Прекращаю этот бред, которым занимаюсь и покидаю спальню. Я снова беру её щётку без угрызения совести, чищу зубы, а следом нахожу банку с кофе. Не уверен, что хочу завтракать, но всё же открываю холодильник, обнаружив всё необходимое. В конечном счёте, спустя десять минут, аромат бекона и яичницы витает по квартире.

– Ты пользуешься моим гелем и душем тогда, когда их принимаю я, спишь в моей кровати, используешь зубную щётку, что не гигиенично, лазишь по холодильнику. Чего ожидать дальше? Твой чемодан с вещами?

Поворачиваюсь к девушке и окидываю её быстрым взглядом. Удивительно, но, чтобы накраситься, ей хватило так мало времени. В итоге: передо мной прежняя Ребекка, волосы которой ровным прядями ниспадают на одну сторону и достигают груди, все изгибы прячутся под лёгким розовым халатиком, и мой взгляд сосредотачивается только на ложбинке между грудей, которая углубилась благодаря скрещенным рукам под ними. Отлично, ведь я успел только натянуть шорты, умыться и приготовить завтрак.

Улыбка появляется автоматически.

– Можешь просто сказать спасибо за ночь и утро.

– Джейк…

Закатываю глаза и фыркаю, перебивая её будущую речь.

– Ты умеешь просто говорить спасибо без высунутых колючек?

– Умею, но это наглость.

Ставлю пару тарелок на столешницу, следом к которым присоединяется кофе. Оно жизненно необходимо, ведь спал я по-настоящему дерьмово, пока не понимаю, по какой причине, ведь это никогда не было проблемой.

– Скажи спасибо за завтрак и займи рот.

– Спасибо, – хмурится она.

Я занимаю барный стул за кухонным островом и смотрю на девушку, которая не торопится делать то же самое. Она продолжает смотреть на меня. Беспечно делаю глоток кофе и засовываю вилку в рот, отвечая взаимным взглядом. Эта немая игра может длиться сколько угодно, я не чувствую себя неуютно, мне вполне комфортно. За короткое время удалось привыкнуть к ней и её несносному характеру. Я точно такой же, так что это практически то же самое, что выносить себя.

– Если не хочешь, я съем за тебя, – сообщаю я, двигая вторую тарелку к себе, но Ребекка тут же изгибает бровь.

– Оставь мой завтрак на месте.

– Или что?

– Или я отгрызу тебе руку до локтя.

– Не сомневаюсь, – усмехаюсь, оставляя её порцию в стороне.

Утро проходит в молчании. Мы не избегаем взглядов друг друга, но и не строим глазки. Если утро с девушкой именно такое, то не уверен, что действительно хочу отношений. Это то же самое, что находиться в одиночестве, разве что рядом мельтешит кто-то. Вполне возможно, таковым может быть собака, у которой больше эмоций. Не знаю, что меня задевает больше: то, что Ребекка не требует внимания или то, что меня действительно это задевает. Ей безразлично, остался я или ушёл, и подобному стоит радоваться, но я почему-то не особо воодушевлен. Как будто женская участь выпала мне, и это я – тот, кто должен просить внимания. Просто какое-то дерьмо. С этим нужно бороться.

– Я могу на тебя полагаться? – интересуется она, когда с особой грациозностью, лёгкостью и одновременно высокомерием спускается по лестнице.

Этот вопрос удивляет.

– Что значит полагаться? Заводить детишек, которых обеспечу при разводе?

Получаю от неё взгляд, наполненный скепсисом и иронией.

– Это значит, что отдам тебе документы, которые ты передашь Дэни и Энди.

– По-моему, понятно, что можешь. Я уже это делал.

– Они в офисе.

– Значит, поеду за тобой в офис, чтобы забрать.

– Джейк, без шуток. Это важно.

– Мой друг женится, куда уж важнее. Просто отдай, и я передам.

– Мы встретились случайно.

Подхожу к своей машине и смотрю на девушку, как на что-то несусветное. В моём взгляде и внутри есть что-то ещё, скорей, желание, стянуть с неё эти белоснежные идеальные брюки и топ.

– Мы встретились случайно, Джейк. Ты не спал в моей кровати и между нами ничего нет. Я предупрежу Энди, что отдала тебе.

Закатываю глаза и открываю дверцу.

– Без проблем.

Ещё бы между нами ничего нет. Стараюсь не думать об этом, и это удаётся, когда получаю сообщение от Патрика, который пишет, что не чувствует ног и не помнит, кто он, где он и какой сейчас год. Он отправляет фотографию комнаты, в которой слишком много растений, и я смеюсь, что он, вероятней, застрял в джунглях, а не чьей-то квартире. Эта девушка явно увлеклась фотосинтезом и атмосферой вокруг. Такими темпами можно стать отшельником и лесной феечкой. Это пугает. Желаю ему выжить с этой нимфой, не став бревном, и останавливаюсь у офиса Ребекки, которая доехала раньше и сейчас вышагивает к дверям.

Её останавливает очередной проклятый гном из тех семи. Я хочу уволочь её за волосы, потому что я тоже гребаный клиент. Ладно, не совсем клиент, но она должна передать мне документы для Дэни и Энди. Чтобы не выставлять себя кретином, буравлю её спину. Черт, не совсем её спину, а восхитительную подтянутую задницу, что прячется под тканью брюк, но честное слово, заставляю себя поднять глаза и смотреть в затылок. Вероятно, это работает.

– Джейк, документы на столе в моём кабинете. Просто забери и можешь идти.

Черт, она даже не оборачивается, чтобы сказать это. Бросает не глядя, и продолжает диалог с гномом. Хочется на пути снести напольную вазу, но оставлю её в живых, проскальзывая внутрь кабинета.

Фыркаю, когда на столе нахожу не только документы, но и новый букет с цветами. Если это тот же «романтик», которому принадлежала записка о солнечном утре, то я с удовольствием почитаю на счёт сегодняшнего дня. Если он отвалил тот же комплимент, то надеюсь не заплакать и не умереть от смеха, подавившись кислородом. А ещё надеюсь, он знает или скоро узнает, что свет его очей и дама сердца ночью стонала благодаря мне и подо мной. Может заваливать её цветами, это максимум, который получит. Такую, как Ребекка, стоит брать в оборот с помощью лассо, которое набрасываешь на шею и насильно тащишь к себе.

Нахожу новую записку среди бутонов красных роз и пробегаюсь глазами по надписи, читая вслух:

– Они прекрасные, но не прекрасней тебя, – моя улыбка слишком широкая, когда начинаю смеяться и высказывать своё мнение: – Да, надеюсь, ты не забыл про шипы, у неё они длиннее, чем у твоих подарков.

Сую записку обратно в букет и забираю документы, направляясь к дверям. Но торможу в пороге и оборачиваюсь.

Механизм, отвечающий за сарказм и издевательства, будто потерпел провал и теперь неисправный. Зато начал активно работать другой: тот, что отвечает за вспыльчивость. Итого: возвращаюсь к столу и хватаю букет. Я вовсе не обижусь, если суну его в какой-нибудь мусорный контейнер по пути, но удача не на моей стороне. Жалкие ведра, что стоят в офисе, вряд ли скроют то, что желаю сделать. Смотрю за окна, но они выходят прямо на проезжую часть. Брошу туда и самостоятельно выкопаю могилу. В конечном счёте возвращаю букет на стол и вновь вышагиваю к дверям. К чему вообще это делать? Что за непонятные семейные разборки? Плевать, кем бы он ни был, одежду с неё срываю я, ему выпала участь посылать букетики и пролетать мимо.

За поворотом сталкиваюсь с Ребеккой, которая отшатывается от меня, как от открытого огня.

– Что? – подняв бровь, интересуюсь её непонятным поведением.

– Ты напугал меня, можешь ходить громче?

– Предпочитаю незаметно передвигаться вдоль стен.

Девушка бросает быстрый взгляд на документы в моих руках.

– Передай как можно скорее.

– И что мне за это будет?

– Твои яйца не будут всмятку.

– У кого-то нет настроения с утра? – улыбаюсь я.

– Я не выспалась, теперь скройся с моих глаз.

Замечаю тень улыбки на её губах, прежде чем Ребекка обходит меня и направляется к своему кабинету. Язык не желает оставаться на месте или прилипнуть к нёбу, он добавляет ей вслед:

– Кстати, розы – это старомодно.

– Мода циклична, Джейкоб.

Её фигура скрывается за дверью, а я направляюсь своим путём, как бы сильно не хотел вернуться и осесть в кресле напротив ее стола. Возможно, она не совсем поняла к чему и о чём я, но легко догадается, когда увидит рабочий стол.