В русском языке между понятиями «частная жизнь» и «личная жизнь» особой разницы нет, поэтому они, как правило, являются синонимами. Понятия частной жизни, частной собственности, частной компании и т. п. все больше проникают в современный русский язык и российское общественное сознание, но их социальный статус еще далек от статуса их американских или западноевропейских собратьев. Возможно, с дальнейшим утверждением и расширением частной собственности люди будут усматривать в понятии «частная жизнь» более позитивный смысл.

А вот многие народы вообще не используют или мало употребляют понятия частной жизни. Например, в узбекском языке достаточно четко обозначено понятие «шахсий хаёт», то есть личная жизнь. Но для этого языка несколько чуждо понятие «хусусий хаёт», то есть частная жизнь. «Хусусий мулк» («частная собственность»), «хусусий корхона» («частное предприятие») – пожалуйста, эти понятия в ходу, но не режущее слух «хусусий хаёт» (частная жизнь).

Означает ли это, что у народов, в языке которых отсутствует или весьма нечетко выражено понятие «частная жизнь», нет и собственно частной жизни? В том понимании, в каком она существует, скажем, у американцев, – нет. Коллективизм как особенность культуры предполагает высокую степень ориентированности поведения индивида на социум и общественного контроля над жизнью индивидов, в то время как индивидуализм как культурная норма, характерная для многих западных стран, позволяет отдельным лицам вести себя более независимо по отношению к обществу. Вместе с тем открытое проявление индивидуализма приводит к возникновению скрытых форм коллективизма, а явный коллективизм порождает неявные формы индивидуализма. Поэтому в коллективистском обществе, в отличие от индивидуалистического, частная жизнь человека становится действительно частной. Такой частной, что многие даже не догадываются о ее существовании.

Мы привыкли выделять в нашей жизни различные области, например, профессиональную, общественную, семейную и личную. Наше бытие будто состоит из разных сфер, иногда тесно взаимосвязанных или даже взаимопроникающих, а порой – слабо или совершенно не связанных между собой. Бывает, человек говорит окружающим: «Не вмешивайтесь в мою личную жизнь!» Порой это срабатывает: люди, уважая частную жизнь других, стараются особо не лезть туда. Но так бывает не всегда. Частная жизнь, особенно публичных фигур, знаменитостей и авторитетных людей, очень притягивает, завораживает. Немало людей наслаждается, читая чужие письма, заглядывая в замочную скважину соседа, рассматривая пикантные фотографии известных лиц, снятые папарацци. В связи с этим частная жизнь нередко оказывается зоной, требующей ограждения и защиты.

В данном случае речь, конечно, идет о защите собственной частной жизни. Люди не хотят, чтобы другие «совали свой нос» в их частную жизнь, но, как уже было сказано, многие не прочь сделать это по отношению к другим. Убежденность в праве на неприкосновенность своей частной жизни уживается в людях с потребностью быть в курсе личной жизни других. Любое вмешательство в чужую частную жизнь, даже продиктованное собственными частными соображениями, – это попытка оказать на нее влияние, а значит, попытка определенного контроля над ней. Целенаправленно действуя друг на друга, частные лица вступают в сферу частной политики.

Среди всего разнообразия индивидуального поведения человека мы можем выделить политическое поведение. Политические отношения – это тип социальных отношений, а политическое поведение является типом социального поведения индивида. Политическое поведение, как уже отмечено, касается отношений власти, влияния и контроля, устанавливающихся между людьми. Поскольку всякое социальное поведение индивида может оказать влияние на других лиц, оно по большому счету всегда является политическим поведением. Можно сказать и по-другому: в любом социальном поведении человека есть политический аспект. Но в более узком плане, в собственном значении этого понятия, под политическим поведением индивида мы подразумеваем такое поведение, которое, будучи осознанным и целенаправленным, обращено на обладание властью (на ее укрепление, расширение, распределение), а тем самым – на влияние и контроль над людьми и ситуацией. Невзначай произнесенное слово может обрадовать или обидеть другого человека. Но поскольку это не осознанное и не целенаправленное поведение, то оно не является политическим в собственном смысле этого слова. А если человек, преследуя свои цели, воздействует на другое лицо заранее обдуманным словом, то мы с полным основанием можем говорить, что он выступает как политик.

Обыденная жизнь человека насыщена политическими деяниями и событиями – не обязательно государственными, но частными. Частная политика одних будет затрагивать лишь отношения между отдельными индивидами, а у других эта сфера может охватить массы людей, интересы групп или даже целых стран. Скажем, была ли ситуация Карибского кризиса в октябре 1962 г., когда СССР и США чуть не начали ядерную войну, исключительно государственным делом для Никиты Хрущева и Джона Кеннеди? Нет, конечно, эта ситуация была для них и глубоко личной. Оба выступали не только как лидеры сверхдержав, вовлеченные в политическое и чуть ли не активное военное противостояние, но и как личности, вынужденные решать свои сугубо индивидуальные, частные политические задачи. Карибский кризис мог укрепить их позиции в собственной стране и мире в целом, но мог и существенно их ослабить. Конечно, и Хрущев и Кеннеди тогда в первую очередь думали о судьбах своей страны и мира, то есть были вовлечены в государственную политику. Но, как показывают исследования, в той ситуации каждый из них был озабочен и тем, как сложится его собственная судьба в случае неэффективного руководства. Известно, что, выполняя свои задачи, Хрущев в Политбюро и Кеннеди в Исполкоме[1] вели сложные маневры: для них политика на уровне государства и на уровне индивида сомкнулись, образовав единую политику. Как государственные политики оба лидера выдержали испытание, предотвратив ядерное столкновение между двумя державами, но как политики частные они тогда понесли урон, вызвав недовольство «ястребов» в своем окружении и воинствующих элементов в более широких кругах. Некоторые аналитики даже определенным образом связывают последующее смещение Хрущева и убийство Кеннеди с тем, как они вели себя в ходе Карибского кризиса. Вот вам и возможные последствия взаимовлияния государственной и частной политики.

А сколько людей используют свое служебное положение в личных интересах! Злоупотребление служебным положением и коррупция – это тоже проявления своего рода частной политики людей, наложивших лапу на политику государства или организации. Напротив, правитель, живущий в нищете, олицетворял бы собой крайнюю форму идеи бескорыстного служения народу. Но этого, как правило, не бывает. Такого не было даже у большевистских руководителей.

Политик, преследующий общественные цели, ведет себя как общественный политик. Но если при этом он действует и в личных интересах, то одновременно он выступает и как частный политик. А может ли он по-настоящему следовать общественным интересам, если не принимает их как личные? Вряд ли. В социальной жизни людей общественно значимые цели неэффективны, если они одновременно не являются и личностно значимыми, а личностно значимые цели особенно действенны, если они одновременно представляют и общественный интерес. Это, конечно, не исключает возможности несовпадения личных и общественных интересов и, соответственно, частной и общественной политики. Тут-то и возникает возможность злоупотребления властью.

В Анталии, вокруг главного бассейна туркомплекса, где мы отдыхали, ежедневно проводились различные игры и соревнования. Я лежал и загорал, когда ко мне подошел местный массовик-затейник и пригласил принять участие в соревнованиях по стрельбе из «воздушки», то есть пневматического ружья. Я согласился и оказался среди двадцати или тридцати отдыхающих, которых разбили на две команды.