====== 15. КОМНАТА ПЫТОК ======

ГЛАВА 15. КОМНАТА ПЫТОК Москва, декабрь 2007 года «Стрельба в самом центре Парижа, в результате которой погибли два телохранителя влиятельного российского бизнесмена Геннадия Мурзина, стала, бесспорно, из ряда вон выходящим событием. Тысячи людей, в том числе иностранных туристов, оказались, по сути, на линии огня. Это стало шоком и вызвало всеобщее негодование. Французские власти пообещали, что это преступление будет тщательно расследовано, а виновные ответят по всей строгости закона. Среди основных версий случившегося сразу стали называть борьбу между группировками русской мафии и финансовую деятельность Мурзина, к которой, по данным осведомленных источников, в последнее время приковано пристальное внимание французских правоохранительных органов и структур банковского надзора ЕС. Кроме того, в поле зрения следствия оказалась вовлеченность Мурзина в конфликт в экваториальной африканской республике Чамбе, где недавно произошел военный переворот, а затем начался мятеж повстанческих группировок на востоке страны. Чамбе богата залежами титановых и алюминиевых руд. Самым крупным месторождением является «Сокоде». Контрольный пакет акций (51%) принадлежит правительству Чамбе, блокирующий пакет (25%+1 акция) – молодому магнату, проживающему в США, Йену Хейдену, оставшаяся часть – Мурзину. Именно конфликт Мурзина, за которым стоит Россия, и Хейдена, которому благоволят в Париже, стал, как полагают, причиной бедствий, обрушившихся на Чамбе. Между тем осведомленные источники сообщают, что конфликт Мурзина и Хейдена носит не только деловой, но и личный характер. И предметом этого конфликта оказался молодой русский Александр Забродин. Именно сопровождавшие Забродина телохранители оказались жертвами наделавшей так много шума стрельбы в Париже. При этом сам Забродин не пострадал. 22-летний Забродин является референтом Мурзина, однако, по данным информированных источников, их связывают и личные отношения. Между тем этот молодой человек, как стало известно, также является объектом пристального интереса Хейдена, который никогда не скрывал своей сексуальной ориентации. Сразу после покушения Забродин, несмотря на близость к Мурзину, провел несколько часов наедине с Хейденом в люксе «Георга Пятого». Между тем информированные источники в Москве сообщают, что Забродин в недавнем прошлом оказывал услуги определенного характера состоятельным мужчинам. Именно так состоялось его знакомство с Мурзиным и Хейденом. Позднее Забродин стал личным референтом Мурзина и сейчас проживает в его роскошном доме под Москвой. В то же время он поддерживает контакты и с Хейденом. Источники в правительстве Чамбе сообщили, что в какой-то момент Забродин стал предметом переговоров, ведущихся вокруг акций «Сокоде». Хейден готов был уступить блокирующий пакет Мурзину в обмен на Забродина. Поскольку стоимость сделки оценивалась в 700 млн долларов, этот русский молодой человек имел все шансы стать самым дорогим референтом в истории человечества. Однако сделка не состоялась из-за категорического отказа Мурзина расстаться со своим молодым спутником, чьи таланты он явно оценивает выше, чем 700 миллионов долларов. Стало известно, что Йен Хейден был допрошен по делу о стрельбе в центре Парижа. Полицию, в частности, интересовало, почему он так быстро оказался на месте преступления и увез Забродина. А также обстоятельства его личного и финансового конфликта с Мурзиным. Однако никаких претензий Хейдену предъявлено не было. Редакция пыталась получить официальные комментарии по поводу этой ситуации. Однако в полиции Парижа ограничились заявлением, что «расследование продолжается». Представители Мурзина и Хейдена отказались от комментариев. С Забродиным связаться не удалось. По некоторым данным, он уже вылетел в Москву.» Мурзин, читавший эту статью в своем московском офисе, в ярости схватил ноутбук, где над проклятой статьей красовалась фотография Саши, и еле удержался от того, чтобы грохнуть им об стенку. Дело было не только в статье. Можно (и нужно) было требовать опровержений, угрожать многомиллионными исками (и даже выиграть их). Дело было в другом. Практически одновременно в интернет был вывален компромат: несколько видеозаписей, на которых был запечатлен Саша во время сессий с Сидюхиным. Съемки велись скрыто. Ясно было, что задействованы сразу несколько камер, а потом кадры монтировались. Это было откровенное, зажигательное порно. Слишком зажигательное. Саша был хорошо виден. Слишком хорошо. Этот отрешенный взгляд серых глаз, эти чуть приоткрытые губы, изогнувшееся тело, такие знакомые завораживающие движения… Проклятье! Мурзин зарычал. Нет, он не боялся огласки того, что живет с бывшей проституткой. В Москве полно богатых людей, жены которых в прошлом были путанами. Уж Мурзина этим смутить было нельзя. Он не афишировал свою сексуальную ориентацию, но про кого из более-менее известных людей не ходят слухи, что «он – пидорас»? И всегда наберется дивизия тех, кто лично свечку держал при этом.

И он, само собой, понимал, что Саша много раз участвовал в подобных шоу, но Мурзин считал, что навсегда вырвал сероглазого парня из отвратительного мира похотливых взглядов и забрал себе, только себе! А тут его сокровище словно вырвали у него из рук и прилюдно осквернили!

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Эту статью во французской газетенке и компромат в интернете явно направляла одна и та же рука. Причем это был удар, направленный и против него, и против Хейдена. Удар сильный и точный. Слишком рискованной была статья. Тут нужно было обладать либо железными доказательствами (которые не приводились, всюду были ссылки на анонимные источники). Либо иметь какую-то другую защиту. Удар был и по нему, и по Хейдену. Кто? Кто мог это сделать? Силецкие? Несколько дней назад Мурзин твердо сказал бы, что у них кишка тонка, но после случившегося в Париже был уже не так в этом уверен. Впрочем, одно дело подослать киллера, а совсем другое дело организовать эту публикацию. Такая вещь – куда более тонкое и рискованное предприятие, чем заказное убийство. Смогли бы сделать это Силецкие? Мурзин был уверен, что все выяснит. И ради этого пойдет на союз с кем угодно. А ему нужен сильный союзник, который обладает хорошими связями на Западе. Такими же, какими Мурзин обладает в России. Чуть подумав, Мурзин достал мобильник и набрал номер. – Йен? – проговорил он. – Это Геннадий. Вы уже в курсе того, о чем пишут? Думаю, нам есть, что обсудить. Есть сфера, в которой мы были бы полезны друг другу. *** Подмосковье, декабрь 2007 года Саша не удостоился ни единого слова Старшего со дня кошмара на Луврской площади. Его привезли из Парижа все в тот же подмосковный дом близ Клязьминского водохранилища. Точнее, теперь не в сам дом, а в один из флигелей. В большей части помещений флигеля располагалась охрана, но там были и изолированные помещения с отдельным входом. Некое подобие крохотной однокомнатной квартирки. – Тебе велено передать, что ты сам должен принять решение, – произнес Владимир. – Можешь возвращаться к себе в Москву. Можешь жить здесь. Решай сам. Саша побледнел. Слова «решай сам» были для него подобны острому ножу, вонзающемуся в сердце. Принять решение без чьей-то санкции для него было сущей пыткой. Тем более сделать выбор. В его жизни не было места выбору. И не могло быть. А теперь… Он три с половиной часа (без преувеличения!) стоял во дворе дома Старшего под ветром, дождем со снегом и не двигался с места. Не потому что пытался давить на жалость, нет. Он просто не мог принять решение. Не умел. Не знал как. И только когда смеркалось, он, словно в каком-то забытьи, медленно побрел к боковому входу во флигель, вошел внутрь и, не оглядевшись, прямо в одежде, тяжело повалился на кровать, стоявшую напротив двери. Глаза его закрылись. Губы шептали:

…Плывет корабль с мертвецами

над мостовыми и домами

в беззвучной ночи. Диск Луны

глядит из темной вышины.

Издалека несется стон…

Но это сон, всего лишь сон!

Жизнь снова проваливалась в сон. Но Саша очнулся. Он поднялся с жесткой кровати, взял сумку, которую даже не разбирал и двинулся к двери. На секунду замер, а затем открыл дверь и переступил порог. В декабрьском ночном небе действительно сияла полная луна. Холодный диск смотрел на Сашу с темной вышины, и его призрачный свет отражался в серых, широко раскрытых глазах. Саша снова застыл. Губы опять что-то беззвучно шептали. Вокруг был мир призраков. Они обступали его со всех сторон как главного героя романа, который он сочинял. Это не были галлюцинации, это было что-то другое. Словно Саша оказался в холодном призрачном мире, наполненным безжизненным лунным светом, и ему суждено было пребывать в этом мире до скончания времен. Ему показалось, что какой-то призрак приближается к нему. Нет, черный силуэт. Человек. Высокий, двигавшийся бесшумно. Саша возвращался в реальность, по мере того как к нему приближался Михаил. Он был одет в черную кожаную куртку и кожаные брюки. И хотя на дворе стоял мороз, ему как будто было не холодно. Он смотрел на Сашу странным взглядом, в котором не было ни покорности, ни ненависти, ни похоти. Это был совсем другой взгляд. Михаил что-то тихо сказал. Саша непонимающе посмотрел на него. – Не уходи, – повторил раб. – Останься. Саша удивленно поднял брови. – Останься, прошу, – повторил раб. – Почему ты просишь?