BMW

уносил его все дальше от Москвы. Саша закрыл глаза, погрузившись в воспоминания. *** Москва, четырьмя годами ранее (2003 год) Саше было всего 18 лет, когда он остался один. Отца у него не было. А мать… Лобовое столкновение в центре Москвы, на Садовом. Прямо напротив Склифа. Когда ему сообщили, то поначалу он даже ничего не осознал. Потом был шок. Страх. Отчаяние. Истерика. Отупение. Пустота. Опознание, похороны, юридические формальности. Чьи-то голоса, повторяющие в разных вариантах одно и то же: «Ну, ты уже взрослый, так что справишься». Родственники слетелись как воронье. Даже те, которых Саша и видел-то пару раз в жизни. Или вообще не видел. Хватали за руки, хлопали по плечу, обнимали, заглядывали в глаза… И все разговоры сводились на квартиру. «Ну, ты же такой неприспособленный, все за тебя мама делала. Один не проживешь. А вот переезжай к нам, поживи пока, а квартиру сдавать можно будет…» «Нет, один не проживешь… Давай-ка подумаем, как лучше твою квартиру использовать, ведь двушка все-таки и недалеко от центра… Вот если ее продать, а тебя вписать к Людочке…» «Куда тебе одному! Мы тебе все устроим, не переживай… А квартира…» «А квартира…» «Квартира…» Лишь одна тетка – двоюродная сестра матери – с испитым лицом и прокуренным голосом сказала Саше: – Да не слушай ты этих тварей! Они только на квартиру и зарятся. Глазом моргнуть не успеешь, как без нее останешься. Не поддавайся. Понял? Лучше сам выкручивайся, чем с этим блядским вороньем, они ж тебя порвут в клочья! Эти слова Саша запомнил. «Не поддаваться. Не верить». И он закрылся, как улитка в ракушке. Выпроводил родственников, не отвечал на их назойливые звонки… И старался ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Но мысли лезли… Странные, пугающие. Во-первых, он думал о деньгах. Просто не мог не думать. Прежде Саша жил как за каменной стеной: мать его холила, лелеяла, обувала, одевала. Но теперь остались лишь жалкие сбережения, да нищенская стипендия. Саша понимал, что долго на это прожить не сможет, надо идти работать. Но куда? Кем? Он ничего не умел. Вообще ничего. Мать относилась к единственному сыну как к драгоценности, оберегала его от любых неприятностей, все решала за него и все за него делала, воспитав неприспособленного к жизни белоручку. И это Сашу вполне устраивало, он рос послушным и тихим ребенком, никогда не пытался бунтовать или перечить властной матери. Он вообще никогда не представлял себя в роли сильного парня, который способен за себя постоять, принимать решения, содержать семью. Он был воспитан иначе, он привык повиноваться, привык, чтобы заботились именно о нем. С детства был замкнутым, одиноким… В школе над ним издевались, били, дразнили «плаксой», «девкой». Друзей у него не было, не завел он их и в универе. Просто не умел. Но всегда мечтал о друге: умном, сильном, верном. Который понимал бы его. Защищал. Оберегал. Был кем-то вроде отца, которого у Саши никогда не было. И в какой-то момент Саша осознал, что ему нравятся именно парни, а не девушки. Это было пугающее открытие, которое он скрывал ото всех. Старался не думать, но эти мысли настигали его вновь и вновь. При виде красивого, сильного парня он чувствовал в себе растущее желание, начинал следить за парнем глазами – исподволь, боясь, что его тайна раскроется – но никогда ни к кому не подходил. Однако эти мысли, эти желания не исчезали, лишь усиливались. Саша отчаянно гнал их от себя, но все было бесполезно. Ему было страшно, словно он стоял на пороге неизвестного мира – пугающего, полного опасностей. И он чувствовал, что этот мир зовет его, и он не в силах противостоять этому властному зову. Это выливалось в стихи – довольно туманные, неумелые, но в то же время искренние, полные боли, растерянности, страха.

Холодный пепел сладких грез

ложился на равнину,

где я, себя не зная, рос

угрюмым, нелюдимым,

и тайный зов, тревожный зов

в ночИ прозрачной слышал,

и вереница странных снов

брела по темным крышам,

и в этих снах ты был со мной –

заботливый и властный,

мой повелитель, мой герой,

жестокий и прекрасный!

Саша все больше замыкался, уходил в себя. А между тем неловкий, угловатый подросток, предмет всеобщих насмешек, мальчик для битья, убежденный, что в жизни его ничего хорошего не ждет, незаметно превращался в симпатичного юношу с красивыми серыми глазами. Он не был писаным красавцем, не был тем, от кого было нельзя оторвать первого же взгляда. А вот второй взгляд оторвать было хоть и можно, но трудно. Третий взгляд – еще труднее. И трудно было понять, в чем дело. Вроде бы обычный парень, симпатичный, не более. Но в Саше было странное, завораживающее обаяние. Дело было не только в его серых глазах, действительно необычных, дело было в его жестах, походке, мимике, манере держаться, модуляциях голоса. Он незаметно, но очень быстро завораживал людей. Хотя сам этого и не понимал. Он страдал от одиночества, но боялся сблизиться с людьми. Между тем люди к нему тянулись – и однокурсники, и однокурсницы. Нет, он никого не отбривал, не вел себя надменно, вызывающе, наоборот, по-прежнему был погруженным в себя тихоней. Когда его звали на какие-нибудь тусовки, он обязательно приходил. Когда ему звонили – отвечал. Но никогда не проявлял инициативу сам. Ему казалось, что он весь глубоко неправильный. Более того, чем дальше, тем больше он воспринимал мир как тяжелый клубок бессмысленных и нескончаемых забот, от которых хотелось уйти в свой мир, недоступный никому. В мир, который был виден в серых озерах его глаз. Ему претила мысль чего-то добиваться в этой жизни, делать карьеру, что-то без конца решать, контролировать, за что-то бороться, что-то делить, отбирать, изгонять… Он хотел только одного: пребывать в своем внутреннем мире, полном покоя. Но с тоскливым ужасом понимал, что от контактов с внешним миром, казавшимся ему полным насилия, вражды, ненависти, жестокости, никуда не деться. Да, энергичная и властная мать решала большинство проблем, которые, по идее, уже должен был решать он. Но Саша отдавал себе отчет, что так будет не всегда. Просто ему в голову не приходило, что все может оборваться так скоро. Нет, Саша вовсе не был аутистом, он вполне был способен поддерживать социальные контакты и даже изредка проявлял инициативу. Например, когда он все-таки разглядел в зеркало, что из угловатого подростка превратился во вполне привлекательного парня, то ему захотелось выглядеть еще лучше. Он тайком стал пользоваться кремами для лица, которые покупала себе мать, посещал косметолога, дабы избавиться от прыщей, словом старался быть привлекательным. Он даже решился на радикальный шаг и приобрел абонемент в фитнес-клуб, не подозревая, что этот шаг станет для него поистине роковым. Вообще-то со спортом Саша не дружил с детства, и на уроках физкультуры был всеобщим посмешищем. Ему всегда казалось, что спорт – это не для него. Его привлекали книги, музыка, причем старинная музыка, живопись. Для своих лет он был очень образованным, и это тоже мешало ему сходиться со сверстниками. Ему были неинтересны разговоры о бабах, о спорте, о тачках и прочем, о чем обычно говорят парни. А поговорить о том, что его действительно интересовало, было не с кем. Но в какой-то момент Саша обратил внимание на свое тело. Точнее, один из однокурсников сказал ему однажды: – Сашка, у тебя ведь фигура заебись, тебе только подкачаться надо и будешь конфеткой! Саша тогда отделался шуткой, но слова запали ему в голову. И он отправился в фитнес-клуб неподалеку от дома. На самом деле это было заведение под пошлым и претенциозным названием «Бьюти дримз»,оно совмещало в себе фитнес-клуб, салон красоты, спа и магазин косметики и нижнего белья. Среди брутальных качков заведение не пользовалось популярностью, оно было слишком «бабско-пидорским». Там и впрямь занимались преимущественно дамы разных возрастов, но было и немало представителей мужского пола: солидные мужчины, хорошо зарабатывающие конторские клерки, молодые люди. Причем была и стайка молодых людей, выделявшихся манерностью, ухоженностью и обтягивающей спортивной одеждой. Они держались вместе, некоторые бросали любопытные взгляды на Сашу. От по выработавшейся привычке ни с кем в контакт не вступал. Тем более что его буквально с первой минуты взяла в оборот Алена – местный фитнес-инструктор с красными волосами, короткой майке и пирсингом в пупке. Втайне Саша надеялся, что его инструктором станет какой-нибудь молодой, привлекательный парень, но в то же время боялся этого, так как чувствовал себя совершенно неуверенно. Школьные насмешки над его мешковатостью были еще слишком свежи в памяти. Поэтому напористую Алену он принял безропотно и даже с облегчением. Алена показала ему базовые упражнения: грудь, спина, пресс, ноги, но большую часть времени тренировок посвящала не своему подопечному, а трепу по мобильному. Из этого трепа было понятно, что у Алены – казахстанский паспорт и проблемы с регистрацией в Москве, а также какие-то сложные отношения с «Юриком» и «Василь Федорычем». Первый был, судя по всему, ее любовником, второму она, похоже, была крупно должна. Так что ей было не до Саши. А между тем уже в первые две недели занятий Саша стал все чаще ловить на себе взгляд невысокого стройного блондина с темными глазами. Взгляд был пристальным, оценивающим. Саше было немного не по себе от этого взгляда. От Алены Саша узнал, что блондина зовут Игорь, что ему всего 22 года, но он уже является совладельцем фитнес-клуба. «Скользкий типчик», – с неприязнью процедила Алена. Обычно трепливая, она явно не хотела вдаваться в подробности. Лишь делала большие глаза и туманные намеки. Но Саша был не дурак, и быстро понял, что этот фитнес-клуб был убыточным и использовался «нужными людьми» для отмывания бабла. Игорь был формальным совладельцем, но, как выразилась Алена, «поставили тупого, жадного мальчика, чтоб в случае чего было кого за жопку взять». Сашу эти темные дела не интересовали. Его интересовал Игорь. Он заметил, что тот часто общается с группой «голубеньких мальчиков», как их именовала Алена. Где-то в глубине души Саше хотелось войти в эту группу. Он видел, как эти мальчики вели себя не только в зале, но и в раздевалке, где они открыто целовались взасос. Один раз в душе он застал двоих из них в момент, когда один отсасывал другому. Это был первый раз, когда Саша видел гей-секс вживую (порно он уже время от времени смотрел). Нет, Саша не был ни поражен, ни потрясен. Он даже не возбудился. Просто укрылся в своей кабинке и принял душ, слыша хихиканье парней. Вообще, на него в раздевалке регулярно бросали недвусмысленные взгляды, но никто к нему не подкатывал. Объяснилось это уже позже. Игорь подошел к нему сам. Темно-карие глаза пристально смотрели на Сашу сканирующим взглядом, на губах была приветливо-нагловатая улыбка. – Слушай, я смотрю, эта дура Алена ничему тебя толком не учит. С ней без толку заниматься. Давай, я тобой займусь, – тон Игоря был таким, как будто он не предлагает, а ставит в известность о принятом решении. Саша тут же согласился. Он был рад, хотя ничем своей радости не выдал. – У тебя отличная фигура, просто эта дура не понимает, какие именно упражнения тебе нужны и в каких пропорциях. В общем, теперь ты мой, – решительно произнес Игорь, и Саша про себя отметил двусмысленность его последних слов. Нет, никаких домогательств со стороны Игоря не последовало. Он действительно старательно тренировал Сашу, не заводил с ним никаких двусмысленных разговоров, не делал никаких похотливых намеков. Да, во время упражнений он часто обнимал его, похлопывал по ягодицам или даже сжимал их, но и это все было вполне в рамках приличий. Только взгляд его был очень пристальным, и порой на губах была странная улыбка. Игорь интересовался Сашей: как он живет, с кем. Спросил, не хочет ли жить самостоятельно. Невзначай обронил, что готов помочь, «есть кое-какие варианты». Интересно, что денег за персональные тренировки, которые проходили четыре раза в неделю, Игорь не брал. «Потом сочтемся, не волнуйся». Более того, организовал Саше бесплатные услуги в салоне красоты. «Для своих людей все можно сделать», – сверкал Игорь уверенной белозубой улыбкой. А потом Игорь стал дарить Саше шмотки. Стильные и очень дорогие. Джинсы, куртку, рубашки, обувь… Он туманно говорил, что это «неучтенка» и чтоб Саша не парился, все нормуль.