Ощущение, будто превратилась в беззащитную мышь, угодившую в логово кошек. Три пары глаз, таких знакомых и одновременно чужих, смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Каждому хотелось проникнуть в мою голову, пробиться в мысли и прочитать все, о чем думаю. Кажется, мне удалось удивить их. После стольких лет изгнания никто не ожидал увидеть полной решимости и сил бороться. Тем более, никто из и представить себе не мог, что разбитая, сломленная и никому не нежная Мери посмеет заявиться на порог в сопровождении мужчины. Шах и мат, родители!
Теплое, доселе неизведанное, чувство черного торжества затрепыхало в груди и разлилось по всему телу. Впервые с момента появления в аэропорту Игоря, я была ему рада. Желание утереть носы своим обидчикам, пускай и даже таким наивным и детским способом, одержало победу над здравым смыслом. Если для того, чтобы одержать первую маленькую победу над ними, мне придется согласиться с планом Лебедева и подыграть ему, что ж, я согласна.
– Ни у кого не должно возникнуть сомнений на этот счет, – слова Игоря всплыли в памяти, возвращая меня к нашему разговору. – Если мы хотим победить, нам необходимо действовать сообща. Вопрос в том, готова ли ты? Сможешь переступить через все и помочь мне? После всего, что было в прошлом…
Тогда я растерялась и не могла дать ответа. Сам факт присутствия этого человека действовал на меня словно красная тряпка на разъяренного быка. Впервые в жизни я была переполнена ненавистью. Такой сильной и разрушительной, что хотелось убить, ударить, причинить боль, хоть в тысячной доле такую сильную, какую пришлось вынести мне.
Ответ появился сразу же, как только я увидела отца. Грозный, совсем как раньше, только в черных волосах стало больше седины, а морщины на строгом лице стали глубже. Единственное, что осталось неизменным – это осуждение и презрение во взгляде. Его глаза, некогда горящие гордостью и любовью к единственной дочери, убивали без слов и орудий. Яд, который плескался на дне темных, почти черных глаз, резал по больному, разрывая на части, воспаляя старые раны. Я поняла, что уже никогда не стану для него прежней. Он не простит, не выслушает, не поймет,… не поверит. «Правда» Арсена полностью соответствовала его восприятию меня. Бороться с этим все равно, что сражаться с ветряными мельницами – смешно и бессмысленно.
– Кого ты привела в мой дом?! – Вопрос-обвинение разрезал тишину, повисшую в, дорого обставленной, гостиной. Раскатистый бас отозвался эхом от стен и высокого, в три метра, потолка. Кажется, даже хрустальные подвески на люстре невольно задрожали. Боковым зрением заметила, как вздрогнула мама, ее хрупкие плечи осунулись, по лицу Арсена пробежала тень, он отвернулся, спрятав взгляд. Что это? Неужели, совесть, дремавшая так долго, наконец, решила проснуться?
Как ни странно, но я ни-че-го не почувствовала в этот момент. Пустота, созданная его стараниями, оказалась невосполнимой. За годы стены этой псевдопещеры стали настолько плотными и крепкими, что сквозь них уже не пробиться. Больше они не смогут ранить меня, потому что потеряли надо мной власть. Больно бывает от поступков родных, а действия и слова посторонних – все равно, что завывания ветра за окном. Ты его слышишь, порой даже чувствуешь холодные покалывания на обнаженной коже, но оно не трогает твое сердце, лишь тело, а переносить физические муки я научилась сполна.
Повернув голове влево, встретилось взглядом с Игорем. Мой невольный сообщник стоически перенес первую встречу с моей семьей и хранил скромное молчание. Но притворная робость, которая могла обмануть кого угодно, кроме меня, пропадала сразу же, стоит лишь заглянуть в его глаза. Они горели, полыхали неконтролируемым пламенем, готовым вот-вот вырваться наружу и испепелить всех, кто окажется на пути. С секунду между нами шла безмолвная беседа. Я не знала, да и не могла знать, о чем он думает и, что чувствует, но я видела его стремление вступить в игру немедленно. Единственное, чего ждал Игорь – это мой ответ.
«Да, – прошептала одними губами, запустив работу налаженного механизма, созданного этим странным человеком».
Игорь прочистил горло. Громко, чтобы привлечь внимание. Бросив сумку с моими вещами на пол, мужчина сделал шаг вперед, из-за чего я, как бы оказалась у него за спиной. Случайность или продуманный ход?
– Артур Арсенович, – протянул он, привлекая к себе внимание всех окружающих. – Позвольте представиться, – говорил мужчина уверенно, без тени сомнений. Будто всю жизнь занимался тем, что заглаживал острые углы. – Меня зовут Игорь. Я – жених вашей дочери…
Жених... При звуках этого слова мой желудок скрутило в тугой жгут, а ногти вонзились в кожу до образования красных полумесяцев. Наш договор вступил в силу, перекрыв последний путь к отступлению. Теперь, я – часть игры и не смогу ее покинуть до тех пор, пока не будет поставлена решающая точка.
– Я не стану уговаривать тебя или умолять стоя на коленях, – Игорь говорил прямо, несмотря на дрожь в голосе и неуверенное постукивание указательным пальцем по ободку чашки. – Знаю, что не заслуживаю прощения. Поэтому, даже заговаривать об этом не хочу. Все произошло по моей вине и при моем прямом участии… Просто, – янтарные глаза схлестнулись с моими собственными, – ответь мне. Ты готова пойти на это ради Дмитрия?
Снова вспомнила, как сильно испугалась за него, когда услышала их телефонный разговор. Липкий ужас облепил мою кожу, щекоча и раздражая ее. Стальные когти сомкнулись на горле, перекрывая доступ кислорода и разрывая гортань. Если с Дмитрием что-то случится, я никогда себе этого не прощу. В том, что мы не сможем быть вместе, сомнений нет. Мы оба оказались слабыми пешками в шахматной партии сильных и коварных людей. Картина прошлого сошлась, представ предо мной огромной мозаикой, где каждая деталь находилась на своем, строго определенном месте. Он, я, ночной клуб «Paradise», гибель его отца, борьба за наследство, жестокий, готовый на любые низости, дядя… Все элементы сошлись воедино, выступив в роли мощного магнита, притянувшего всех участников этой грязной истории. Я же оказалась не в том месте и не в то время. Банальная ошибка в расчетах, которая привела к фатальному повороту истории…
– Мы должны использовать это преимущество, – настаивал Лебедев. – Пока мой отец не знает, кто был с Дмитрием той злополучной ночью, он не сможет причинить ему существенный вред. Покушение – это только попытка припугнуть его, поставить на место, выиграть время для обдумывания нового хода. Понимаешь? Отец не станет рисковать собственной шкурой, пока не получит желаемого. А хочет он компанию.
– Но ведь у Дмитрия есть целый год, – я не понимала и чувствовала себя полной идиоткой. Что это за семья такая? Как мог родной дядя устроить все это? Почему? – Собрание акционеров…
– Год нужен Дмитрию, – жестоко перебил меня Игорь. – Чтобы выиграть время и придумать, как сохранить за собой контрольный пакет акций. Если бы не Поляков с его щедрым дружеским жестом, мой отец уже давно бы у руля «Swan’s Architecture». На данный момент ему уже принадлежат сорок процентов акций фирмы.
– Как?
– Он выкупил доли других акционеров, – пояснил мужчина, криво усмехнувшись. – Сейчас, Дмитрий еще сохраняет первенство, но это – всего лишь временное явление. Юрий уже начал копать под него. Если ему станет известно, что его план, шесть лет назад, не провалился, все будет кончено. Он не остановится до тех пор, пока не увидит кузена за решеткой. Тогда, по уставу компании, первенство и кресло генерального директора перейдет к тому, у когда второй по величине пакет. А акции Дмитрия пойдут под раздел и будут выставлены на продажу. Их сможет приобрести любой из членов семьи или бывших и действующих акционеров.
Могла ли я допустить этого? Чтобы Дмитрий потерял дело всей своей жизни, его единственный источник вдохновения… Немыслимо! За месяцы работы в «Swan’s Architecture» я узнала, как сильно он любит свое дело, какой кайф испытывает от процесса создания новых проектов и их реализации на всех этапах. Дмитрий живет всем этим, дышит компанией. А если тайна той злополучной ночи станет известна его дяде, он потеряет уже не только любимое дело, но и свободу…
