Я улыбнулась, снова перечитав эти строчки. После этого я быстро собрала вещи, выбежала в коридор и спустилась по лестнице.

Рэйвен и Питер стояли у машины, погруженные в беседу. Когда Коллам успел запланировать эту поездку? Так просто не может продолжаться. Когда он вернется, мне придется серьезно с ним поговорить.

Питер и Рэйвен не слышали, как я подошла. Рэйвен убрала прядь волос Питера ему за ухо. Это был очень интимный жест.

– Когда ты приехал, Питер? – прервала я их общение, обнимая брата в знак приветствия.

– Я был здесь неподалеку, если так можно выразиться, – ответил он. Теперь мне стало еще интереснее. Аваллах находился далеко от маршрута Эдинбург – Инвернесс.

– Я подумал, что мы можем вместе навестить Софи, – пояснил он.

Я не стала отпускать дальнейших комментариев и повернулась к Рэйвен. Она уже засунула голову в машину и ковырялась в своей сумке.

– Ты не против, если я буду сидеть спереди? – спросила она, не поднимая взгляда.

– Разумеется, – сказала я, садясь на заднее сиденье. – Могла бы и сказать мне о том, что лекарство для Софи уже готово, – упрекнула я Рэйвен, не успели мы и тронуться с места. Я удивилась необычайно быстрой манере вождения Питера и задалась вопросом, не пытается ли он удивить этим Рэйвен. Мне пришлось держаться, чтобы не кататься по салону.

– Я хотела сначала спросить у Коллама, не будет ли он против того, что ты уедешь из Аваллаха.

Я закатила глаза.

– Думаю, я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, тебе так не кажется?

Питер и Рэйвен одновременно покачали головами и рассмеялись так громко, будто это была какая-то очень хорошая шутка.

– Большое спасибо, – многозначительно пробормотала я, решив больше с ними не разговаривать.

– Майрон вызвал меня к себе пару дней назад. Он получил от Элизьен письмо, в котором сообщалось, что наши лекари изобрели противоядие, – сказала Рэйвен. – Посыльный буквально только что его доставил. Нам необходимо отвезти его Софи. Разумеется, тайно. Нам нужно уговорить доктора Эриксона дать ей лекарство.

– Почему ты думаешь, что он откажется это делать? – спросила я.

– Мы его еще не тестировали. Правда, наши лекари уверены в том, что оно поможет.

Рэйвен осторожно вытащила из сумки небольшую деревянную коробочку. В ней лежала стеклянная ампула, наполненная блестящей серебристой жидкостью.

– Средство сохраняет свою эффективность максимум десять часов. Шесть из них уже прошли. Поэтому мы должны поторопиться.

Питер еще сильнее нажал на педаль газа, и меня вдавило в обивку заднего сиденья. Не помню, чтобы Питер хоть раз нарушал правила дорожного движения. Сейчас остается лишь надеяться на то, что полиция не попадется нам на пути: за такое вождение у него сразу же отберут права. Очевидно, Господь был на нашей стороне, поэтому спустя три с половиной часа Питер остановил машину у входа в больницу.

– Поторопитесь, – сказал он. – Я пока поищу парковочное место.

– У нас осталось всего тридцать минут, – сказала Рэйвен. – Надеюсь, она у себя в комнате.

Этот страх был вполне оправдан. Врачи уже много недель боролись за Софи и постоянно отправляли ее на все новые обследования. Мы бежали по коридорам, а пациенты, врачи и посетители расступались, как только нас видели. Мы открыли дверь в палату и оказались в совершенной пустоте. Я повернулась на каблуках и отправилась на поиски мед- сестры.

– Где Софи Эриксон? Скажите уже, куда вы ее дели?

Юная девушка посмотрела на меня глазами, полными непонимания, и лишь пожала плечами. К ней на помощь поспешила старшая коллега.

– Оставьте девочку в покое! – огрызнулась она. У меня не было времени на любезности, но при виде дракона перед собой я поняла, что нужно постараться сдержать свое нетерпение.

– Мы хотели бы навестить Софи Эриксон. Ее палата пуста. Скажите нам, где мы можем ее найти.

Дракониха еще мгновение изучала нас.

– Вы ее родственница? – нарочито медленно спросила она.

– Я ее племянница, – выдавила я. До этих пор я не знала, что у драконов бывают такие кустистые брови. Одна из них поднялась, и женщина с насмешливым видом посмотрела на меня. Я выдавила «пожалуйста» и, совершенно того не ожидая, пришла к успеху.

– Она в подвале. Отделение для впавших в ко- му. Она от вас точно никуда не убежит, – ответила она нам.

Мы повернулись и бросились к лестнице. Все это действо отняло у нас несколько ценных минут.

В коридоре отделения для впавших в кому висела тишина. Кровати выстраивались в ряды одна за другой.

Здесь больше не было одинарных палат. Очевидно, здесь личное пространство было не так уж важно для пациентов. Некоторые кровати были огорожены ширмами. Ну хоть что-то. К счастью, большинство кроватей оставались пустыми. Медсестра открыла дверь в отделение после нашего звонка и проводила нас к Софи. Она осторожно отодвинула занавеску. Рядом с кроватью Софи сидел доктор Эриксон и что-то читал ей вслух.

Я была поражена его заботливостью и почувствовала, как на мои глаза наворачиваются слезы. Он уже много недель не отходил от нее ни на шаг. Как же Софи с ним повезло.

Он удивленно поднял взгляд. На его лице появилась грустная улыбка.

– Рэйвен, Эмма, как хорошо, что вы пришли. С тех пор, как мы переехали сюда, прошло уже два дня. Слава богу, вы нашли дорогу, – виновато добавил он. – Врачи больше не знают, что делать.

Рэйвен не ответила ему, а лишь повернулась к медсестре. Она задвинула занавеску прямо перед ее носом. Возмущенный выдох дал нам понять, что и здесь мы друзей не нашли. Шаги тихо от нас отдалились.

– У нас с собой противоядие, доктор Эриксон, – обратилась к нему Рэйвен. – Вы должны дать его ей. Сейчас же. Где-то через пять минут оно утратит свой эффект.

Доктор Эриксон растерянно посмотрел на нее.

– Что на этот раз?

– Средство разработали наши лекари: они убеждены, что оно ей поможет, – нетерпеливо ответила Рэйвен.

– Последние четыре раза они тоже были убеждены, – упрямо ответил он.

У меня перехватило дыхание. Я и не знала, что уже было четыре попытки.

– В последний раз ее рвало несколько дней, – упрямо добавил он. – Я думал, она умрет на моих руках.

– Вы дадите ей противоядие, или мне это сделать? – голос Рэйвен был ледяным. – У вас всего две минуты.

Доктор Эриксон опустился на свой стул. Его руки беспомощно лежали на коленях.

– Я так больше не могу. Я уже утратил надежду, и теперь мы внизу, – он нарисовал круг в воз- духе.

– Тогда это сделаю я, доктор Эриксон, – вмешалась я. – Еще хуже ей стать не может. Софи бы никогда не хотела так жить.

Его едва заметный кивок я восприняла как согласие. Рэйвен передала мне крошечную бутылочку.

Одну руку я положила под голову Софи, другой поднесла бутылочку к ее губам. Надеюсь, глотательный рефлекс еще работает. Возможно, нам стоило проверить это раньше, но на это больше не было времени. Серебристая жидкость вытекла из ампулы и будто сама нашла дорогу к губам Софи. Противоядие было похоже на ртуть. Когда я была маленькой, я однажды разбила ртутный градусник, и из него вытекли крошечные серебристые шарики. Я зачарованно ими играла, пока моя мать не застукала меня за этим занятием и не отвезла меня в детскую больницу. Лишь много лет спустя я узнала о том, что эти милые шарики ядовиты. Надеюсь, эта микстура более безобидна. Последние капли исчезли во рту Софи, и я отдала пустую ампулу Рэйвен.

Я посмотрела на Софи. Ее щеки впали, как и глаза. Ничего в ней больше не напоминало о жизнерадостной женщине, любящей яркие цвета. Вокруг нас был только белый.

Мы услышали тяжелые шаги, доносящиеся из коридора. Питер нашел нас. Он отодвинул занавеску в сторону и с любопытством посмотрел на нас.

– Она уже получила противоядие? – спросил он, положив руку доктору Эриксону на плечо в знак приветствия.

Я кивнула.

– Надо подождать, – пояснила Рэйвен. – Противоядие должно распространиться по ее организму.