Пока мы пересекаем похожий на пещеру вестибюль, наши каблуки стучат по полированному и блестящему кафельному полу, я виновато улыбаюсь своей клиентке: — Прошу прощения. У меня пунктик насчет статистики.

— Не извиняйся! — она издает короткий смешок. — Я начинаю понимать, почему ты так нравишься Джоанне.

Мне, определенно приятно это услышать. Если не считать встречи с ней в городском суде, пару месяцев назад, когда мы оба спешили и едва успели поздороваться, у меня не было никаких контактов с Джоанной с тех пор, как я стажировалась в ее юридической фирме, тем летом перед окончанием юридической школы. Я смутно припоминаю, что Carne Consulting уже тогда был одним из ее клиентов. То, что она порекомендовала меня, все еще немного шокирует, хотя и радует. Я помню, что с самого первого дня знакомства с Джоанной, она восхищала и немного пугала меня. Миниатюрная брюнетка, с длинными струящимися волосами, всегда хорошо и дорого одетая. Ее присутствие заставляет всех чувствовать себя ничтожными рядом с ней. Она умная, целеустремленная и расчетливая. Карьеристка, у которой, насколько мне известно, нет жизни вне работы. Поэтому я всегда колебалась между завистью и сожалением по этому поводу.

Мы с Кэролайн входим в гараж и вручаем билеты парковщикам, двум рослым парням в темной униформе, которые сразу же спешат к своему столу, чтобы взять ключи от машины, прежде чем исчезнуть.

— Итак, — комментирует Кэролайн, вытаскивая несколько хрустящих долларовых купюр из своей сумочки от Burberry, — Мисс Фанатик Статистики, скольких женщин вы знаете, которые, как и мы, оставили свои девичьи фамилии, выйдя замуж?

Ну да, так уж получилось…

— Около восемнадцати процентов, — отвечаю я. — Еще десять процентов взяли двойную фамилию, как в моем случае. Сразу после развода я поменяла ее — трудное решение, потому что я на самом деле не хотела, чтобы у нас с детьми были разные фамилии. Но, все же, я решила, что не могу больше носить фамилию Логана. Мне надо было изначально оставить свою девичью фамилию, и к черту всех, кто пытался осудить меня за это.

Брови Кэролайн взлетают над темными очками.

— Ты, конечно, знала с самого начала.

— Да. Мы обсуждали перед женитьбой. — я смущенно улыбаюсь. — Статистика может быть очень полезна, когда ты пытаешься выиграть спор.

Мне нравится, как она заливисто хохочет надо мной. Покачав головой, она спрашивает:

— Как давно вы не вместе?

Опять эти личные вопросы. Ясно, что мне будет трудно удерживать ее на расстоянии, потому что я не хочу отвечать на этот вопрос… но я не могу рисковать обидеть ее отказом.

— Достаточно давно. Уже почти год, — признаюсь я. — Нам не удалось договориться о постоянной опеке над детьми. И поскольку ни один из нас не хочет превращать это в судебное разбирательство, мы тянем время.

Кэролайн на мгновение замолкает, а потом дерзко замечает:

— Надеюсь, с разводами ваших клиентов вы проявите больше рвения.

Еще полчаса назад это заявление заставило бы меня нервничать, но я начинаю понимать Кэролайн Карн. Она явно любит держать людей в напряжении. Но я почти уверена, что если бы я ее не устраивала, то она бы не постеснялась заявить мне об этом.

— Не стоит беспокойства. — говорю я ей. — Говоря: «сапожник без сапог» — понимаешь, насколько это правда.

— Хм-м, — произносит она, глядя немного скептически. Наконец подъезжает машина — кроваво-красный седан, который выглядит дорогим и быстрым, его двигатель приятно урчит. Это, конечно же ее авто и она направляется к нему.

— Как я уже говорила, Джоанна не может рекомендовать кого-то без весомых причин, и я никому не доверяю больше, чем ей. Мы дружим еще со школы.

— Она, на самом деле единственная в своем роде.

— Именно так, — соглашается Кэролайн с почти грустной улыбкой. Камердинер выходит, придерживая для нее дверь, и она благодарит его и отдает чаевые, прежде чем снова посмотреть на меня. — Мне нужно бежать. Обед с другом.

Я киваю в ответ.

— Если ваш муж захочет с вами связаться, я не советую слишком много разговаривать с ним без моего присутствия.

— Я буду иметь это в виду. — Кэролайн садится в машину, машет рукой и захлопывает дверцу.

Отступив на шаг, я смотрю, как она отъезжает. Я уже собираюсь достать телефон, чтобы проверить, нет ли пропущенных звонков или сообщений, когда замечаю свой черный Cadillac Escalade, выезжающий из-за угла. Через несколько секунд я уже сижу за рулем, готовая вернуться в свой офис, чтобы составить кое-какие документы, прежде чем мне придется забрать своих детей от их няни, Миранды — воспитательницы на пенсии, которая живет всего в паре кварталов от нашего дома. Я узнала о ней от мамочки, с которой познакомилась в маленьком парке по соседству через пару недель после того, как мы туда переехали. Дети полюбили Миранду всей душой.

Направляясь к выходу со стоянки, я вдруг вспоминаю свою старую «Тойоту Короллу», на которой ездила, когда начинала работать в этом здании. Эта надежная маленькая машина прослужила мне в колледже и юридической школе, не принося почти без проблем, а запах цитрусового освежителя воздуха, которым я пользовалась, и ощущение потертой кожи на бедрах под юбкой всегда будут напоминать мне о свободе и молодости, о радостном возбуждении и нервозности начала новой главы в моей жизни.

Переезд в Сан-Диего, из-за места в «Стивенс и Хаммернесс», внесло большие перемены в мою жизнь, я это понимала. Но просто понятия не имела, насколько глобальными и потрясающими они будут на самом деле. Я и представить себе не могла, что встречу такого мужчину, как Логан, не могла предвидеть такого сильного и мгновенного влечения, такого чувства беспомощности и неизбежности.

Может быть, если бы у меня было больше опыта в чем-то подобном, я бы лучше прислушалась к инстинктам, которые кричали мне — беги, беги, беги, что есть силы подальше отсюда.

Потому что с того момента, как я узнала о его существовании, я нутром чувствовала, что он может сделать меня несчастной.

Я была права.

Глава 3

Пейдж

Десять лет назад

— Эй, новичок, у нас совещание в конференц-зале, — раздается за моей спиной хриплый женский голос.

Нахмурившись, я моргаю, глядя на показания, которые просматриваю, и не сразу понимаю, о чем речь. Она обращается ко мне?

Я поворачиваюсь на стуле, оглядываюсь через плечо и вижу, что она выжидающе смотрит на меня. Это стройная женщина в персиковом костюме, с длинными прямыми блестящими волосами. Ее острые скулы и кошачьи глаза так поражают, что я на мгновение теряю дар речи.

— Ой, — говорю я, колеблясь, — я думала, что оно будет через двадцать минут.

Она закатывает глаза.

— Верно, но Хаммернесс хочет, чтобы мы были в сборе, прежде чем он доберется до зала. Ну, знаешь, чтобы все заметили его появление. Убедиться, что привлечет все наше внимание.

Я открываю рот, чтобы ответить, но она уходит прежде, чем я успеваю издать хоть звук.

Вау! Сидя там ошеломленная, я пытаюсь понять, то ли я слишком чувствительна, то ли это действительно было не слишком вежливо, как показалось. Язвительный комментарий о мистере Хаммернессе — это та часть, которая сбивает меня с толку, заставляя думать, что, возможно, ее резкость не имеет ко мне никакого отношения.

Бросив ручку на стол, я встаю и направляюсь в туалет, потому что не собираюсь идти на свое первое собрание персонала с полным мочевым пузырем. Ни за какие коврижки.

Начало на этой работе выдалось очень нервным. Вчера я вошла сюда преисполненная уверенности, и не без оснований. Выпускница юридической школы со степенью бакалавра и дипломом юриста в Стэнфорде, причем диплома с отличием, я была готова покорить мир. Да, мои интервью с Чарльтоном Хаммернессом и Виком Стивенсом — вместе с их лучшими партнерами — были довольно пугающими, но я знала, что смогу сделать это, знала, что смогу произвести на них впечатление и получить должность, на которую был большой конкурс, поскольку они брали только двух новичков — первогодок. Однако, после вчерашнего дня, моя самоуверенность немного ослабла. В этой фирме работает более пятидесяти адвокатов. И я сейчас всего лишь у подножия очень высокой лестницы.