Теперь он полностью понял безумные рассуждения Адариана. Вероятно, это был единственный способ, которым его отец вообще смог сохранить хоть какую-то власть. В тюрьме Адариан мог высасывать зло прямо из других заключенных, сражаясь с нескончаемым потоком врагов, чтобы покончить с ним или поработить его.

Вот почему он был таким агрессивным, когда мать Ника приводила его. Почему он хотел видеть Шериз одну.

Почему его отец обезумел в тот единственный раз, когда его выпустили из тюрьмы в детстве Ника. Не имея возможности держаться подальше от матери, его отец появился у их двери и попытался жить с ними.

Это была ужасная катастрофа.

Даже сейчас Ника это травмировало. Адариан смотрел на него с такой ненавистью, что он навсегда перестал доверять незнакомцам. Единственные люди, которым Ник доверял изначально, были его мать и Меньяра.

Всем остальным пришлось проявить себя.

Несколько раз.

Черт возьми, иногда даже и им он не доверял полностью.

Небольшая его часть все еще с подозрением относилась к Коди и Калебу. Даже Кириану. Он ничего не мог с собой поделать. Это было врожденным, как дыхание.

И все это началось с того лета, когда отец преследовал его, как паук в темноте. С момента, как Ник проснулся и обнаружил, что его отец стоит над ним, прерывисто дыша, а руки держа вытянутыми, как будто он был в одном шаге от того, чтобы задушить его. Тогда Ник сказал своей матери, что видел, как глаза отца светились красным.

— Ники! Страшилка! Ты что-то воображаешь. Это все игры, в которые вы играете с друзьями, и фильмы, которые вы смотрите. Что я тебе об этом говорила? Перестань смотреть их, пока я не вижу! Ты слишком умен, чтобы верить в такую ​​чушь.

Не это было правдой. Более того, это происходило и из-за того, что его отец шептал себе под нос: «Я ненавижу тебя» каждый раз, когда Ник рисковал подойти слишком близко. Так как отец ненавидел его за то, что он ослаблял и истощал его силы.

Затем пришло безумие. Его отец начал убивать, утверждая, что за ним гнались демоны.

Самое печальное?

Адариан не лгал и не бредил. Это были настоящие демоны, которые преследовали его отца, пытаясь покончить с ним. Но нормальные люди в такие вещи не верили.

Его вменяемость была доказана, психолог счел его достаточно здравомыслящим, чтобы предстать перед судом и приговорить его к пожизненному заключению за эти убийства. Потому что, хотя люди отказывались верить в демонов, с которыми сражался Ник, они верили в демонов, которыми, как они считали, были такие, как его отец из-за убийства «людей».

Да, это был запутанный мир.

Даже тогда мама Ника проявила сострадание к чудовищу, которое было выпущено на свободу в ничего не подозревающий мир, и не возненавидела его за это. Но такова была ее природа. Она родилась из самого истинного света. Существо такой невинности, что она не могла увидеть уродливую сторону человечества, что бы ей ни показывали.

Даже если это, очевидно, были разные демоны. Даже когда они были прямо перед ней, и даже после того, как она родила одного из них.

Для нее, как и для Ника, было невозможно поверить, что у Стоуна из школы не было сердца или хоть какого-то подобия приличий. Вместо этого Ник всегда видел зло в каждом окружающем. Как ни старались они это скрыть. Это был его «дар».

— Ты еще не боишься?

Ник застыл из-за бестелесного голоса.

— Я ничего не боюсь. — И никогда не боялся.

— Хорошо. От этого становится только веселее.

Внезапно его схватили сзади и утащили в темноту.

— Рубати?

Услышав голос Монакрибоса, воительница отложила меч, который точила, и встала, чтобы поприветствовать его. Огонь почти погас. Странно, она потеряла счет времени, пока готовила оружие к предстоящей проверке. Поскольку Кри поставил на кон свою репутацию, чтобы ее взяли в охрану, последнее, чего она хотела — это подвести его. Так что она была еще более осторожна и старалась ухаживать за своим оружием и не делать ничего, что заставит его сожалеть о решении поддержать ее.

Пожалуй, она слишком много думала о нем.

— Здесь, милорд.

Она быстро пригладила волосы и поправила свою бордовую кожаную форму, услышав звук его приближающихся шагов по черному мраморному полу.

Ру как раз потянулась к дверной защелке, когда он толкнул дверь, чуть не ударив. Она нервно отступила назад, ахнув.

Он остановился.

— Прости. Я и не подозревал, что ты окажетесь по другую сторону.

Слова замерли у нее на языке, когда она увидела его красивый облик Малачая. Невероятно сексуальный и мускулистый, он возвышался над ней, заставляя ее чувствовать себя крошечной и миниатюрной. Что было сложно для большинства мужчин, потому что она была выше большинства и довольно мускулистой.

Он одарил ее очаровательной улыбкой. Той, что была обрамлена невероятными глубокими ямочками.

— Шаронте откусили тебе язык?

От его дразнящего вопроса она почувствовала, как по ее лицу разливается жар. Он всегда был неожиданным и легкомысленным. И что-то в нем всегда заставляло ее задыхаться и горячиться.

— Тебе что-то нужно?

Шутливость сразу же исчезла из его взгляда.

— Да. Ходят слухи, что скоро начнется война.

— Война?

От предвкушения по венам понеслась кровь. В конце концов, это то, ради чего они жили. Для чего они были созданы. Она приветствовала бы такую ​​задачу обеими руками.

Он кивнул.

— Моя мать, ее братья и сестры грызут друг другу глотки.

— В этом нет ничего нового.

— Это другое. Это становится понятно из того, как она об этом говорит. Им надоели Верлин, Резар, Кэм и их диктат. А Лилит только усугубляет ситуацию. Сталкивая их друг с другом. Скоро они объявят об этом, и этот мир сгорит дотла вместе со всеми живыми существами. Боюсь представить, что останется, когда они с этим покончат.

— Я буду к этому готова.

В его глазах вспыхнул жар.

— Я не хочу, чтобы ты была готова, Ру. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. — Он взял ее руку в свою и поднес к своему сердцу. — И прежде чем ты что-нибудь скажешь, я знаю, что ты способна защитить себя и выпотрошить любого, кто осмелится на тебя напасть. Я не сомневаюсь в твоих навыках. Это вопрос моих страхов и чувств. Я не смогу жить, если с тобой что-то случится из-за моей матери и ее воинственного характера.

— Я не понимаю.

По его лицу расползлась медленная улыбка.

— Я люблю тебя, Рубати. Кажется, я не знал, как дышать до того дня, пока ты не наткнулась на мою никчемную жизнь. Пожалуйста, иди и сражайся, но только рядом со мной, чтобы я был уверен, что ты останешься в строю с союзниками во всех сражениях…

Эти слова отозвались эхом в голове Ника, когда он врезался в темную, покрытую мхом стену. Казалось, что это воспоминание кто-то вырвал из головы его предка, чтобы сделать его реальным. Оно было кристально ясным, словно он был свидетелем этой встречи. Будто это случилось с ним сегодня утром.

Он все чувствовал.

Более того, перед ним внезапно появился Монакрибос. Больше, чем в жизни, и в полностью бронированном облике Малачая. Живое дышащее чудовище.

Он был даже больше, чем представлялся в видении. Более устрашающий с той же клубящейся черно-красной кожей, что и у Ника в его малачайской форме.

Ник почувствовал, как его челюсть отвисла от вида свирепого чудовища. Поскольку он никогда не видел себя в своей демонической форме, то понятия не имел, насколько они массивны на самом деле. Сколько зла они источали.

Неудивительно, что другие существа становились такими пугливыми.

А поскольку они наследовали силу, знания и мощь всех своих предшественников, его форма Амброуза должна быть еще более устрашающей, чем эта.

Черт!

Как еще на такое можно отреагировать?

Успокоившись, он с трудом сглотнул и повернул голову, чтобы посмотреть в опалившие его пылающие красные глаза. Впервые в жизни он был благодарен за то, что ему не удалось увидеть отца в таком состоянии. Несомненно, это навлекло бы на него кошмары на всю вечность.