Но увидев лишь раз Эйрахниду в его, Мегатрона, обществе, со странной улыбочкой выдал: «Ваша?»

Это было началом и концом. Той самой исходной точкой анализа его прошлого.

Это все его вина, этого человеческого выродка Айдена. Его шепоток проник в процессор — сначала её, а после его — и свел контактные провода так, что они в конце концов дали искру. Его действия привели в ту пещеру, к тому артефакту и тем записям, что так ей были нужны.

Особи одних и тех же видов стремятся помогать друг другу. Он вычитал это в какой-то картотеке файлов кибертронской библиотеки миллионы лет назад, и лишь теперь понимал, что это значило.

Выродок помог другом выродку. Они оба есть отравители, но у каждого свой яд.

Яд Эйрахниды рождался из той самой жадности, алчности, жажды… А те, в свою очередь, из чего-то более глубинного. Того, что жило в ней давно… и пробудилось с большей, невообразимой силой благодаря артефакту. Аттермийский куб. Название, не имеющее толкование ни на одном из имеющихся диалектов их языка. Артефакт, не имеющий смысла. Давно закопанное, забытое, отправленное на Землю прошлое, не имеющее практической ценности.

Его нашел Айден в старых базах данных из древнейших информационных источников Кибертрона. Прошерстив тысячи терабайт, маленький гаденыш отыскал его координаты…

Внутренняя сторона ладони до сих пор горела от боли, а процессор искрило при мысли о… Энергон как активатор. Двое для включения. Сброс памяти. Откат систем до самого примитивного уровня. Слияние умов через топливо, энергию и проводной ток.

Бесконечный поток сознания, подаривший ему изнанку системы. Её системы.

Впрочем, она тоже не осталась в долгу. Мегатрон хорошо помнил выражение, оставшееся на её фейсплейте после разъединения. Помнил неловкость, стыд и острый гнев. На себя, на неё, на артефакт — на все вокруг! Но было поздно. Яд, страшнее и мощнее темного энергона, потек по трубкам и проводам.

Сначала намеки, потом подачки, после попытки, а за ними…

— Не можешь налюбоваться на новый потолок?

Мегатрон моргнул и нахмурился. Мысль поблекла, юркнула куда-то на край сознания. Статичный мягкий голос спугнул её, как мелкое хладнокровное с этой планеты. Он попытался поймать её за хвост…

— Получилось отменно, бесспорно. Но, как по мне, есть вещи куда больше достойные твоего внимания.

…но потерпел поражение. Острые коготки пробежались по его плечу, и он покосился на их обладательницу.

И в тот же миг повернул голову, чтобы рассмотреть, впитать её лучше.

Она все та же. Не поменялась за миллионы лет ничуть. Однако теперь он чувствует больше, видит её глубже и знает больше слов, чтобы её описать. Тонкий изгиб талии, соблазнительное изящество шеи, завораживающая глубина глаз. Фиалковых, пурпурных, ярко-лиловых… И какие там ещё невероятно глупые человеческие слова подбирал для неё Айден? Он знает лучше, какие нужны тут слова: горящие и дикие, алчные и безжалостные. Сводящие с ума и пробуждающие на свет того, кого он, казалось, давно обратил в ржавчину.

Она лежала на боку, приподнявшись на остром локотке, вытянув одну руку вдоль бедра, и улыбалась ему, чуть показывая клыки. Хищница. Бестия.

Женщина. Так в благоговении называл её Айден, и это единственное слово, которое Мегатрон у него перенял. Прекрасное сочетание звуков рождало истинную суть существа, расслабленно растянувшегося перед ним. Женщина. Да. Женщина… Вот как следовало называть её. Ни один сладкий комплимент не сравнится с этим.

Эйрахнида чуть повела плечиками и выгнула шейку. Довольно сощурилась на манер того пушистого животного, что Айд показывал ему совсем недавно. Кошки, кажется… В ней очень много от этого теплокровного.

— Так-то лучше, — произнесла она, словно мурлыкнула. — Не люблю, когда от меня прячут взгляд. Особенно ты, мой дорогой лорд.

Что-то горячее и острое прошлось от горловых кабелей до разъемов коленных щитков. Разряд тока, как проводная дрожь. Мегатрон понимал, что все дело в ней. А конкретно — в её голосе. В том, как она меняет его для него. Для него…

Темный лорд рывком повернулся к ней. Одним быстрым плавным движением огладил от плечика до кончиков когтей. Эйрахнида зажмурилась, удачно подставившись под его серво.

— Обожаю твои руки, — тихо проговорила она тем самым голосом, от которого у него сбоил процессор. — Обожаю называть их именно так, по-человечески. Обожаю, когда они касаются меня… Обожаю думать, как они сильны. Как ты силен.

— Льстишь, женщина, — рыкнул он, с удовольствием отметив, как она вздрогнула от его слов. — Так нагло, что…

Она опрокинула его на платформу быстрее и увереннее любого противника на арене. Ее пальцы прошлись по стыкам брони, забрались в глубокие швы и пощекотали оголенные провода. Он чисто инстинктивно вскинул голову… чтобы тут же наткнуться на её губы. Холодное стальное прикосновение. Твердое грубое трение. Эйфория в чистом виде.

Она хотела быстро впиться в него и отпрянуть, но он удержал её. Скользнул глоссой в рот, прихватил острыми зубами нижнюю губу. Статический звук, вырвавшийся из её глубин, пробрал весь корпус до самого последнего дюйма разгоряченной стали. Ему неожиданно захотелось смять, сорваться, расцарапать, завладеть и принудить. Сделать что-то, чтобы выпустить наружу всю ту неукротимую мощь, что пробудил в нем её голос. Но она с усилием вырвалась от него и вытянулась во весь рост.

Вытянулась, раскрылась, изогнулась. Вперила в него горящие глаза, поддернутые удовольствием и раздражением.

— Как смеешь ты, — прошелестела она, качнув бедрами и закинув руку назад, — говорить мне такое? Как смеешь сомневаться в моем восхищении? И это после всего того, что мы…

Она умолкла, по ее корпусу прошла крупная дрожь. Она улыбнулась, сыто и довольно, и склонилась к нему, фейсплейт к фейсплейту. Он обхватил её за шею, любуясь и наслаждаясь. Изогнул рот в кривой ухмылке.

И перевернулся, утянув за собой. Зарылся в кабели на сгибе между шеей и плечом. Обласкал её корпус. Металл брони, проводов, гладкого нутра… Она откликнулась дрожью, статическим стоном. Полосой когтей на его спинной броне. Жар перегретого воздуха вырывался наружу из стыков, полостей и раскрытых ртов. Он прикусил провод на её шее, отодвинул грудную броню и развел ноги пошире. Она искусала ему тонкую броню на плече и расцарапала инсигнию десептиконов.

— Ты мой! — шипела она в этот миг. — Не их! Никого из них! Мой!

Твой, подумал в этот миг Темный лорд. И тихо зарычал. Твой лорд, твой владыка. У короля должна быть королева, тут Айден прав. Она — доказательство его власти и мощи. Один её вид, одно только присутствие рядом с ним будет говорить: «Она здесь, потому что я силен, сильнее вас всех. Она здесь, в моих руках, по своей воле. Она хочет меня, эта женщина. Она моя. Моя. Моя!»

Металл под грудной броней более тонкий. Более гладкий и чувствительный. Он прижимается к нему губами, скользит глоссой и прикусывает острыми дентами. Она стонет, глухо вскрикивает и выгибается ему навстречу. Она закидывает одну ногу ему на бедро и перехватывает его руку, чтобы прижаться губами к округлыми кончикам пальцев — он специально поменял строение кисти для неё. Она это знает. Она трепещет от этой мысли.

— Мой лорд, мой дорогой сильный лорд, — шепчет она, пока он оглаживает внутреннюю сторону её бедер, мягко откидывает тонкие щитки брони, — иди ко мне. Пусть все будет так… как должно быть… Иди скорее. Скорее, скорее, скорее… Иди ко мне, милый мой…

У него дергается уголок рта. Он целует её живот, талию, зацеловывает бедро. Прижимает к себе на миг. Он уничтожит весь мир, он разорвет галактику в клочья, он заставит всю вселенную пасть перед ним на колени. Он не знает жалости и сомнений… Она встанет рядом с ним. Она подаст ему меч и вместе посмеется над страданиями его врагов. Она его. Его! Любой кибертронец мужского пола сгинет мучительнейшей смертью, если только посмеет коснуться её… Она принадлежит ему, как этот день, этот корабль, весь этот мир.