Девяносто шестой подарил одну Лавджою, похлопав его по плечу своей тяжелой мускулистой рукой. Лавджой посмотрел на фото. На ней эти оба бесшабашных смельчака были изображены в самый опасный момент своего представления. Девяносто пятый стоял на своей голове на голове девяносто шестого на фоне больших темных облаков. "Ролан и Сен Клер Калониусы,-прочитал он подпись.-- Вокруг света на двух колесах. Послы доброй воли. Поразительная смелость и отвага! Нечто из ряда вон выходящее!"

Когда он разглядывал фотографию, братья Калониусы сели на свои велосипеды и, удерживая руками третий велосипед между ними с сидевшей на свободном сиденье обезьяной, быстро помчались вниз по улице.

-- Четыре пиастра, пожалте,-- услыхал Лавджой чей-то голос. Он огляделся. Перед ним стоял номер "Зеро" с обеспокоенным видом, протягивая к нему руку.-- Четыре пиастра, пожалте,-- повторил номер "Зеро".

-- За что же? -- спросил Лавджой.

-- За фотографию отважных братьев Калониусов, пожалте.

У номера "Зеро" был какой-то тягучий балканский акцент, да и лицо у него напоминало жителя Балкан, этой земли скорбей и печали, земли, которая не знала ничего другого, кроме войн, голода и вероломных, не умеющих хранить верность царей за пятнадцать столетий истории.

-- Мне не нужна фотография братьев Калониусов,-- сказал Лавджой, пытаясь вернуть "Зеро" открытку.

-- Никак нельзя, пожалте.-- Тень новой печали промелькнула на лице номера "Зеро", такая быстрая, как взмах крыльев летучей мыши, и он тут же заложил руки за спину, чтобы лишить Лавджоя любой, даже самой случайной возможности всучить ему обратно фотографию.

-- Вы ее взяли-- все. Четыре пиастра, пожалте...-- Какое у него упрямое, отчаянное, смуглое лицо под этим сияющим на солнце лысым черепом!

Ничего не поделаешь. Лавджой вытащил из бумажника четыре пиастра и отдал их номеру "Зеро". Тот молча их взял и направился к следующему клиенту. Лавджой аккуратно засунул фотографию в бумажник. Со следующим клиентом у "Зеро" тоже начались препирательства, но Лавджой заметил, что артист получил все же свои четыре пиастра. На лицах владельцев фотографий братьев Калониусов, сидевших за столиками в кафе, блуждало мрачное, не обещавшее ничего хорошего выражение. Опасаясь насилия, Лавджой поспешил вниз по улице. Для чего ему ввязываться в ссору, для чего принимать участие в том, что он всегда считал неизбежным столкновением между Востоком и Западом, причем Запад был куда лучше вооружен.

-- Четыре пиастра, пожалте,-- снова услыхал он свистящий, настойчивый голос за спиной, когда подходил к франко-сирийскому кафе.

К столику на террасе были прислонены все три велосипеда, а двое братьев Калониусов сидели, все еще в поту, и пили пиво.

-- Ролан,-- громко гудел Сен Клер,-- если ты еще раз наступишь мне на ухо, я сломаю тебе лодыжку.

-- Издержки профессии, понимаешь? -- сердито заорал на него Ролан.

-- Не нужны мне твои проклятые издержки профессии! -- Сен Клер, наклонившись над столиком, с ненавистью уставился в глаза брата.-- Нужно смотреть, куда ты ставишь свою ногу, будь она трижды проклята!

Обезьяна дернула его за штанину, и Сен Клер расплескал из кружки пиво. Эта шалунья тут же ловко забралась на сиденье велосипеда, и оба брата, добродушно рассмеявшись, заказали себе еще по кружке.

-- Прошу простить меня, джентльмены,-- сказал, подходя к ним, Лавджой.

-- Если ты американец,-- сказал девяносто шестой,-- то присаживайся.

-- Да, я американец.

-- Садись! -- Номер девяносто пять, махнув рукой бармену, заказал еще пива.-- Ну, я так и подумал, когда увидел тебя. Хотя, конечно, трудно что-нибудь разобрать, стоя на голове.-- Он радушно засмеялся и подтолкнул локтем Лавджоя, по-видимому полагая, что отколол скабрезную шутку.

-- Ну, что ты скажешь о нашем представлении? -- спросил девяносто шестой.

-- Чрезвычайно...

-- Никто еще ничего подобного на велосипеде не делал,-- перебил его девяносто пятый.-- Мы с братом презираем все законы тяготения.-- Где, черт бы тебя побрал, наше пиво? -- завопил он по-французски маленькому, смуглому официанту, который тут же сорвался с места.

-- Какой милый все же городок,-- сказал девяносто шестой.-- Ну-ка повтори, как он называется?

-- Алеппо,-- сказал Лавджой.

-- Алеппо,-- повторил девяносто пятый.-- Он лежит далеко в стороне от нашего маршрута?

-- А куда вы едете? -- поинтересовался Лавджой.

-- В Китай,-- ответили ему братья в один голос.-- Где же, черт подери, наше пиво? -- Их разъяренные громкие голоса звенели над столиками, заставляя всех официантов носиться с такой скоростью, с какой они никогда здесь не перемещались за последние пятнадцать лет.

-- Ну...-- начал Лавджой.

-- Меня зовут Сен Клер,-- сказал девяносто шестой.-- Сен Клер Калониус. А это -- Ролан.

Они пожали ему руку с такой силой, что она онемела.

-- Меня зовут Стэнфорд Лавджой.

-- Какого черта ты здесь делаешь? -- спросил Сен Клер.

-- Служу при миссии.

-- Много крошек в городе? -- спросил Ролан, озираясь, по-видимому, будучи сильно сексуально озабочен.

-- Что-что?

-- Крошек. Крошек.

-- Ах, да,-- "врубился", наконец, Лавджой.-- Здесь есть молодые девушки, но у них очень строгие матери. Типичный французский стиль.

-- Для чего только мы уехали из Каира, никак не пойму! -- вздохнул Ролан.

-- Но все равно муж этой гречанки вот-вот должен был вернуться, в любом случае,-- успокаивал его Сен Клер.-- А мне нравится этот городок. Как, ты сказал, зовут...

-- Лавджой.

-- Да не тебя, Стэнфорд, а город.

-- Ах, прошу простить,-- Лавджой, попав под перекрестный огонь этой громовой беседы, немного ошалел.-- Алеппо.

-- Здесь вообще-то что-нибудь происходит?

-- Ну, во время крестовых походов тут был...

-- Я имею в виду по ночам.

-- Ну, знаете ли,-- ответил Лавджой,-- я веду очень тихую, неприметную жизнь...

-- Поставь пиво сюда,-- приказал Ролан официанту на весьма приблизительном французском,-- и тащи еще три кружки.

Они подняли кружки.

-- За добрую волю,-- предложил Сен Клер тост, как будто для него это было ритуалом, и оба брата громко засмеялись, одним глотком опорожнив половину кружки.