- Приехали!

Саша вздрогнул и вернулся в настоящее. Автомобиль стоял во дворе перед огромным особняком – довольно стильным и без той безвкусной вычурности и громоздкости, которую обычно обожают российские нувориши. Каменный дом со строгими линиями. Никаких мраморных портиков с колоннами. Все очень сдержанно, можно даже было сказать: сурово. Это был дом настоящего мужчины. Невозможно было даже представить себе, как из него выпархивает какая-нибудь крашеная блондинка в розовой блузке. Здесь все дышало совершенно другим миром: строгостью, властью, порядком. Саша выбрался из автомобиля и увидел молодого мужчину с темными волосами, довольно приятными чертами лица, цепким взглядом и короткой стрижкой. – Владимир, – произнес он, не подавая Саше руки. – Старший охраны. Следуй за мной. Он повернулся и зашагал к дому, но не к парадному входу, а к боковому. Саша молча пошел за ним. Этот холодный, даже унизительный прием его нисколько не смутил. Он повидал и не такое. Они вошли в дом, Владимир провел Сашу по полутемному коридору, затем они поднялись по лестнице, прошли еще по коридору, спустились вниз. Владимир толкнул дверь и они вошли в какую-то комнату. На окне была узорчатая решетка, за ним была видна стена. В самой комнате стояла кровать, стол, тумбочка, телевизор. Тут же при входе была дверь в санузел. Все это походило на номер в дешевом отеле, если бы не решетка на окне. – Вода в кулере, – кивнул Владимир. – Полотенца и прочее в ванной. Захочешь есть или еще что-то понадобится – звони. Он указал на висевший на стене телефон. – Номер? – безучастно уточнил Саша. – Без номера. Снимешь трубку, тебе ответят. – Вай-фай? – Нет. Пока никакого интернета. Мобильный тоже отдай. Саша лишь молча кивнул, протянул Владимиру смартфон, достал из сумки ноутбук и лег с ним на кровать. Эта безучастность, видимо, озадачила охранника. – Никаких фокусов, – проговорил он, нахмурившись. Снова молчаливый кивок. – Когда понадобишься, тебе позвонят, чтобы приготовился. Подмылся, надел все положенные причиндалы. Они здесь, в шкафу. – О’кей, – не глядя на Владимира, произнес Саша, уже что-то набирая в ноутбуке. Охранник продолжал смотреть на него, очевидно, ожидая вопросов. Но никаких вопросов не было. Парень уже лопатил что-то в ноуте, как будто позабыв о его присутствии. – Анализы будут готовы вечером, – произнес Владимир, хотя Саша ни о чем не спрашивал. – Если все в порядке, значит, все в порядке. Если нет, то… Он пожал плечами и выжидающе посмотрел на парня, ожидая вопроса, что будет «если нет». Но не дождался. Саша даже не взглянул на него, продолжая что-то набивать в ноутбуке, и не было уверенности, что он вообще слышал последние слова охранника. Владимир скептически посмотрел на него, мол, «ну и типчик попался», пожал плечами. – Учти, твой ноут мы тоже проверим, – сказал он с нажимом. – Ты не должен вносить в него ничего, что касается этого места и людей, которых ты тут встретишь. – Само собой, – безучастно ответил парень. Владимир продолжал смотреть на него, на светло-серые глаза с длинными ресницами, устремленные на экран лэптопа. Его раздражала эта странная безучастность, граничившая с пренебрежением. Если бы этот парень стал капризничать, что-то требовать, хныкать, закатывать истерики, угрожать – это было бы привычно и знакомо. Но эта безучастность выбивала из колеи. Как будто перед Владимиром был пришелец из другого мира, укрытый невидимым щитом, пробить который было невозможно. Охранник снова пожал плечами и вышел и комнаты. Саша набрасывал на экране ноута: «Благословите, святой отец, ибо я согрешил. Я исповедуюсь вам теперь, когда для меня, быть может, все кончено. Клетка захлопнулась. Я в камере тюрьмы Маршалси. Холодно и сыро. Свет еле проникает через маленькое решетчатое окошко под потолком. Мне не дотянуться до окна, святой отец, но я хорошо знаю, что там: Лондон, серый Лондон, полный дождя и тумана. Сейчас мне кажется, что силы мои на исходе. Танец призраков закончился. Или все-таки продолжается?» *** Мурзин с мрачным видом сидел в кабинете своего московского офиса. С самого утра всё шло наперекосяк. Две крупных сделки оказались под угрозой срыва из-за каких-то идиотских мелочей, предвидеть которые было невозможно. Очень большие деньги зависли при попытке перевода из банка в Стокгольме, поскольку происхождение этих денег вызвало подозрения у комитета европейского банковского надзора. Нет, формально эти деньги (без малого 150 миллионов евро) не имели никакого отношения ни к Мурзину лично, ни к возглавляемому им банку, ни к другим структурам, находившимся под его контролем. Эту операцию Мурзин проворачивал через десяток подставных лиц, поскольку она действительно нарушала сразу нескольких европейских законов, в том числе об отмывании денег. Средства были получены от реализации титановой руды на месторождении в Чамбе и по идее должны были вернуться в эту страну. Но на самом деле с помощью весьма запутанных схем они оседали на тайных европейских счетах многолетнего правителя этой страны Нгассы, у которого, кстати, на юге Франции была роскошная вилла, где престарелый диктатор любил жить по месяцу, а то и больше. Проблемы с этими деньгами беспокоили Мурзина больше всего. Если он знал как уладить ситуацию с двумя поставленными под угрозу сделками, то в этом случае, хотя ему лично ничто не угрожало, тревогу вызывало то, что до блеска отработанная схема неожиданно дала сбой. Точнее, сама-то схема сработала идеально, непонятно было, почему вдруг всполошился европейский банковский надзор. Наиболее вероятный ответ был один: где-то завелся «крот», сливающий информацию европейским чиновникам. И у Мурзина были подозрения, что этот «крот» работает на Йена Хейдена. Хейден тоже сумел привести Мурзина в бешенство. Накануне Мурзин сделал широкий жест, предоставив в полное распоряжение Хейдена роскошного мальчика, которого предназначал для собственного использования. Да, конечно, этот жест был еще и щелчком по носу зарвавшемуся выскочке и чистоплюю. Но все равно Мурзин рассчитывал на ответную благодарность. Хотя бы на то, что Хейден несколько смягчит свою позицию по переговорам вокруг акций «Сокоде». Он ожидал, что Хейден приедет к нему в офис, довольный великолепной ночью с шикарным мальчиком, и они сумеют выработать компромисс. Но Хейден не приехал. Вместо этого он позвонил и довольно бесцеремонно заявил, что не считает этого мальчика собственностью Мурзина и по-прежнему имеет на него виды. Но при этом ни о каких уступках по «Сокоде» не может быть и речи. И что мальчик не является предметом торга, поскольку он, Хейден, видите ли, не торгует людьми. Лицемерный чистоплюй! В конце Хейден заявил, что уезжает из Москвы и намекнул, что очень скоро Мурзин получит весьма неприятные новости. После чего повесил трубку. И Мурзин был почти уверен, что Хейден намекал именно на операцию с деньгами Нгассы. Что ж, оставалось признать, что молокосос куда опаснее, чем полагал Мурзин. И его следовало проучить. Но аккуратно. Нельзя замазаться. Хейден – слишком известная фигура. Под вечер, впрочем, пришла и хорошая новость: анализы из клиники, в которой проверяли мальчика. Они подтверждали: мальчик абсолютно чист и здоров. Никаких инфекций. Что ж, это было прекрасно, даже удивительно, учитывая, что он перебывал в постели у десятков клиентов. А может быть, и сотен, как знать. Что ж, мальчиком какое-то время можно будет позабавиться, пока он не надоест. А дальше… дальше видно будет. С этими мыслями Мурзин отправился в свой особняк, предвкушая встречу с сексуальным и обворожительным обладателем серых глаз. Но когда его лимузин в сопровождении джипа отъехал от офиса, внезапно зазвонил мобильный. – Плохие новости, шеф, – раздался в трубке знакомый голос. – В Чамбе попытка переворота. – Что? – вздрогнул Мурзин. – Все линии связи с Чамбе блокированы. Но мы по своим каналам получили сообщение: мятеж поднял министр внутренних дел Нбека. Его поддерживает большая часть армейских частей в столице и начальник Главного штаба армии Нибигира. Судьба Нгасы пока неясна. То ли старика арестовали, то ли просто грохнули. – У нас есть возможности повлиять на ситуацию? – холодно спросил Мурзин. – Никаких. Дело происходит в столице, а нам лояльны командиры частей, охраняющих месторождение. Это почти двести километров к северу, да и вряд ли они согласятся спасать Нгассу. Он там всех достал. – Ясно, – сквозь зубы процедил Мурзин. – Держите меня в курсе. И я хочу знать, кто за этим стоит. – Работаем, шеф. Мурзин отключил звонок. И без того плохое настроение стало откровенно поганым. И он думал о том, как выплеснет накопившееся раздражение на сероглазую шлюху, ждавшую его в особняке. Он снова набрал номер телефона. – Володя? Скажи новой шлюхе, пусть готовится. Я еду. – Уже сказал, шеф. На лице Мурзина появилась довольная и одновременно жестокая улыбка, сильные руки сжались в кулаки. Он предвкушал, как отыграется на этом сероглазом любителе подчинения за все свои сегодняшние проблемы.