– Мери, ну, как дела? – Алена зашла ко мне, когда я сама уже собиралась выходить. До одиннадцати оставалось пять минут. Как раз, достаточно, чтобы дойти до зала для конференций и перевести дух. – Готова?

– Если бы, – я тяжело вздохнула и посмотрела на нее, словно приговоренный к смертной казни. – У меня все внутри дрожит от волнения. Не могу никак успокоиться.

– Так! – она зашла ко мне за спину и принялась растирать мои отекшие плечи. – Это нормально. В первый раз всегда страшно, но бояться не нужно. Дмитрий Владимирович тебя в обиду не даст, а ди Аллегро вроде тоже не кусается. Просто возьми себя в руки и думай только о хорошем, – постепенно, наставления Алены начали действовать и я, невольно, заулыбалась. Кажется, апатия начала отходить. – Тем более, проведешь несколько часов в компании таких шикарных мужчин! О чем еще можно мечтать?

Мы вместе дошли до второго этажа, где нам пришлось разделиться. Она пошла к себе, а я направилась на пятый этаж. Чувствовала, как громко и часто колотится сердце, в животе все дрожало и трепетало, как перед важной контрольной работой. В голове, снова и снова, прокручивала вариант приветствия, который я выбрала заранее. Главное, не запнуться и показать, что я – хороший специалист.

«Все хорошо! У тебя получится», – сказала мама себе и толкнула тяжелую стеклянную дверь.

Большая светлая комната, в центре которой стоял огромный овальный стол из белого дерева, вокруг – одинаковые черные кресла. На стене напротив меня висела интерактивная доска, на которую был направлен проектор. Все окна были закрыты жалюзи, создавая полумрак.

Всего мгновение длилась моя заминка, пока я продолжала придерживать свободной рукой дверь (в другой находилась записная книжка с необходимыми пометками и ручка). Вскоре, мне удалось совладать с собой, я отпустила дверь и сделала шаг вперед.

Один мужчина уже сидел за столом и обернулся на шум моих шагов. Это был высокий (даже сидя он умудрялся казаться огромным) загорелый брюнет с оливковой кожей. Он был одет в черный костюм и белую рубашку, верхние пуговицы которой оставил открытыми, из-за чего виднелся небольшой треугольник кожи с завитками волос. Темные волосы зачесаны назад, на аристократичном лице аккуратная черная бородка. Его холодные синие глаза пронзили меня насквозь и заставили замереть на месте.

Из оцепенения вывел голос другого. Низкий бархатистый баритон прозвучал, словно пришел из очередного ночного кошмара. Пальцы, державшие блокнот, ослабли и разжались. Он упал на пол с глухим звуком, а я все стояла как статую, не в силах пошевелиться. Смотрела в спину второго мужчины и мысленно обращалась ко всем святым.

«Пожалуйста, только не он. Умоляю. Только не он».

Время словно замерло в этом месте и в этот самый момент. Он начал оборачиваться, опуская при этом руку, в которой сжимал телефон. Я поняла, что пропала.

Три… Два… Один…

Я начала задыхаться. Ощущение, будто меня столкнули вниз с обрыва, а я все лечу и не могу достичь дна. Лицо, которое преследовало меня на протяжении шести лет, вдруг оказалось рядом, всего в паре метров. Его серые глаза блуждали по моему лицу, в них таился немой вопрос. Совсем как тогда, в клубе. Он так же смотрел на меня, только более сумасшедшим взглядом.

«Это он», – одна-единственная мысль мигала в голове красным светом. Ноги стали ватными, голова отяжелела, налилась свинцом. Я поняла, что теряю сознание. Всего секунда и спасительная тьма поглотила меня целиком. Надеюсь, на этот раз, навсегда.

 Дмитрий

Было раннее воскресное утро, а я еще даже не ложился. В голове жили тысячи разных мыслей о прошлом, настоящем и будущем. Пытался как-то собраться, заставить себя не думать, быть сильнее и выше всего этого, но нет. Память не позволяла мне расслабиться. Снова и снова, вспоминая ее, я мучился от сильных и противоречивых чувств. Было ужасное желание высказаться, рассказать кому-то о том, что творилось внутри, вылить весь этот ураган. Но, в то же время, я прекрасно осознавал, что никогда и никому не смогу доверить этот уголок своей души.

Меня научили не распространяться на личные темы, быть скрытным, максимально самостоятельным.

– Успешные люди никогда не жалуются на свои проблемы, – вспомнились наставления отца. Одна и немногих наших бесед с ним, когда обходилось без взаимных упреков и оскорблений. – Тебе необходимо научиться справляться со всем в одиночку, потому что только слабаки обращаются за помощью. Мой сын не может быть одним из них!

Никогда не смогу забыть те дни. Я не знаю, почему, но все страшные события в моей жизни происходили весной…

Был апрель месяц, учебный год уже подходил к концу и я жил лишь предвкушением того, как вернусь домой из своей школы. Она хоть и находилась в России, но в то время мои родители жили в Москве, а учился я в Санкт-Петербурге. Частые посещения были запрещены, так что с мамой я виделся только на зимних и летних каникулах, когда нас отпускали домой.

Мы с Игорем (мой двоюродный брат, сын папиного кузена) учились в одном классе и хорошо общались. На тот момент я, действительно, считал его своим единственным лучшим другом. Сейчас, отматывая время назад и глядя на всё это другими взрослыми глазами, начинаю понимать, что никакой дружбы и не было. Просто, будучи одиноким в чужой среде, я нашел родственную душу именно в нем. Отсюда и возникла эта иллюзия братства.

У нас с ним не было ничего общего. Две абсолютные противоположности, которые притворялись друзьями только ради того, чтобы не быть изгоями в пансионе. Ведь, там таких не просто не любили, даже презирали. Учителя же просто делали вид, будто не замечают того ужаса, что происходил среди учащихся.

Дети бывают крайне жестоки, а богатые дети еще и остаются безнаказанными. Уверен, мой отец прекрасно осознавал, куда меня отправляет. Возможно, он сделал это специально, чтобы преподать мне эдакий курс по выживанию. Но ему нужно было учесть одну простую истину: ребенок не может остаться прежним, после такого. Вот и я, неожиданно для себя, начал меняться… Хотя это и произошло уже после того, как не стало мамы…

Я узнал об этом из телефонного звонка. Он даже не посчитал необходимым приехать и сообщить мне лично. Слишком много чести для одиннадцатилетнего мальчишки…

– Мама умерла, – он произнес эти два слова так, словно сообщал о приезде какого-то дальнего родственника или цитировал новости из любимой экономической газеты. Сначала, я не поверил. Отказывался принимать это, сопротивлялся изо всех сил. Но мой отец никогда не страдал чувством юмора. Он не стал бы шутить, тем более, на такую тему. – Ее только что похоронили…

В одиннадцать лет я впервые столкнулся со смертью лицом к лицу. Раньше, мне приходилось слышать о ней только из новостей или книг. Я не имел никакого представления о том, что это такое и куда после нее исчезают люди. Думал, меня и моей семьи это не коснется никогда.

– Мне очень жаль, – его голос на мгновение дрогнул. Мне показалось, будто папа плачет, но я сразу же отмел эту глупую мысль. Владимир Александрович Лебедев не из тех людей, кто умеет плакать или демонстрировать какие-либо чувства. Порой, я думал, что у него и сердца нет. Огромная каменная глыба, которая научилась дышать. Больше ничего.

Пришел в себя, когда почувствовал как по щеке катится слеза. В отличие от него, я не мог относиться к жизни, как к большой игре. В моем мире не было правил или судей, которые должны контролировать весь процесс. Каждый делал то, что хотел. В том числе и я…

За окном замаячил рассвет, небо медленно окрашивалось в цвет утренней зари. Москва просыпалась после ночного сна, на улицах уже появились первые автомобили. Все куда-то стремились, спешили, словно вышли наперегонки с самой жизнью. Люди почему-то считали, что могут выиграть этот заезд и не заплатить за эту победу ни гроша. Наивные. Полагают, они первые вступили в игру и смогут обмануть систему.

В моем случае все обернулось против меня. Судьба сыграла со мной злую шутку и заставила отказаться от участия в дальнейших забегах.