Девушка дёргается в моих руках, пытаясь вырваться. Прижимаю её к себе сильнее. Она крепко обнимает меня… где-то в районе поясницы…

А, нет! Всё нормально! Она просто искала кобуру. После того, как ощупала свой любимый Ти Эм Пи девушка успокоилась.

Нет не успокоилась. Пытается что-то царапать у меня на спине. Может даже буквы. Но в последнее время моя шкура, стала толще и грубее. Что она там царапает я не чувствую, только сам факт. На секунду сжимаю её немного сильнее. Царапаться перестала.

И мне это кажется, или вокруг нас на самом деле что-то меняется? Например, я осознал, что скорей всего лежу сейчас на спине. Ми тоже это почувствовала и убрала из-под меня свои руки.

Да. Лежу. Причём под спиной какие-то шланги, камни…

Внезапно темнота вокруг нас исчезла с хлопком, словно лопнул пузырь, в котором мы находились, и я увидел… Это же небо такое, да?

Вживую я никогда не видел северного сияния. Видел на фотографиях. Видимо это оно. Только местный вариант был похож на следы от коньков на льду после массового катания. Лёд самую чуточку подсветили сине-фиолетовым, а сами следы — неоново-зелёным и всё это засунули на небо. Круто, чо!

Мегуми на мне пошевелилась, и этим напомнила, что я так и не оценил туалеты в доме номер семнадцать.

— Ты как? — интересуюсь её состоянием.

— Что это было? — совершенно не по-японски отвечает она вопросом на вопрос. — Я думала, что уже умерла.

Я схватил её как ребёнка, обхватив ладонями грудную клетку и приподнял над собой. Благо сила позволяла. Тут наоборот, не раздавить бы.

На вид вроде живая. Только глаза словно выгорели и из тёмно-карих стали ярко-жёлтыми. Ну и лицо зеленоватое, так что лучше не трясти — решил я и положил её рядом. Сам же перешёл в сидячее положение.

Шланги, на которых я лежал, оказались обычными корнями. Хотя, как обычными? И корни, и деревья, к которым они тянулись были явно не обычными. И не земными.

Сразу же как пузырь тьмы лопнул, я быстро окинул взглядом лес, в котором мы оказались. Лес, как лес, только весь кривой и высохший, — решил я и уставился на красочное небо.

А вот теперь я понимаю, что это нифига не высохшие обломанные ветки на деревьях. Это скорее короткие щупальца. Да и сами деревья — щупальца! Толстые, узловатые, морщинистые, ветвистые…

Вот и корни показались мне шлангами потому, что они совсем не твёрдые, как у всякого уважающего себя дерева, а упругие и какие-то резиновые.

Но хорошо, что они не пытаются шевелиться…

А хотя постой-ка….

Блин! Или это у меня голова едет или весь этот лес очень медленно шевелится. Если смотреть на одно дерево, оно вроде бы неподвижно. А вот если попытаться охватить взглядом округу, то лес начинает из-под этого взгляда выворачиваться, вызывая головокружение.

— Есть очень хочется… — поднялась Мегуми.

— Я всё слопал на обеде и оставил тебя голодной? — почувствовал я укол совести.

— Нет. Просто такое ощущение, что я болталась в этом льду вечность!

— Во льду? — я чего-то не заметил?

— Ну да. Слепящий свет впереди, вокруг как будто туннель, и я болтаюсь в нём в ледяной каше. Или нет! Это было как прорубь в очень толстом льду. Жуть! А потом ты выдернул меня оттуда во тьму. Я испугалась, но быстро поняла, что это ты… — рассказала она, глядя сквозь меня, но тут же спохватилась и собрала глаза в кучу: — Что будем делать?

Вот же оптимистка! Сначала свет в конце туннеля, потом тьма, теперь вот это вот всё, а она спрашивает, что делать будем.

Рассматриваю её искру. Кажется, я переборщил с Благодатью. Искра стала заметно отличаться от человеческой, хотя на демонскую похожа не стала.

— Ты как себя чувствуешь? — снова и более развёрнуто спросил я, поднимаясь на ноги.

Девушка тоже встала, отряхнула платье и огляделась.

— Хорошо, только есть хочется и как будто голова кружится… — она сделала из пальцев рамку и, словно режиссёр в поисках выгодного ракурса, посмотрела сквозь неё на деревья. — Кажется деревья двигаются!

— Да, мне тоже показалось. Только это заметно периферическим зрением, а если смотреть прямо — не очень. — осознал я причину головокружения.

Вообще я подмечал всё больше и больше деталей окружающего мира. Например, северное сияние на небе, несло скорее декоративные функции, и особо ничего не освещало. А вот сидящие на деревьях редкие цветки светились голубым или жёлтым светом и подсвечивали не очень плотный туман. Туман, кажется, есть везде, но вдали от источников света он старается оставаться незамеченным.

А ещё развалины. Недалеко от нас в лесу находилась кучка булыжников, из которой торчала полуразрушенная каменная арка, явно рукотворная. Или щупальцетворная. После встречи с Ктулхой в гараже я такому не удивлюсь. Или не встречи. Я так для себя и не решил.

— Глянем на развалины? — предложил я Ми и пошёл к арке.

Арка на самом деле оказалась дверным проёмом метров четырёх в высоту с открытой и вросшей в землю каменной дверью. На внешней стороне двери был выгравирован круг с какой-то кракозяброй внутри. Похоже на стилизованное изображение четвероногого танка из звёздных войн, выполненное мастером восточной каллиграфии. Радовало то, что в этом месте могут быть мастера гравировки и каллиграфии, а значит мы тут не одни. Всё остальное не радовало.

Итак. Эта зараза закинула нас… куда-то. Может быть и в некое царство мёртвых, но скорей всего в банальный ад. Чтобы не плодить сущности, пока буду считать, что это ад. Судя по истерике на «олимпиаде» в Москве, тут встречаются некие твари ада, возможно похожие на меня. Но пока вокруг никого не видно.

Я стал обходить по кругу остатки сооружения, и когда спрятался от Ми, воспользовался его стенкой по назначению, чем спугнул растущий на камне светящийся цветок. Цветок вспорхнул вертолётиком и довольно быстро взлетел на ветку ближайшего дерева.

— Откуда у тебя ножик? — выходя из арки спросил я Мегуми, которая вертела в руках один из своих длинных противодемонских ножей. Это при том, что в её платьице прятать его было просто некуда.

— Там лежал, — махнула рукой взад она. — Где мы появились. Это тот, который я бросала тебе, когда… Ну ты помнишь!

Она смутилась, а я быстро вернулся на место нашего возникновения, благо оно тёмным пятном выделялось среди всего остального. То, что на ощупь спиной я принял за камни, оказалось частями скелета. Человеческого скелета, судя по разломанному на несколько кусков, но узнаваемому черепу.

Что-то такое вертится в голове…

Хотя чего тут вертеть! Нож Мегуми узнала. Это тот самый, что остался в гноме. А значит, что с большой вероятностью это и есть то место, которое я принимал за пространственный карман. И тогда косточки и череп принадлежат убиенному мной гному. А поскольку вслед за гномом я отправил сюда же демоницу в белом платьице, то она вполне могла снять с трупа все вещи и свалить куда-нибудь. И почему здесь остался противодемонский меч тоже понятно. У неё тоже аллергия на такие ножи. Конечно, смущает состояние скелета. Он тут как будто много лет пролежал. Но фиг знает, чем питаются светящиеся цветочки. Может они и обглодали.

И если я смог переместить сюда демонов, то возможно я смогу переместить что-то и обратно. Я подхватил самый большой кусок черепа с глазницей и попытался засунуть его в другой мир. Но ощущение засовывания никак не возникало. И даже наоборот, возникало ощущение, что я занимаюсь какой-то фигнёй.

Отбрасываю в сторону кусок гнома. На чём я там остановился?

Значит так. Если на этот пятачок валится всё то, что я отправил в ад, включая меня, то возможно имеет смысл подождать здесь некоторое время. Раз мама (если она вообще мама) настолько сильный демон, то она наверняка сможет уговорить Камелию достать нас отсюда. Но тут есть два вопроса.

Первый: а нужен ли я ей там вообще? Вся собственность, счета и слуги на ней. Из моего — только ненужный никому Алексей. Да и тот будет делать всё, что она ему скажет. Выкупленная Клара? Учитывая, что мама сама ей интересовалась, видимо будет у неё в подружках. Можно ведь долгие годы изображать попытки вытащить меня отсюда.