Она шла медленно, но так изящно и грациозно. Невольно, залюбовался на нее, потерял бдительность. Пришел в себя только, когда удостоился очередного испуганного взгляда девушки.

Когда мы подошли к моей машине, выключил сигнализацию и открыл для нее пассажирскую дверцу. Для меня было нечто само собой разумеющимся, что она сядет рядом. Так было всегда со всеми девушками, которых мне приходилось подвозить. Но, я сглупил и забыл, что Мери другая. Проигнорировав мой жест воспитанности, она подошла к задней дверце, открыла ее и села.

Вот так вот, идиот! Стой теперь, как последний клоун и пытайся не покраснеть до корней волос.

– Сегодня я буду вашим личным водителем, – протянул я, садясь в автомобиль. – Куда прикажете ехать, Мери Артуровна?

Она ничего не ответила. И снова мне пришлось почувствовать себя ничтожеством, не достойным внимания этой девушки. Хотел обернуться и посмотреть ей в глаза, но пересилил себя. Достаточно уже того, что она сидит в моей машине.

– Вы давно работаете у нас? – после долгих сомнений, решился заговорить с ней. Не знаю почему, но каждое слово давалось мне с огромным трудом. Рядом с Мери я переставал что-либо соображать, мозг просто вырубался, а мысли путались.

Бросив короткий взгляд в зеркало заднего вида, увидел, как она сидит. Поза ее максимально напряженная, спина вытянута, словно струна музыкального инструмента, руки сложены на ногах и сцеплены в замок. Снова этот образ мученицы, от которого сердце бросалось в пятки и сжималось в тисках.

– Н-нет, – заикаясь, едва слышно, ответила она. Мери отвернулась к окну, за которым проплавала вечерняя Москва, и дала понять, что не хочет разговаривать. Ей было бы проще, если бы я вдруг растворился и исчез в воздухе. Эта мысль не давала мне покоя.

– Как бы там ни было, – сказал я тихо, но так, чтобы она услышала, – я рад, что вы стали членом нашей большой команды.

Я хотел, чтобы она это знала. Мне было важно признаться ей, показать, что я искренне рад. Хотелось верить, что она – настоящая, не такая как все, и за этой маской холодности и отчужденности, скрыто нечто особенное, живое и теплое.

«Я верю в это. Верю в тебя», – добавил мысленно и сосредоточился на дороге.

9. Мери 

Первым моим порывом было развернуться и уйти как можно далеко от этого места и Дмитрия Лебедева. После небольшой сцены в кабинете, когда я совсем потеряла над собой контроль и не смогла отличить вымысел от действительности, стало по-настоящему страшно. А если это снова повторится? Вдруг я не смогу совладать с собой, и он все вспомнит? Конечно, поначалу я не верила в его амнезию. Мне было сложно представить, что ночь, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову, напрочь стерлась из памяти того, кто сделал это со мной. Я изо всех сил пыталась понять, к чему Лебедеву эта игра. Почему он притворяется, будто не знает меня и видит впервые? Да, к тому же, ведёт себя как истинный джентльмен, не способный причинить даме вред...

Но его глаза... Боже, дай мне сил и терпения, умоляю. Я не знаю, что со мной произошло, но его взгляд вдруг перестал вселять ужас и страх. Глядя на него, я не видела перед собой того монстра. Он словно перестал быть чудовищем и превратился в живого человека. Серый с туманом дымкой взгляд больше не излучал угрозу, только внимание и... заботу.

«Мери, ты окончательно выжила из рассудка! Прекрати воображать и взгляни на него. Это же тот самый мужчина, который изнасиловал тебя. Его руки касались тебя в ту роковую ночь, эти самые губы шептали тебе нежности, но заставляли чувствовать невыносимую боль. Это он сотворил все с тобой. По его вине ты осталась совершенно одна, без семьи, дома, поддержки близких, – снова и снова твердила я себе, пытаясь отогнать наваждение. – Если тебе этого мало, взгляни на свои шрамы. Они – самые верные свидетели его истинной натуры. Неужели, ты сможешь перечеркнуть все это и продолжишь работать под его руководством? Сможешь притворяться нормальной, находясь с ним в одном месте и дыша одним воздухом?»

Как бы мне хотелось взять телефон, позвонить Амелии и попросить у нее совета. Подруга, несомненно, сможет меня успокоить и привести в чувства. Она скажет мне: «Немедленно уходи из этого места! Мы найдём тебе новую работу, вдали от этого негодяя и твоего прошлого. Ты начнешь жизнь с чистого листа, забудешь об этом, как сама того хотела...»

Но, почему при мысли об этом мне становится так... грустно? Откуда взялось это странное чувство? Раньше, когда я представляла себе встречу с ним, внутри не было ничего, кроме желания исчезнуть. Умереть и навсегда покинуть этот мир, чтобы больше никогда больше не чувствовать себя грязной, разбитой, растоптанной... Я мечтала закрыть глаза и положить конец этому бесконечному аду на земле. Тогда, это казалось мне единственным верным и возможным способом избавиться от себя, своих воспоминаний и кошмаров.

Он всегда был для меня чудищем. Каждый раз, засыпая, я видела его холодный стеклянный взгляд и чувствовала мерное, леденящее душу, дыхание за своей спиной. Это существо было лишено всего человеческого, оно не умело слышать, говорить, чувствовать, понимать. Настоящий зверь, которому ничего не стоит разрушить жизнь незнакомой, ни в чем не повинной, девушки. Он был слеп и глух. Для него не существовало ничего, кроме собственных желаний...

А потом... потом я встретила Дмитрия Лебедева – человека с безупречной репутацией, которого все так любили и уважали. Я смотрела на него и видела перед собой своего монстра, но уже в другом, противоположном, обличье. Его глаза казались живыми, на губах играла улыбка, а голос звучал так, словно был игрой музыкального инструмента. Все ужасное и жуткое исчезло, уступили место красивой мужественной внешности и теплу. Я повторяла себе, что это невозможно. Не может чудовище вдруг превратиться в прекрасного принца. Такое возможно лишь в сказках и диснеевских мультфильмах.

Несколько раз садилась за стол, порываясь написать заявление на увольнение. Хватала чистый лист бумаги из принтера, брала ручку, но что-то постоянно мешало мне. Какая-то неведомая сила удерживал меня от этого шага, не позволяла записать ни слова. Все смешалось, превратилось в один огромный клубок. Я пыталась отыскать в нем конец ниточки, распутать его, но не получалось.

В памяти всплыли картины из прошлого, словно кадры диафильма. Они мелькали перед моим мысленным взором в замедленной съёмке, заставляя вновь все это пережить и осмыслить по-новому.

Всю жизнь мне приходилось куда-то или от чего-то бежать. Каждый раз, стоило мне столкнуться с проблемой или бедой, сразу убегала. Так было всегда, сколько я себя помню. В детстве приходилось прятаться от нападок старшего брата, потом, то же самое было и в школе, где я была для всех невидимкой, а после... Я сбежала из ночного клуба, ушла из дома, даже из города и страны. И вот, сейчас, когда судьба свела меня лицом к лицу с моим самым большим страхом, я снова собираюсь исчезнуть...

Одинокая слезинка скатилась по моей щеке и упала на чистый лист. Крошечная лужица начала распространяться по поверхности, впитываясь в нее. Я смотрела на это пятнышко, и не могла избавиться от острого желания вновь поддаться инстинкту самосохранения.

Но, помимо него, во мне боролись и другое, незнакомое чувство. Впервые за всю свою жизнь, мне хотелось бороться со страхами, а не прятаться от них.

«Он меня не помнит, – думала я, уронив голову на руки и закрыв глаза. – Невозможно так хорошо притворяться, как это делает Лебедев. Иначе, зачем ему так странно вести себя со мной? Конечно, я легко могу отдать заявление в отдел кадров, забрать свои документы и уйти, но... хочу ли я этого? – перед глазами возник образ Лебедева, в ушах эхом раздался его голос. – Сколько времени я продержусь? Хватит ли мне сил на столь отчаянный шаг?»

Я всегда была слабой, сколько себя помню. И мне это надоело. Если однажды я умру, не хочу пожалеть о том, что ни разу не попыталась стать сильней. Не сделала ничего, чтобы измениться и стать новой, уверенной в себе Мери.