- Пани Эльжбета, - сказал он вполголоса. - Я решил, что должен вступиться за вашу честь и отомстить Потоцкому.

  - Что вы говорите, Серж?! - горячо зашептала Моздолевская. - Это невозможно! Да и зачем?

  - Это вполне возможно, пани, - твердо заверил шевалье. - Наказав одного негодяя, мы преподадим урок прочим. И это возможно сделать. Речь не идет об убийстве, - спохватился он. - Я всего лишь попорчу ему физиономию и отсеку кисти рук, которыми он вас хватал.

  - Маги все ему восстановят, - растерянно пробормотала пани.

  - Тем более, - сказал решительный француз. - Но зарубка на его душе останется: я обязательно скажу, за что его наказываю. Не упоминая лично вас.

  - Для вас это очень плохо кончится! - воскликнула дама.

  - Я буду под личиной, - не согласился заступник. - Но мне нужно знать расположение комнат во дворце Потоцкого. И в этом вы можете мне помочь. Вы ведь у него, наверно, бывали?

  - Что вы, шевалье! Он граф и гетман, нам совершенно не ровня!

  - Ладно. Но у вас есть в доме доверенные челядинцы?

  - Да, моя горничная Олеся и дворник Стас.

  - Спросите их (по отдельности, конечно): нет ли у них знакомых среди челядинцев гетмана? Или знакомых у их знакомых. Когда найдутся, дальше вы сами все им объясните.

  - Тогда посидите здесь, а я их поспрашиваю, - согласилась Элечка.

  И через четверть часа она вошла улыбаясь:

  - Нашлась знакомая у Стаса: стряпуха. Обещал сегодня же узнать.

  - Le monde est petit (Как тесен мир), - сказал "француз".

   Глава сорок первая, в которой герой вызнает военную тайну Польши.

   Той же ночью диверсант предпринял атаку на дворец Потоцкого - разумеется, через крышу. Для этой цели он взобрался на соседний дом (совершенно неохраняемый) посредством кошки и веревки, перешел на ближнюю к дворцу сторону, а затем перебросил кошку на ограждение дворцовой крыши, закрепил конец веревки в чердачном окне "соседа" и перелез по веревке через шестиметровый проем. Крыша дворца была черепичная и весьма крутая, но лезть на нее не было необходимости - достаточно было пройти по узкому карнизу вдоль ее ограждения, считая шаги. Впрочем, аппартаменты гетмана располагались тоже под чердачным окном, что существенно облегчило ориентировку. Сняв с пояса вторую веревку, Сергей привязал ее к ограждению, подергал и стал аккуратно спускаться по стене до уровня второго этажа. Оказавшись меж окнами спальни и кабинета, он приклеил в углы стекол два "записывающих" артефакта и поднялся назад, на крышу. А потом проделал обратный путь до уличной мостовой.

   Многого от этих артефактов Берсенев не ожидал, но какой-то материал для размышлений мог появиться. Снял он их следующей ночью, а прослушивал уже в день, когда Эльжбета заступила на очередное дежурство. И вот в записи из кабинета оказался перл! А именно разговор гетмана со своим сыном, Северином.

  - Итак, сынок, когда ты, наконец, образумишься? Двадцать пятый год тебе пошел, а ты продолжаешь бесчинствовать со своими дружками! Пьянки, оргии с курвами, драки с мещанами, а теперь еще новость: изнасилование шляхтянки! Да еще при свидетелях! Ты идиот?

  - Она меня оскорбила! Меня, сына Потоцкого! Я должен был ее наказать! Именно прилюдно! Чтоб неповадно было!

  - А ты знаешь, что род Чаплинских весьма многочислен? И теперь будет с нами в кровной вражде! Мне что, начать всех их уничтожать? Сажать по надуманным предлогам в тюрьмы, доводить до самоубийства, рассылать на дальние заставы?

  - Я не знал, что эта панна из Чаплинских....

  - Муж тем и отличается от парубка, что думает перед тем, как что-то сделать! В двадцать пять лет стыдно не быть мужем! Я в твоем возрасте уже командовал эскадроном, а через два года полком!

  - Вы тогда почти постоянно воевали, а сейчас стоит продолжительное затишье! Я с охотой пошел бы воевать, да негде!

  - Ладно, будет тебе, Северин, скоро дело: пойдешь крошить москалей! Во Львове, Гродно и Вильно живут почти одни поляки, а владеет ими Драгомирская империя. Это несправедливо и потому должно быть исправлено!

  - Здорово! Но как же твое сватовство к москальке Белевской?

  - Это что-то вроде дымовой завесы, для усыпления пресветлой Властилины, которая думает вовлечь в орбиту своей удушающей власти всех соседей, выдавая за их князей и герцогов своих многочисленных внучек. Умная курва да дура! Не она у нас удел оттяпает, а мы у нее.

  - Но что скажет франконский король?

  - Согласием королевских министров мы заручились. Они давно косятся на усиление москальского государства.

  - Ну и ладно. Так что, ты дашь мне под команду эскадрон?

  - Ну уж нет, покомандуй хоругвью. Отличишься - будет тебе эскадрон, а если случится убыль среди высших офицеров, то и полковником станешь. Чаплинских же я попробую задарить, а перед панной Марысей ты встанешь на колени и будешь униженно молить о прощении!

  - Не встану....

  - Тогда не видать тебе и хоругви как своих ушей! Рядовым кавалеристом пойдешь!

  - Ладно, тато, прости меня. Сделаю, как ты скажешь....

   "Ну и все, дело сделано! - заулыбался Берсенев. - Этого точно хватит, чтобы отвратить регентшу от брачной дипломатии. Вишь ты, моду взяла укреплять границы государства через внучечкины слезы!". Но что-то шкворчело в его душе и саднило. "Ох! Я же пообещал Эле наказать гетмана и даже отрубить ему руки! А обманывать нехорошо: обманы имеют свойство бумеранга - бьют неожиданно по затылку! И что же делать?". Думал он до вечера, так ничего и не придумал и отправился к заветной калитке, на сеанс сексотерапии. Эльжбета, раздевая его, сообщила между тем, что Потоцкий находится еще во дворце, в зале Малого королевского совета, вместе с десятком других вельмож.