2007

Гермиона с грустью смотрела на Скорпиуса, сосредоточенно собиравшего свои немногочисленные вещи, приобретённые в Косом переулке за краткое время своего пребывания в этом измерении. Несмотря на фантастичность ситуации даже по меркам магического мира и природный скептицизм самой Грейнджер, очаровательный мальчик смог пробить брешь в её строго выверенных аналитических рассуждениях и растопить сердце, изрядно покрывшееся льдом из-за бесконечных ссор с Роном. Скорпиус Гиперион Малфой сделал то, что раньше не удавалось никому — показал своей матери, что в жизни есть нечто большее, чем сверхурочная работа и жизнь по тщательно составленному расписанию. То, что никак не удавалось Рону, который, тем временем, являлся причиной очередного переезда ребёнка в дом Тео: командировка в Перу была завершена, а Патронус с предложением о встрече Гермиона получила ещё вчера вечером. Они с Гарри были солидарны в своём решении не посвящать Рона в происходящее, поэтому Скорпиуса, для его же блага, должен был принять Нотт на несколько дней. Малфой же в очередной раз проиграл битву с Асторией за периодическое раздельное времяпровождение, и, судя по его трагическому лицу во время их последнего разговора, совместная жизнь давалась ему нелегко. Гермиона неожиданно для самой себя стала задумываться об этой паре: был ли Малфой в принципе непригоден для каких-либо взаимоотношений или просто всё дело было в возрасте и, возможно, неподходящей партнерше? Тут Грейнджер перевела взгляд на сына и вздрогнула — живое подтверждение того, что на какой-то период она сама показалась Малфою подходящей кандидатурой для заключения брака и рождения наследника, уже забросило все сборы и вовсю резвилось с Живоглотом.

— Всё взял? — спросила она, стараясь отогнать непрошенные мысли.

— Да, — легко ответил Скорпиус и начал чесать кота за ухом.

— Точно?

— Да, — мальчик демонстративно закатил глаза, безумно напомнив этим своего отца, а затем ойкнул и одёрнул руку: Живоглот воспользовался минутным замешательством и отомстил за бесцеремонное к себе отношение. Гермиона вздохнула и оттащила кота подальше в сторону, предварительно щёлкнув его по носу.

— Не надо залечивать, — гордо сказал Скорпиус и быстро смахнул капли крови с достаточно большой царапины. Напускная важность не провела материнские инстинкты, и Гермиона отправилась в ванную за маггловским антисептиком.

— А я не собиралась залечивать магией, — отозвалась она, доставая аптечку из шкафчика. — Но вот обработать по-маггловски придётся.

Захлопнув дверцу, Гермиона на секунду задержалась взглядом на своём отражении и отправилась обратно в гостиную. Хотя антисептик неприятно щипал ранку, Скорпиус невозмутимо приложил кусочек ваты к царапине и посмотрел на часы.

— Мне пора, — заключил он и потянулся за своим рюкзаком, но Гермиона проворно заключила его в объятия и уткнулась в белёсую макушку.

— Обещай не чудить, — пробормотала она. — Никаких экспериментов и держись подальше от всех подозрительных вещей в доме Тео.

— Мам, — неловко поёрзал Скорпиус, — ну прекрати.

Гермиона с неохотой отпустила сына от себя и тоже глянула на часы: до встречи с Роном оставались полтора часа. Она подошла к камину, зачерпнула золу из чаши и вздохнула.

— Всё будет в порядке, — Скорпиус одобрительно показал ей большой палец и приготовился к перемещению.

— Я пришлю тебе Патронус перед сном, — улыбнулась Гермиона и бросила золу в огонь. Мальчик бодро продиктовал название поместья Тео, быстро помахал ей рукой и скрылся в языках пламени.

В оставшиеся полтора часа до встречи с Роном Гермиона была чрезвычайно рассеяна: пуговицы на джинсах застёгивались практически с боем, компактная пудра чуть было не выпала из рук с угрозой разлететься на мелкие осколки, к тому же, вода из стакана предательски пролилась на блузку при попытки увлажнить горло. Разозлившись на саму себя, Грейнджер решительно сжала пальцами переносицу и пробурчала:

— Успокойся!

Сделав несколько глубоких вдохов, Гермиона подошла к камину и нехотя зачерпнула золы второй раз за день — хотя камин был на предпоследнем месте в списке предпочитаемых средств передвижения, аппарация с её нервозностью могла оказаться опасной. Она вздохнула, произнесла «Дырявый котёл» и шагнула вперёд. Гермиона никогда не любила причинять боль другим людям, особенно близким, но именно сегодня она собирается стать в какой-то степени палачом и сообщить Рону о своём желании расстаться.

***

— А они неплохо всё переделали, — одобрительно сказала Астория и ещё раз окинула взглядом интерьер ресторана, стабильно входившего в топ-3 рейтинга магических заведений Лондона. Драко безучастно кивнул головой и вновь приложился к виски. Решимость, разгоняющая его кровь с самого утра напополам со злостью, стремительно улетучивалась.

— Кстати, я недавно виделась с Пэнси, — сменила тему Гринграсс. — Они с Эдрианом только что вернулась из Греции, ты знал, что там есть зачарованный храм для влюблённых…

— Тори, — хрипло сказал Драко и приготовился к прыжку в пропасть.

—… Пэнси выяснила, что там вполне можно организовывать свадьбы, Министерство отправляет запрос, и, если всё согласовывается, то…

— Астория, — чуть резче перебил Драко, вновь без результата,

—… но они всё-таки помолвлены, поэтому могут подавать документы хоть сейчас, а нам…

— Нам нужно сделать перерыв. Я хочу сделать перерыв.

Астория резко замолчала, словно на неё наложили Силенцио. Она пару раз моргнула, а затем широко раскрыла глаза и уставилась на Малфоя. Тот сглотнул, изо всех сил стараясь выглядеть хозяином положения, а не жалким трусом, словно ему вновь пятнадцать.

— Ччт… Чччч… Что ты сказал? — от неожиданности Гринграсс начала заикаться, но пока хотя бы не дошло до слёз.

Драко набрал побольше воздуха в лёгкие и медленно начал говорить:

— Тори, я… Не думай, что в этом есть твоя вина или что ты что-то сделала… Но… Понимаешь, я ещё слишком молод для таких серьёзных шагов. Я только научился брать ответственность за компанию, и это до сих пор даётся мне нелегко, а отношения и, тем более, свадьба… Это всё пока слишком.

Астория продолжала смотреть на него. Отсутствие мимики на секунду вызвало у него испуг, вдруг это какое-то последствие от шока, которое нужно лечить в Мунго. Однако через несколько секунд Гринграсс отмерла и угрожающе произнесла:

— Твои родители поженились сразу после выпуска, а помолвка произошла ещё на пятом курсе. Мою маму представили папе на четвёртом.

— Я помню, — Драко пожал плечами. — Но это было давно. Времена изменились.

Астория ударила ладонью по столу, причём так сильно, что виски чуть было не выплеснулся из бокала.

— Не надо рассказывать мне сказки про изменившиеся времена и нравы, — прошипела она. — Кто она?

— Что?

— Ты слышал. На кого ты меня променял? На недавнюю выпускницу Хогвартса? Секретаршу? На министерскую подст…

— Астория, — раздражённо выплюнул Малфой, — ни на кого я тебя не менял. Я тебе сказал правду. Я хочу сделать паузу. Пе-ре-рыв. Подумать про то, что я хочу от жизни и от отношений в принципе.

Глаза Гринграсс сузились:

— А не праведная ли Грейнджер тут замешана, а? Готовая работать сверхурочно и выезжать к людям на дом, несомненно, только для решения деловых задач…

— Мерлин, да причём тут остальные, Тори?! Что из того, что я тебе сказал, было непонятно?!

— Таких, как я, Малфой, не бросают просто так, — припечатала Астория. — Фамилия, чистокровность, деньги — в нашем с тобой мире никто не отказывается от этого просто для того, чтобы «подумать о высоком».

Внезапно в голове Драко всё прояснилось и встало на свои места. Он осознал причину своего странного беспокойства, зудящего где-то в области груди в последние месяцы и значительно усилившееся по мере нарастающих намёков и действий Гринграсс. После смерти отца тот самый прежний мир и его законы перестали играть в его жизни значимую роль, а регулярное выяснение вопросов с магглами при строительстве объектов на их территориях значительно расширили границы Малфоя, которые, признаться честно, были похоже скорее на затхлый чулан с мётлами. Конечно, глупо было бы утверждать, что отпрыск древней семьи и сын неудачливого Пожирателя смерти ухитрился переродиться за один день, высокомерие, пренебрежительность к остальным и эгоизм по-прежнему были центром характера Драко. Но смутное ощущение, что мир гораздо шире, чем ему казалось раньше, всё прочнее укоренялось в его голове.