По спине Киры сразу же побежали мурашки. Она даже чуть было не вскрикнула, но всё-таки сохранила самообладание. Инстинкт самосохранения всё ещё работал в каком-то автоматическом режиме, заменяя отсутствующие в голове мысли.

На вид женщине было около сорока лет. У неё были чёрные волосы, жёлтые глаза и очень бледная кожа. Прямой и острый нос выдавал в ней человека нетерпеливого и достаточно конфликтного. Она направилась к холодильнику, открыла морозильную камеру и закинула туда трофей. Затем достала воробья, откусила ему голову и подошла к креслу. Удобно уселась. Какое-то время она сидела молча, а затем произнесла старческим голосом:

– Выходи. Я знаю, что ты здесь.

Её голос напоминал скрип ветвей старого дерева. Такой голос больше подошёл бы столетней старухе, чем сорокалетней женщине. Кира замешкалась, не зная, как поступить.

– Выходи, я не люблю долго ждать, – холодно повторила женщина. – Себа, где она? – спросила она, обращаясь к коту.

Рыжий предатель какое-то время вылизывал заднюю лапу в позе йога, а затем медленно подошел к шторам, где пряталась Кира, и замяукал. Девушке не оставалось ничего другого, кроме как показаться хозяйке дома на глаза, осознавая всю глупость своего положения.

– Садись, – произнесла женщина, указывая Кире на точно такое же кресло, как и то, в котором сидела она сама. Кира была уверена, что до этого никакого кресла здесь не было.

– Рассказывай всё. Кто завёз тебя в лес Эмиража, и как ты смогла проникнуть в мой дом? – спросила незнакомка.

Кире будто подрубили ноги. Она рухнула в кресло и стала рассказывать всё как есть. Девушка хотела бы остановиться, но почему-то не могла. Она описала свой день. Поведала обо всём, что видела сегодня: о лиловых вихрях, об Агрэе, о старом паровозе, взявшемся из ниоткуда, о Фиве и о том, как оказалась в этом самом месте. У неё перехватывало дыхание, но слова продолжали литься нескончаемым потоком.

Женщина коротко кивнула, сжала руку в кулак, и Кира замолчала. Незнакомка стала постукивать другой рукой по подлокотнику и вглядываться Кире в глаза. Казалось, хозяйка дома старательно пытается разглядеть в ней что-то.

– Не мог же Аракбис так ошибиться? Слабо в это верится, но все ловушки на неё не подействовали, – тихо произнесла она, размышляя вслух.

Девушка опустила взгляд чуть ниже на кресло, в котором сидела её собеседница. Кира готова была поклясться, что видела в его основании лица людей, корчащихся от боли и взывающих о помощи. Их было больше двадцати, и все они принадлежали молодым женщинам. Каждая из них смотрела на Киру полными ужаса глазами.

– Знаешь, что схожего в людях, живших тысячу лет назад и теперешних? Тщеславие. Ваше тщеславие не знает границ. Сначала вы поклоняетесь разным богам, затем выдумываете единого Бога. Но и этого для вас мало. Через время вы начинаете обожествлять самих себя.

Кира всё ещё не могла произнести ни слова. Она не понимала, к чему клонит незнакомка. Последняя разжала кулак, и к Кире вернулся дар речи.

– Конечно, моя одежда пришлась тебе к лицу, но не думаешь ли ты, что это не слишком вежливо: вламываться в дом, воровать одежду и читать чужие рукописи? – в голосе женщины послышалась угроза.

– Извините, я была в безвыходном положении! Если бы я не наткнулась на ваш дом, то наверняка погибла бы! Я готова отдать все, что взяла у вас, – попробовала извиниться Кира, прекрасно осознавая тщетность своей попытки.

Хозяйка дома встала и махнула рукой в сторону Киры, будто пытаясь ухватить её за горло, но ничего за этим не последовало. Женщина удивлённо подняла брови и повторила свой странный жест. Снова никакого эффекта.

– А ты и отдашь, только сначала мы поиграем с тобой в игру. Ты пойдешь в лес и хорошенько там спрячешься. Мои волки сильно проголодались, и я очень давно их не кормила. Если они тебя найдут, то заберут твою жизнь, если нет – можешь убираться восвояси, и даже в моей одежде! – сказала незнакомка, недобро улыбнувшись. – У тебя есть полчаса на то, чтобы спрятаться. Беги с такой скоростью, с какой сможешь, а я буду наблюдать, – закончила она свою жестокую речь, снова усаживаясь в кресло.

Кира встала и на ватных ногах пошла в сторону двери. У волков потрясающий нюх и сильные лапы. Как бы быстро она ни бежала, они всё равно отыщут её по запаху. Зачем эта женщина даёт ей шанс убежать? Хочет насладиться её страданиями?

Кира выбежала из дома и стала думать о том, что лучше бы она ехала сейчас в паровозе с Агрэем, наслаждаясь роскошью пульмановского вагона. Там хотя бы она не рисковала быть заживо съеденной волками посреди дремучего леса. И зачем только она послушала Фиву, которую и знала-то всего каких-то полдня?! В этот момент Агрэй не казался ей таким уж негодяем.

Кира бежала сквозь лес, попутно разыскивая глазами хоть что-то, отдалённо напоминающее убежище. Бесполезно. Вокруг были лишь высоченные деревья и кромешная тьма. Девушка вздумала было забраться повыше на какое-нибудь дерево, но первые ветки были слишком высоко.

Сам лес был очень и очень старым. Деревья росли так густо, что в некоторых местах человеку было трудно протиснуться. Даже худенькой Кире с её малым весом порой приходилось искать лазейки между старыми и мощными деревьями. Всё ещё осложнялось глубиной сугробов и рыхлостью почвы под её ногами. Местность здесь была болотистая. Пахло сыростью и влагой.

Раньше девушка и не догадывалась о существовании в их краях таких дремучих лесов. Ей всегда казалось, что непроходимые места такого рода встречаются в России только на севере, но никак не в южных краях. Хотя Кира очень смутно представляла, где именно она сейчас находится, ведь паровоз Агрэя рассекал пространство с огромной скоростью, и за несколько часов их путешествия они вполне могли оказаться где-нибудь в Центральной России.

Кира продолжала бежать из последних сих, когда услышала позади себя леденящий душу вой. Стая диких животных настигала её, и некому было прийти ей на помощь. Кире не на кого было рассчитывать, кроме как на себя.

Девушка поняла, что попытка оторваться от клыкастых преследователей на своих двух ногах не увенчалась успехом. Её надежды стремительно таяли, и сцены из её короткой жизни уже начинали мелькать перед глазами.

Чем быстрее Кира пыталась бежать, тем хуже её слушались собственные ноги. Ей казалось, что она передвигается не по суше, а по воде, с трудом преодолевая упругое сопротивление пространства. Всё смешалось: лес, кроны деревьев, земля и нескончаемый снегопад.

Ах, как же она ненавидела в этот момент снег, лес и зиму – своё некогда любимое время года. Она думала, что если каким-то чудом выберется отсюда, то будет впредь любить жаркое и знойное лето.

Внезапно Кира заметила что-то каменное у невероятно старого и толстого дуба. В хвойном лесу этот дуб смотрелся почти несуразно: как здоровенный детина среди учеников младшей школы. Его ствол был как минимум в три раза толще стволов соседних елей и сосен, а его заснеженная крона заслоняла собой небо и блокировала проникающий сверху свет.

Кинувшись к дереву, девушка обнаружила большую каменную плиту, покрытую письменами снизу доверху. Несмотря на то, что на плите не было никаких ручек или подписей на русском языке, по форме орнамента девушка почему-то сразу поняла, что это плита является каменной дверью.

Волки стремительно приближались. Кира что есть мочи пыталась сдвинуть плиту с места, но та упрямо не поддавалась. Вес плиты был слишком велик, и для того, чтобы сдвинуть её, понадобилась бы помощь как минимум четырёх крепких мужчин.

Так как Кире не приходилось рассчитывать на внезапный приход нескольких бравых удальцов, она стала колотить по плите и затем в отчаянии воскликнула:

– Ну, пожалуйста, откройся! Ты – моя единственная надежда.

Снизу раздался глухой звук, и плита медленно отъехала в сторону ровно на одну треть, не то чтобы приглашая её войти, но не имея ничего против. Именно такого расстояния было достаточно, чтобы Кира смогла протиснуться между сырыми каменными плитами. Кто-нибудь более упитанный навряд ли нашёл бы здесь убежище. Плита словно намекала: «А оно тебе надо?».