В то утро в церкви мы увидели Иванова. Когда он посмотрел на балкон с гостями, я уверен, он узнал меня, хотя и не подал виду. Через несколько минут он поднялся и вышел из зала. Он не вернулся, не было его и в коридоре после службы. Но вдруг позади себя я услышал сердечное "Добро пожаловать в Россию!"

Это был Марков. Я представил его Рольфу. "Мы привезли подарки!" - сказал я.

"Чудесно! - вскричал он. - Это потрясающие новости!" Он говорил слишком громко, и я знал, что он делает это специально. Никто не станет подслушивать, если мы будем говорить открыто.

"Где бы мы могли встретиться?"

"А что если на прежнем месте?"

На прежнем месте! В двух минутах ходьбы от Красной площади! У Маркова, должно быть, были стальные нервы.

"Я бы хотел посмотреть новые места".

Впервые Марков понизил голос: "По дороге на Смоленск стоит большой синий щит, на котором написано "Москва". Встретимся там в пять часов. Я повезу вас в другое место. Распакуйте подарки, чтобы мы смогли быстро перегрузить их".

Это звучало лучше, но оказалось, что нам негде распаковать Библии. Нужно было по крайней мере полчаса полного уединения, чтобы выполнить эту работу.

Когда мы вернулись к палатке, мне в голову пришла одна мысль. "Поехали кататься, - предложил я. - Ты будешь любоваться природой, а я полезу назад и начну распаковывать".

Но только я принялся за дело, как машина резко остановилась. Я перелез вперед и посмотрел в щелку. К фургону шел милиционер.

"Молись!" - прошептал Рольф и высунул голову из машины.

"В чем дело, офицер?" - спросил он по-голландски.

Милиционер разразился долгой раздраженной речью на русском, а затем добавил несколько слов по-английски. "Нет поворота! Нет поворота! Здесь знак!!"

"А что с поворотом, офицер? - опять спросил Рольф по-голландски. Пожалуйста, простите. Я не привык ездить по такому просторному красивому городу".

Милиционер опять принялся что-то объяснять. Я прижался к спинке сиденья и молился о том, чтобы он не заглянул внутрь. Прошло, как мне показалось, много времени, прежде чем он смог сказать что-то более спокойным тоном. "И вам того же, офицер, - ответил Рольф по-голландски. - И я желаю вам и вашему народу любви Божьей".

Рольф завел мотор и двинулся в потоке машин. Я смог отдышаться только через несколько кварталов.

"Давай больше не будем. Слишком тяжело!"

Оставшуюся часть дня мы потратили на поиски укромного места, чтобы завершить распаковку груза. Но в четыре часа мы уже должны были ехать на встречу вне зависимости от того, были мы готовы или нет. С настроением, не соответствующим безоблачному солнечному небу, мы двинулись по смоленской дороге.

"Но почему мы беспокоимся? - вдруг спросил Рольф. - Это Божье дело! Он приготовит для нас путь!" И словно в подтверждение своих слов он стал петь.

И удивительно, как только наше душевное состояние изменилось, на улице потемнело. Сначала скрылось солнце, затем все небо затянулось тяжелыми, темными грозовыми тучами. Мы увидели вдалеке ослепительные вспышки молнии. Загремел гром. Но мы с Рольфом продолжали петь.

Затем начался дождь.

Никогда за все мои путешествия я не видел такого ливня. Можно было подумать, что небеса разверзлись и на землю хлынули потоки небесной воды. Нам пришлось держаться поближе к тротуару. Другие машины тоже покинули дорогу. Окна запотели. Мы едва могли ехать, несмотря на то что дворники яростно протирали ветровое стекло.

"Послушай..."

"Да, я знаю..."

"Бог сделал нас невидимыми!" - сказал Рольф.

Славя Бога, мы залезли в грузовой отсек, не торопясь вытащили остальные Библии и распаковали их. Закончив работу, мы сели на место, и как раз в этот момент небеса очистились и солнце вновь выглянуло из-за туч.

Ровно в пять часов мы проезжали у щита с надписью "Москва". Мы увидели, как мимо нас промчался Марков, его фары все еще горели после дождя. Он мигнул нам разок. В десять минут шестого мы подъехали к какому-то складу, где стояло много машин и все что-то загружали или разгружали. За пять минут мы перенесли к Маркову весь свой товар. Через три года обещания, данные пасторам, начали исполняться.

Глава 20

Пробуждение дракона

Под крылом самолета медленно вырастала громада под названием Гонконг. Эта столица колонии британской короны сидела, как хрупкая бабочка, на хвосте гигантского и уже проснувшегося дракона по имени коммунистический Китай. За Гонконгом простирались необозримые просторы этой страны.

На какое-то мгновение я удивился, не увидев знаменитой Китайской стены, окружавшей этот замкнутый мир. Именно таким я представлял в своем воображении красный Китай: загадочный, закрытый, недосягаемый. Даже когда я начал различать государства внешнего и внутреннего круга в коммунистической Европе, я не пытался дать Китаю определение. Для меня он был тайной за семью печатями, еще более недоступный для евангелизации, чем все европейские страны с тоталитарным режимом. И вдруг однажды, в Москве, я оказался в автобусе рядом с китайцем. В Москве в те дни было много китайцев, но у этого человека на отвороте пиджака был крестик. Мы стали разговаривать по-английски, и он сказал мне, что является секретарем шанхайского отделения Ассоциации христианской молодежи (Y.M.C.A.) Я удивился. Эта организация все еще функционирует в Шанхае? Да, сказал он, открыто и активно. Он дал мне визитную карточку и пригласить посетить их.

С того самого дня во мне стала расти надежда когда-нибудь приехать на помощь христианам Китая, находящимся в изоляции.

Но прежде нужно было разрешить многие вопросы. Сколько христиан было в Китае? Я знал, что большая часть населения этой страны не исповедует христианство. С другой стороны, Китай, вероятно, был государством, где трудилась самая большая армия миссионеров. Что заставило стольких людей работать в этой стране? Действуют ли приходы, которые были ими организованы? Есть ли там преследования? Встречаются ли они тайком? Если церкви по-прежнему существуют, нуждаются ли они в Библиях, как верующие Восточной Европы?

Нам нужно было найти ответы на все эти вопросы. И когда в 1965 г. меня пригласили выступить в Калифорнии, я решил заодно посетить Тайвань, просто чтобы поговорить с людьми, которые знают Китай, а затем попытаться проникнуть во внутреннюю часть страны. Я рассчитывал на свой голландский паспорт голландцы по каким-то причинам все еще допускались за этот более чем железный занавес.

Но теперь, уже сидя в самолете, я понял, что все делаю неправильно. Человек рядом со мной, банкир из Гонконга, посмотрел на меня странно, когда я сказал ему, что хочу попасть в Китай. "Почему вы не сели на самолет в Тайване?" - спросил он.

"У меня были другие планы".

"Дайте посмотреть ваш паспорт". Он полистал страницы, взглянул на тайваньскую печать и остановился, увидев американскую визу. "Соединенные Штаты!" - сказал он.

"Да. Я еду как раз оттуда".

"Дорогой, вы никогда не попадете в красный Китай с таким паспортом".

Теперь я обычно радуюсь, когда люди говорят, что где-либо миссионерский труд невозможен. Это позволяет мне надеяться, что я увижу, как Бог справится с этой невозможностью. Однако, когда я прошел контроль в Гонконге, я узнал еще более тревожные новости. Весь Гонконг, как мне казалось, был заполнен миссионерами, которые пытались, но не могли попасть во внутреннюю часть Китая. Там были врачи и учителя с длинным послужным списком миссионерской деятельности в других странах. Но сегодня это не принималось в расчет: тот факт, что они служили при докоммунистическом режиме, автоматически исключал возможность их работы в этой стране.

Когда я услышал все это в сотый раз, моя уверенность поколебалась. Может быть, мне стоит сначала получить новый паспорт, в котором не будут стоять предыдущие визы?

Тогда я отправился в голландское консульство. Я нашел консула за завесой едкого табачного дыма. Он попыхивал длинной глиняной трубкой, и я ощутил острую тоску по Голландии. Когда я сказал ему, что хочу попасть во внутренний Китай, он вытащил трубку изо рта и начал улыбаться. Когда я объяснил, что я миссионер, его улыбка стала еще шире. Когда я честно признался, что хочу найти там христиан и исследовать возможность ввоза туда Библий, он стал хохотать.