– Да хоть король! – произнесла, все еще переваривая информацию.

– Ну, нет. Король Лайонел крепко женат, да и стар, – сморщилась она и отставила пустую кружку. – По поводу печати…

Оказалось, все посетители КпЗП обязаны принять печать от комиссара. Это некое вмешательство в сознание. Товарищ вторгнется в мой мозг и заблокирует определенную информацию, чтобы я не проболталась об увиденном, даже если захочется. Уверяют, что это не больно и абсолютно безопасно. От себя добавлю, что невероятно удобно, мы, женщины, едва ли способны держать язык за зубами.

Знакомство с Ренни оказалось полезным. Мы обсудили местную моду, завидных холостяков (с несколькими меня познакомили в ходе экскурсии по третьему этажу), содержание пришлых (с парочкой я даже пообщалась), составить заявление в жандармерию (немолодой жандарм усиленно строил мне глазки, поэтому я рада, что сбежала).

Да, в КпЗП имеется собственный жандарм «по делам общим и специфическим», что удобно, по словам Ренни. В отношении пришлых нередко совершаются преступления сразу по их прибытии в Арделию и это строго карается. Есть даже закон о повышенной ответственности за причинение увечий заведомо пришлому. Надо сознаться. Как возьму, как признаюсь! Только сначала уберусь от странноватого жандарма.

– Комиссар Рекс, идем! Скорее! – добавила нервно, убираясь из кабинета. – До свидания, мсье Кури.

Так и подмывало сказать «прощайте!» но больно вид у мужика был потрясенный.

– Как ты назвала лютозверя?! – переспросила побледневшая Ренни, беря меня под локоть. Мы условились, что и ко мне она будет обращаться по имени.

Господа за столами в общей зоне тоже в изумлении подняли головы, рассматривая нас с лютозверем. И вовсе не мой потрепанный наряд их привлек.

– Комиссар Рекс. А с этим какие-то проблемы?

– Ты специально его так назвала? – переспросила она полушепотом.

– Да.

Неужели в этом мире смотрели комиссара Рекса? Хотя, если смотрели, чему тогда удивляются?

– Ты невероятно смелая женщина!

Не замечала за собой такого. Подумаешь, дала собаке имя киношного героя.

– Не думаю. На самом деле я та еще трусиха. И, если уж совсем откровенно, еще и недалекая.

Ведь красочная вывеска того павильона как бы намекала: «вход только для оленей». Но нет же… поперлась. Взяла кредит и… Ай, все!

– Нет-нет, – хихикнула Ренни. – Наш начальник, конечно, любит необычных женщин, но ты – самая необычная. Думаю, он оценит. Не сразу, но оценит. Только вынуждена предупредить – если он проявит к тебе интерес, не обольщайся. Женщины в его жизни не задерживаются дольше недели. Это я по-дружески. А то начинаются потом плачи Артехидовы, заверения в вечной любви и угрозы свадьбой. Он жуть как не любит всего этого.

– А вы с комиссаром…

– Нет, что ты! У меня другой интерес. Я жду чистой и светлой любви, а не интрижек на пару ночей.

Она мечтательно вздохнула.

Почему комиссар должен оценить кличку моего животного и почему я могу попасть на удочку его обаяния, не узнала, потому что мы подошли к его кабинету на четвертом этаже. За перегородкой из матового стекла, отделенный от общей зоны, располагался кабинет начальника КпЗП. Ни таблички на двери, ни чего-то выдающего, что бы отличало кабинет начальства от кабинета того же жандарма, я не заметила. Должно быть человек простой и непритязательный. Мне предстояло получить печать и инструкции по дальнейшему поведению после посещения КпЗП.

Ренни постучала, вошла первой, чтобы, так сказать, подготовить товарища к моему появлению, задачу поставить и все такое, а потом вышла и, смешливо глядя на комиссара Рекса, произнесла:

– Ну, желаю удачи! Только не зови лютозверя по кличке, ладно? Комиссар немного не в настроении.

– Хорошо, не буду.

И я честно не собиралась, но лютый ворвался в кабинет с такой прытью, что я вбежала следом, не успев даже представиться, предупредить о своем появлении и двери закрыть. Точь-в-точь как обычная человеческая собака, он стал принюхиваться, выискивая местечко, где бы справить нужду и решил, что коврик под столом – лучшее место. Пока комиссар занимался бумагами и стоял к нам спиной, пыталась жестами вразумить лютозверя, но тот уже пристроился, поэтому…

– Комиссар Рекс, не вздумай нассать под стол начальника! – упомянутый повернулся, пришлось извиняться. – Простите, он у меня парень воспитанный, но сегодня что-то… Вы?

«Воспитанный» парень уже вовсю демонстрировал великолепные манеры, и вряд ли представлялось возможным его остановить.

А передо мной стоял незнакомец номер два. Я не сразу узнала его без красного камзола, который небрежно валялся на кресле возле книжного шкафа, а сам обладатель камзола остался в белоснежной сорочке, провокационно обтягивающей сильное тело. От каждого его движения под матовой тканью перекатывались мышцы и зрелище, скажу я вам, завораживало похлеще текущей воды и горящего огня вместе взятых. Чего уж там, на то, как работают другие, и вполовину не так приятно смотреть, как на это великолепие.

– Здравствуйте, – опомнилась, поднимая взгляд чуть выше – к мощной шее, широким плечам, волевому подбородку, чуть тронутому щетиной. – Снова…

– Как вы назвали лютозверя? – строго спросил он, игнорируя приветствия и прочую лабуду со вводными обстоятельствами. Вот это я понимаю – сразу к делу. А что, собственно, такого-то? Подумаешь, еще один комиссар, только на четырех лапах и с хвостом!

– Комиссар Рекс.

– Издеваетесь? – переспросил мужчина после некоторой паузы.

– А похоже?

– Очень. Объяснитесь, маркиза, зачем вы назвали монстра моим именем?

Теперь настала моя очередь изумляться. Он стебется или серьезно? Прыснула со смеху, но оказалось – зря. Не стебется.

– Серьезно? Вы комиссар Рекс? – сложно не хихикать, знаете ли, в такой ситуации, но я честно пыталась.

– Серьезней некуда. Это звание я получил от жителей утеса Рекс. Сомневаюсь, что лютозверь удостоился той же чести.

Что вы, что вы! Ну и сноб! Он бы видел себя со стороны, с каким выражением говорил! Прямо прижизненная статуя самого себя: грудь колесом, мышцы бугром, выражением лица можно лед плавить. Хотя, нет, наоборот, водопады замораживать.

– Он мне жизнь спас, как и вы. Не делайте из мухи слона.

– Что вы имеете в виду?

Замечательно. Кого здесь нет – мухи или слонов? Или выражения?

– А я за печатью пришла! – решила выкрутиться и все же закрыла двери, потому что общая зона изображала стадо жирафов и честно пыталась не ржать. Теперь понятно, почему хихикала Ренни. Не могла, блин, предупредить? Неловко получилось.

– За печатью, значит, – отмер комиссар Рекс и бросил на стол кожаную папку. – Жандарм принял ваше заявление?

И про похищение знает? Откуда? Габриэл донес?

По мне прошлись внимательным взглядом, задержавшись на оторванном рукаве, потрепанном кружеве и помятом подоле. И кто у нас тут еще жандарм?

– Принял. Пожалуйста, не кипятитесь. Подумаешь, лютозверя вашим именем… назвали… – взгляд комиссара потемнел. – Ладно. Молчу.

Вот так любовь с первого взгляда превращается в неприязнь со второго. Между нами прошелся холодок. Но что-то мне подсказывает, кое-кто слишком остро реагирует или я попалась под горячую руку. Вон у них попаданка из-под носа сбежала, конечно расстроились тут все.

– Маркиза, я надеюсь, вы понимаете, что лютозверя в любом случае придется сдать?

Упомянутый вскинул морду, жалобно заскулил и виновато (по-кошачьи) заскреб лапками, пытаясь зарыть конфуз.

– Друзей не сдают, – успокоила мохнатого. Хотя воспитательную беседу он, конечно, заработал.

Мужчина устало потер переносицу и обратил на меня тяжелый взгляд.

– Всю ответственность беру на себя! – заверила с готовностью.

– Это безрассудно.

– Безрассудство – мое второе имя.

А первое я даже и не помню…

– Хорошо. Дело ваше. Но я советую сменить ему имя.

– Урк? – Рекс вопросительно склонил голову на бок и смешно приподнял ухо. Обычный щенок, чего они из этого трагедию делают?