Семён Семёныч залез в правый ящик папиного стола, где хранились деньги, взял пятьсот рублей и пошёл. В саду была обычная суета: мамы, бабушки, даже некоторые папы ждали своих детей и болтали друг с другом. Дети неторопливо одевались, не обращая внимания на окрики взрослых и доводя их до пределов раздражения. Семён Семёныч вызвал Гульку и стал ждать, постепенно закипая. Вот наконец появилась и она и сразу стала рассказывать, что Ян дал Пете в нос, Петя орал, Яна наказали, а Ян за это стукнул Петю ещё раз, и ему Валентина Петровна сказала, что, если он будет так себя вести, его больше не пустят в детский сад. А Ян сказал, что он всё равно придёт в детский сад, даст Пете ещё раз и уйдёт! Ян очень сильный и храбрый. И Сёма сегодня утром сказал про него правду.

Появилась большая грозная Петина бабушка. Она уже откуда-то знала, что Ян побил Петю, и стала кричать, что это не детское учреждение, а разбойничий притон и она всем покажет.

Тут как раз пришла мама Яна, и Петина бабушка кричала уже на неё, а мама несчастным голосом тоже кричала в ответ, что незачем ей об этом рассказывать, пусть сразу жалуется в полицию.

Семён Семёныч удивился, разве на таких маленьких детей жалуются в полицию, и вдруг понял, что мама Яна просто не знает, что с ним делать, и хочет, чтобы Петина бабушка от неё отстала. Другие родители тоже громко заговорили, и поднялся ужасный шум. Гулька перестала одеваться и с большим интересом на всё это смотрела. О Семён Семёныче и о том, что нужно идти домой, она, конечно, тут же забыла.

Пришлось сказать Гульке, что она сейчас получит по попе. Гулька очнулась, оделась, и Семён Семёныч потащил её за руку домой.

По дороге зашли в магазин. В отделе кулинарии продавались жареные цыплята табака, очень вкусные. Попробовать их Семён Семёнычу и Гульке пришлось только один раз, в гостях: мама считала, что жареное мясо, да ещё со специями, вредно для детей, и согласилась, чтобы им дали по кусочку, но по очень маленькому. Семён Семёныч решил, что сегодня они с Гулькой имеют право устроить себе ужин по своему вкусу, а не давиться надоевшими «протёртыми супчиками» и недосолёнными фрикадельками с цветной капустой или картофельным пюре. Мама-врач следила, чтобы питание было здоровым.

Нет, сегодня у них с Гулькой будет настоящий пир.

Стоя в очереди, Семён Семёныч спросил у Гульки, из-за чего Ян дал в нос Пете. Вроде бы они друзья? Гулька объяснила, что во время тихого часа Петя не спал, ему стало скучно, и он начал дуть Яну в ухо, чтобы разбудить его. Ян проснулся и стукнул Петю. Петя заорал, и тогда проснулись все. Поднялся страшный шум, прибежали воспитатели, тоже раскричались, и шум стал ещё сильнее. А они с Катей не шумели и решили, что они выйдут замуж: Гулька за Яна, а Катя за Петю, только надо будет посмотреть, нет ли у них вошек, потому что в средней группе у одного мальчика нашли вошек. Это Валентине Петровне сказала тётя в белом халате, которая сегодня приходила в их группу и смотрела всем детям в волосы. «Сёма, а кто такие – вошки?»

Очередь уже не скучала, а смотрела на них с Гулькой с весёлым интересом.

Семён Семёныч чувствовал себя неуютно. Он сказал, что насчёт вошек объяснит ей потом, и поскорее спросил, какую часть цыплёнка она хочет. Вопрос был задан удачно. Гулька сразу забыла о замужестве и стала подробно расспрашивать, какие части есть у цыплёнка и что больше нравится Сёме.

Пакет с цыплёнком несли по очереди. Когда несла Гулька, она время от времени наклонялась над пакетом, тянула носом воздух, ускоряла шаг и спрашивала у Семён Семёныча, почему цыплёнок называется «табака». Он что, курил, пока его не пожарили? А Сёма умеет жарить таких цыплят? А что едят такие цыплята, пока их не пожарят? Семён Семёныч отвечал, как умел. Что он не знает, почему цыплёнок так называется, но наверняка не потому, что он курил. Что куры не курят. Что жарить таких цыплят он не умеет, и уметь незачем, проще купить уже пожаренного. И что цыплята едят то же, что и все куры: что дадут, то и едят.

Дома они вымыли руки, расставили тарелки, разложили вилки и вытащили из плотного пакета ещё очень тёплого цыплёнка. На самом деле он оказался здоровенной курицей, которую надо было как-то разделить на порции. Семён Семёныч нашёл на кухне самый острый нож и стал отрезать от курицы крылья и ноги, как это делала мама. Нож натыкался на кости, курица ездила по всему блюду, и ничего не отрезалось. Гулька ёрзала на своём стуле и всё время спрашивала: «А мы скоро будем кушать?» Наконец, отрезался кусок с крылом и одна нога. Крыло Семён Семёныч отдал Гульке, предупредил, чтобы она ни в коем случае не проглотила какую-нибудь кость, а ногу взял себе.

И начался пир.

Это было необычайно вкусно. Казалось, что они съедят сейчас всю курицу, а маме с папой не достанется ничего. «Пусть сами едят свой супчик», – думал Семён Семёныч, но скоро почувствовал, что больше не может проглотить ни кусочка. Гулька доела крыло и сидела, опустив руки и тяжело вздыхая.

– Хочу ещё, – с трудом сказала она.

– Хватит с тебя.

– Хочу!

Семён Семёныч отрезал ещё небольшой кусок. Гулька сжевала и его.

– Ещё!

– В другой раз, – ответил Семён Семёныч. – Стошнит. Помнишь, как тебя тошнило на Новый год? Хочешь опять так же?

Гулька молча помотала головой.

– Пить хочу, – пискнула она.

Семён Семёныч налил в две чашки мамин яблочный компот, и они компотом закончили свой замечательный ужин. И тут пришёл папа.

– Дивный аромат, – воскликнул он, войдя в комнату. – Цыплёнок табака? Откуда? Ты купил?

– Мы с Гулькой, – поправил его Семён Семёныч. – Готовая еда. Мама не сказала, где ваш протёртый супчик и как его греть. И про второе ничего не сказала. Деньги я взял у тебя. Сдачу положил обратно. Есть будешь?

– Буду, – радостно сказал папа, потёр руки и взялся за цыплёнка.

– А я ещё хочу, – сказала Гулька.

– Не давай ей, она и так ужас сколько съела. Я пошёл уроки доделывать.

Папа кивнул, и Семён Семёныч вышел из комнаты. Гулька осталась за столом и внимательно следила, как отец убирает в рот здоровенные куски жареной курицы.

Когда через какое-то время Семён Семёныч вернулся на кухню, от курицы уже мало что осталось.

– Это маме, – неуверенно сказал папа, тяжело отдуваясь. Гулька сидела с открытым ртом и вытаращенными глазами. На тарелке перед ней лежал недоеденный кусок. Сёмка насторожился:

– Ты что, дал ей ещё?!

– Она очень просила. Как отцу не накормить голодного ребёнка, который просит у него кусочек мяса?

– Её же стошнит!

– Тошнит! – вдруг громко и уверенно объявила Гулька. – Ой! Сильно тошнит!

Сёмка едва успел подсунуть ей блюдо с недоеденной курицей, и Гулька выдала в него всё, что только что съела.

– А как же мамина порция? – растерянно спросил папа, но Семён Семёныч так на него посмотрел, что он сразу же вскочил, схватил Гульку и побежал с ней в ванную.

Когда всё было приведено в порядок, а зарёванная Гулька, умытая и уложенная в постель, уснула, папа зашёл в Сёмкину с Гулькой комнату и сказал:

– Извини. Ты был прав. Нельзя было ей давать курицу. Маме не скажем?

– Всё равно узнает, – мстительно ответил Семён Семёныч. – Гулька сообщит.

– Завтра мама уйдёт раньше, чем проснётся Гулька, а к вечеру это уже будет не актуально. Или вообще забудется.

– Значит, Гульку завтра отведёшь в сад ты?

– Почему я? Ты!

– А кто обещал сегодня утром, что это последний раз? И обещал мне конструктор лего?

– Я обещал?!

– Ты сказал, что купишь мне всё, что захочу, кроме велосипеда. Обещания надо выполнять. Сам говорил. Вот когда купишь, тогда и поведу Гульку в сад.

– Ну, Сёмка. Нельзя же так. Ведь мы с мамой работаем.

– А я учусь. Возьмёте меня с вами в поход, тогда буду водить Гульку в сад. А то обещаете, обещаете и не выполняете. Сколько можно обманывать родного сына?!