-- Да, конечно,-- согласился с ним Лавджой.
Ласло, сидя перед своей тарелкой с бифштексом, с занесенными над ней ножом и вилкой, предвкушал невиданное удовольствие. Впервые в его глазах промелькнул возбуженный блеск настоящей жизни. Губы его живо двигались, а рот ждал, когда в нем появятся кусочки восхитительного, редкого в его меню, мяса с кровью.
-- Ласло,-- сказал Сен Клер, втягивая наморщенным носом воздух и недовольно кривясь от резкого неприятного запаха.
-- Слушаю вас, джентльмены.-- Вилка его осторожно зависла над первым лакомым кусочком.
-- Боже, Ласло, как от тебя воняет!
Ласло спокойно положил вилку на стол.
-- Вполне естественно, джентльмены,-- сказал он в свое оправдание.-Миссис Буханан постоянно писает на...
-- Иди и прими ванну,-- распорядился Сен Клер.
-- Слушаюсь, джентльмены. Но только после того, как немного поем...
-- Немедленно! -- рявкнул Сен Клер.
Ласло, сделав глотательное движение в пересохшем рту, покорно и тихо, по-балкански вздохнув, встал и вышел из-за стола.
-- Слушаюсь, джентльмены.-- Он скрылся за дверью.
-- Венгры, ну что с них взять,-- сказал Ролан.-- Они до сих пор живут в семнадцатом веке.-- Он откусил от бифштекса громадный кусок.
Теперь, когда выпитый виски начал оказывать на него свое воздействие, Лавджой, не привыкший к крепким напиткам, ничего не помнил об обеде, кроме того, братья Калониусы говорили вместе вразнобой, не слушая друг друга, о различных городах мира, которые им удалось посетить и в которых постоянно возникали различного рода недопонимания, правда, не столь серьезных масштабов.
Лавджой также заметил, что Ласло так и не вернулся в столовую.
Когда они завершали свою трапезу, в дверь кто-то тихо постучал. Сен Клер в два прыжка доскакал до двери и распахнул ее настежь.
-- Ай! -- воскликнул он от неожиданности. Перед ним стояла Айрина, вся закутанная в темную шаль.
Лавджой тряс головой, пытаясь разогнать скопившийся в ней туман. Он встал. В этой суматохе он совсем забыл о встрече с ней.
-- Ничего себе, как хороша! -- громко сказал Сен Клер, оглядывая с головы до ног Айрину.-- Высший сорт!
-- Стэнфорд...-- Айрина робко подняла свою маленькую ручку к нему, выражая ему свое легкое неодобрение.
-- Прости меня, Айрина,-- сказал Лавджой, подходя к ней, стараясь не качаться.-- Все произошло так неожиданно...
-- Высший сорт! Высший сорт! -- повторял Сен Клер.
-- Наверное, мне лучше уйти,-- сказала Айрина, повернувшись к двери.
-- Я провожу тебя до ворот,-- торопливо предложил ей Лавджой, беря ее за руку.
-- Нет, это не девушка,-- бубнил из-за стола Ролан. Встав, он поклонился в сторону Айрины.-- Это видение. Прекрасное русское видение.
-- Может, мне лучше проводить тебя до...-- сказал Лавджой.
-- Как вы догадались, что я -- русская? -- повернулась к нему Айрина, голос у нее был такой протяжный, такой мелодичный, может, слишком застенчивый, как и подобает молодой робкой девушке.
-- Только в холодных снегах,-- гудел Ролан, надвигаясь на нее.-- Только в необозримых сосновых лесах...
-- Не хотите ли подойти к нам и выпить вместе с нами? -- вежливо предложил Сен Клер.
-- Только там обретешь чистую, холодную, белокурую красоту...-- Ролан улыбался с высоты своего могучего роста, глядя на эту маленькую хрупкую девичью фигурку в темной шали.
-- Сегодня мы пьем шотландское виски,-- сообщил ей Сен Клер.
-- Айрина не пьет,-- с тревогой в голосе сказал Лавджой, опасаясь, как бы Айрина не рассердилась на него из-за его безалаберных американских друзей.
-- Может, только чуть-чуть, на донышке стаканчика,-- сказала Айрина, делая робкий, неуверенный шаг от двери в комнату,-- типичная представительница белой России.
Лавджой закрыл за ней дверь.
После третьей чашки Сен Клер начал делать по такому случаю замечания по поводу русских.
-- Ни один другой народ в мире,-- говорил он, словно оратор,-- не мог бы себе такого представить, осмелиться на такое... Революция. Боже мой, да это же величайший шаг вперед после...
-- Они убили четырнадцать членов моей семьи,-- сказала Айрина,-- и сожгли три дома в деревне.-- Она расплакалась.
-- Никто, конечно, не станет отрицать,-- сказал Сен Клер, заботливо протягивая ей носовой платок,-- что старый режим все же был лучше. Церкви повсюду. Иконы. Горящие свечи. Царица. Балет. Светлая надежда всего человечества...-- Он красноречиво размахивал руками, а Айрина плакала, готовая благодарить его за ласковые слова.
-- Уже поздно,-- неуверенно сказал Лавджой, чувствуя, как у него звенит в ушах от выпитого виски "Джонни Уокер" и от крикливой беседы на повышенных тонах.-- Может, мне все же лучше проводить тебя...
-- Только до ворот, Стэнфорд, ты, дикий парень.
Айрина встала, закутавшись поплотнее в темную шаль, протянула обе руки братьям Калониусам, и они поцеловали их, бормоча себе под нос что-то такое, чего Лавджой не мог расслышать. Айрина, по-видимому, колебалась, не зная, как ей поступить, но потом, отняв от их губ свои руки, выскользнула с присущей ей грациозностью из столовой.
-- Только не возвращайся домой слишком поздно, ты, дикий парень,-напутствовал его Ролан.
Лавджой вышел вслед за Айриной в темноту. Он шел рядом в такой тихой, ясной, безлюдной ночи.
-- Айрина, дорогая,-- с беспокойством сказал он, обращаясь к этой безмолвной тени, передвигающейся рядом с ним.-- Понимаешь, этого никак не избежать. Некоторые американцы любят пошуметь, покричать. У них такая привычка. Но они никого не хотят обидеть. Завтра они уедут. Ты прощаешь меня, дорогая?
Она молчала. Подойдя к воротам своего дома, она повернулась к нему, и при лунном свете никак нельзя было разобрать выражения у нее на лице.
-- Я прощаю тебя, Стэнфорд,-- сказала она мягко, позволяя ему поцеловать ее и пожелать "спокойной ночи", несмотря на то, что до дома директора школы всего каких-то сто ярдов, и, само собой разумеется, существовала вполне реальная возможность, что их заметят.
Лавджой следил за ней, покуда она, эта легкая, почти невесомая фигурка, не исчезла в темноте, и, повернувшись, зашагал домой.
Из спальни доносился могучий храп. Братья Калониусы крепко спали, отдыхая от напряжения и стрессов своего обычного рабочего дня.
