Моя супруга Каталина обожала балы!

Ну, с точки зрения общественной средневековой морали, поскольку мы не были венчанными в церкви, то, стало быть, не были и супругами. Но общественная мораль абсолютно не интересовала нас с Каталиной, как и прочих оборотней из нашей стаи. Мы были такими, какими создал нас Господь, и мы жили той свободной жизнью, которая нам была предначертана судьбой.

Так вот, о балах. Кто знает, как часто моей супруге пришлось бы посещать их, если бы она продолжила жить в уединении, в своем обветшалом родовом замке? В этом мы с ней были похожи – оба из боковых ветвей знатных родов, я – из Ракоци (по непроверенному утверждению моей маман), Каталина – из Бетлен. Как известно, участь младших отпрысков рода – а мы являлись именно таковыми – была незавидной, и двери на балы утонченной знати перед нами были бы закрыты.

Однако все сложилось иначе и совершенно невероятным образом, по воле Господа нашего, зуб даю…

– Едут… – прошептал Карел, глядя из ветвей раскидистого дуба на узкую дорогу.

Мы замерли и изготовились к прыжку. Лошади, везущие карету, почуяли нас и забеспокоились. Форейтор тоже понял неладное и принялся настегивать их, пытаясь скорее проскочить опасное место. Однако все решилось в мгновение ока, как и происходило множество раз.

Карел, спрыгнув с дерева точно перед каретой, накрепко ухватил лошадей под уздцы; те захрапели, взвились в свечку, однако, почувствовав твердую руку, подчинились. Одновременно мы молниеносно окружили карету, обезоружили слуг и завязали всем глаза. Карел сел на место форейтора и, нахлестывая, погнал карету в нужное нам место. Мы же, приняв свой истинный вид, волчьей стаей неслись по бокам и сзади, подгоняя обезумевших от страха лошадей.

Карел не зря заменял форейтора: он как никто другой знал все здешние земли, дороги, тропы; прекрасно знал, где бывают конные патрули и всегда избегал их.

Спустя некоторое время карета подъехала к нашему укрытию – пещере. Тут уже распоряжаться стал я, вернувшись в человеческий вид. Остальная стая улеглась поодаль, в подветренной стороне, чтобы не тревожить лошадей зря. Кстати, прежде я думал, что по превращению в человека оборотень становится голым. А вот и нет! По воле Господа все было просто и мудро: наша волчья шерсть превращалась в какую-никакую одежду; на бал в такой не выйдешь, ну а в остальном – вполне сносно.

Я быстро убрал в сторону густые заросли плюща, которые закрывали вход в пещеру, а Карел загнал карету внутрь. Потом мы распрягли лошадей и вывели их наружу. Перепуганные пленники сидели в карете – связанные, дрожащие и молчаливые. Зря тряслись: мы никого не убивали, это было мое требование, и все ему подчинялись, поскольку я был вожаком стаи. Деньги вот отбирали, это да. А как иначе было пробраться Каталине на очередной бал? Желание женщины – закон!

Карел напоил пленников водой из ручья. Затем мы с ним запрыгнули на лошадей и помчались в замок, где нас уже ожидала Каталина. За пленников не волновались: наши собратья присмотрят за ними какое-то время, а затем отпустят восвояси.

Ехать нам пришлось долго, поскольку охотились мы далеко от своих мест обитания. Да и лошади подустали.

Но вот, наконец, показался наш замок. Когда-то давно хозяйкой здесь была Мэрит, тетка Каталины. Это было в те годы, когда я через Врата Времени перешел из нашего мира в этот. Вот уж не думал, что фраза «разбудить во мне зверя» есть истина: именно этим объяснила Каталина то, что я услышал её манок и пошёл за ней. Оказывается, пройти через Врата Времени в этот мир стало возможным для меня только потому, что я был скрытым оборотнем!

Впоследствии я часто раздумывал о том, что, возможно, среди других людей тоже есть немало таких же, как я. И кто знает, скольких из них привабили и увели через Врата Времени в свои стаи такие же оборотни, как Каталина?.. Ищи свищи. Пропал человек без следа, и все тут, ну объявят во всесоюзный розыск, да и забудут вскоре…

Не сказать, что эти годы мне плохо жилось в стае. Хотя нет-нет, да и нападала на меня глухая звериная тоска. Тогда я садился и выл, изливая в этой волчьей песне то ли обиду на свою жизнь, то ли непреходящую любовную страсть к своей подруге… Стая слушала меня молча, никто не смел в такие минуты подпевать своему вожаку, даже Каталина.

Кстати, обернулся в волка я сразу же, как только мы с Каталиной закончили свое первое любовное сражение. Гляжу – а сны-то мои, в которых я был самым настоящим волком, обернулись явью: все теперь у меня имелось наяву: и лапы, и хвост, и никакой тебе ломки, легко и просто. Ну, мне было все равно, поскольку рядом находилась Каталина, а я был счастлив подчиняться ей.

Поначалу я часто превращался обратно, в свое первичное – (или нет?) – состояние человека. Потом попривык к другой своей ипостаси, и даже нашел, что, будучи волком, легче решать многие бытовые проблемы, как то: одежда, жилище, еда. Человек ко всему привыкает, так и я.

Так вот. Обратная дорога в мой мир, в прошлую жизнь, для меня была закрыта, так сказала Каталина. Однако в моей голове засела фраза, брошенная как-то Эммой, её матерью:

– Эти Врата откроются лет через пятнадцать…

То есть, на днях или раньше…

Сколько же я мечтал о том дне, когда смогу сделать обратный шаг через эти чертовы Врата Времени, которые впустили меня в средневековье и тут же подло захлопнулись за моей спиной!.. Получай росянка свою муху…

Впрочем, я не думаю, что смог бы теперь вернуться к той, прошлой жизни. Ну кем я там был до того как попасть сюда? Обычным шоферюгой в обычном ленинградском таксопарке, ютился в вонючей коммуналке среди вечных старух, стоял там же, среди них, в очереди, чтобы справить нужду в общественном отхожем месте… Это я-то, наследник князя Ракоци, как утверждала моя маман, Изольда Ракоцина, актриска одного из театров…

Правдой это было или нет, но здесь, в этой жизни, я беззастенчиво пользовался знатным родством, пусть даже спорным. Вот и теперь на очередном балу майордом вскоре громогласно выкрикнет:

– Князь Валентино Ракоци с супругой!..

И мы с Каталиной войдем в роскошную залу…

Вообще-то, от рождения ее нарекли Сусанной. Это ее настоящая мать, в ту пору кормилица Эмма, поменяла свою и хозяйскую дочерей местами и именами. Вот так бедная родственница Сусанна стала вроде как хозяйской дочерью Каталиной, и я тоже называл ее этим именем.

Справедливости ради нужно сказать, что впоследствии Эмма поведала девочкам тайну их рождения, и даже призналась, что она – оборотень. Девочки эту тайну сохранили, но вести себя с тех пор стали соответственно истинному статусу: так негласной хозяйкой стала настоящая Каталина, хотя и называлась она тогда ещё Сусанной.

Так вот, Сусанной она была до тех пор, пока не сбежала под венец с королевским поверенным, графом Фаркашем. Смешная была история: этот граф по ошибке назвал ее при встрече Каталиной, она не возразила, ну и дальше они сбежали в его далекое графство. То есть, все стало на свои места. Разве что я по привычке продолжал называть свою подругу волчицу Каталиной.

Слуги проворно опустили перед нами мост, и мы въехали в ворота замка. После смерти Мэрит управляющим тут был Бартоломей, тоже из нашей стаи. У него была сломана нога, срослась она неправильно, из-за чего ему стало трудно охотиться. Поэтому мы с Каталиной оставили его управляющим в замке. С недавних пор он взял себе в помощники Тодора – нищего парня из далекой деревушки. Тот был немым, но очень преданным нам, хотя, по всему, догадывался, что мы – оборотни.

Бартоломей принял наших лошадей и, вскочив на одного из них, поскакал обратно, к пещере, чтобы вывести наших пленников на дорогу и отправить их восвояси.

Каталина нетерпеливо выбежала нам навстречу.