Поездка в школу проходит в тишине. Никто из нас не говорит друг другу ни слова. Я не знаю, что сказать. Вместо этого мы позволяем музыке заполнить небольшое пространство в моей машине. Молчание Кеннеди дается легко, что делает ее гораздо более интригующей. Не думаю, что нужно что-то говорить, когда она рядом. С ней комфортно. У меня больше проблем, чем я думаю, когда дело доходит до Кеннеди.

Нам с ней нужно многое обсудить. Я практически отверг ее сегодня утром в ванной, вот что она скорее всего чувствует по этому поводу. Могу сказать это по тому, как она смотрела на меня, когда мы завтракали. Она чувствовала себя брошенной. Я не давал ей повода думать иначе. Чувствовать на себе ее взгляд, пока я веду машину, нелегко. Осознание того, что я поступил правильно, немного помогает справиться с ситуацией.

Мысленно возвращаюсь к прошлому вечеру, к тому, как Крейг смотрел на Кеннеди и гладил ее ногу под столом в ресторане. Возможно, я слишком много думаю о нашей маленькой «ситуации», в которой мы оба сознательно участвуем. Может тот момент утром был просто случайностью, моментом между двумя людьми, которые явно не должны были позволить этому зайти так далеко. Это чисто сексуальное влечение, вот и все. Я мужчина-шлюха, который спит едва ли не со всеми подряд, а Кеннеди невинная девственница, у которой слишком убийственные ноги, чтобы сочетаться со всей этой невинностью.

Заезжаю на свое обычное место на парковке. К счастью, все уже внутри школы. Мы с Кеннеди не смогли бы объяснить, почему вместе приехали в школу. Уверен, что Кеннеди хочет избежать этого из-за объяснений Крейгу.

— Насчет сегодняшнего утра, Грэм... — ее голос затихает, как будто она глубоко задумалась. Как будто она изо всех сил пытается собрать слова воедино. Я не позволяю ей выискивать нужные слова и избавлю нас обоих от страданий.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, и ты права. Это была ошибка. Прошлой ночью я был взволнованным и уязвимым. Я играл на этих эмоциях и побежал прямо к тебе. Это было нечестно, — лгу я, открывая водительскую дверцу и выходя из машины. Я наклоняюсь, чтобы посмотреть на Кеннеди, которая все еще сидит на своем месте, глядя в сторону школы. — И я прошу прощения за все. Зря я позволил себе поступить так с тобой только потому, что ты показала мне крошечный намек на сочувствие, — признаюсь, сам не знаю, верю ли я в это. Беру свои слова обратно, я знаю, что полон дерьма.

Кеннеди выходит из машины и берет с заднего сиденья костыли. Она пару раз оглядывает мое лицо, задерживая взгляд на синяке.

— Это была... ошибка, — шепчет Кеннеди. Я не уверен, хочет ли она, чтобы я это услышал, или говорит сама себе.

Закрываю дверцу машины и направляюсь в школу, зная, что Кеннеди отстает. Я оглядываюсь на нее и вижу печаль в ее глазах. Не имея мужества замедлить шаг и идти рядом с ней, продолжаю идти большими шагами. Расстояние между нами – единственное, что я могу сделать, если хочу держать руки при себе. Я не совсем уверен, чего хочу от нее. У нас с Кеннеди ничего не выйдет. Мы закончим тем, что возненавидим друг друга. Я только что причинил ей еще больше боли, чем раньше.

В конце концов это не важно. Как только Кеннеди видит Крейга, ее глаза загораются, когда он подбегает к ней и обнимает, чтобы поприветствовать. Она не уклоняется от него. Думаю, это мой ответ. Все это было ошибкой. Я сам произнес эти слова и не имею права расстраиваться из-за того, как она смеется вместе с Крейгом у его шкафчика. Дело не в том, что она делает мне это назло. Кроме нас с Кеннеди никто не знает о том, что произошло сегодня утром. У нее нет причин так поступать. Она играет честно.

Я открываю шкафчик и резкими движениями запихиваю в него рюкзак, что вызывает нежелательное внимание. Крейг смотрит на мою вспышку.

— Чувак, что у тебя с глазом? — Он замечает ужасный черно-фиолетовый синяк на моем лице.

— Тьфу... я... — придумать оправдание нелегко. Я почти забыл о своем лице после всего, что произошло сегодня утром с Кеннеди. Никто не знает, что творится в моей семье и я намерен оставить это так как есть. Кеннеди смотрит на меня, и я ловлю ее взгляд.

— М-м-м... это на самом деле моя вина, — перебивает она. Мы с Крейгом оглядываемся на нее, ожидая продолжения. Не могу дождаться, чтобы услышать ее слова. — Вчера вечером, после того как мы уехали из пиццерии, я помогала Грэму с домашними заданиями и случайно ударила его локтем в лицо.

Крейг переводит взгляд с нее на меня и быстро решает, что верит лжи Кеннеди. Он поворачивается, кладя руку на бедро Кеннеди в опасной близости от ее задницы. Я вздрагиваю от этого жеста.

— Чертова девчонка! Напомни мне не связываться с тобой, — шутит Крейг, заправляя прядь распущенных волос ей за ухо. Только сегодня утром я точно также прикоснулся к ней. Кеннеди, должно быть, чувствует на себе мой взгляд. Она обращает на меня свое внимание, позволяя взгляду задержаться на мне достаточно долго, чтобы я понял, что она не уверена, не уверена во всем.

— Увидимся позже, ребята. — Я машу им рукой, как ребенок, закатывающий истерику.

Весь день избегаю приглашающих взглядов Кеннеди. Она сидит напротив меня в кафетерии рядом с Крейгом. Меня беспокоит, как она с ним флиртует. Я постоянно напоминаю себе, что не имею на нее никаких прав. Сегодня утром она смотрела на меня так, как смотрела только на меня. Я снова явно ошибаюсь. Сзади ко мне подходит Аманда и целует в щеку, но я отстраняюсь.

— Черт побери, Грэм, что у тебя с лицом? — Аманда хватает меня за подбородок, заставляя посмотреть в ее сторону.

— Моя девушка вчера вечером треснула его, — вмешивается Крейг, пытаясь публично заявить права на Кеннеди. Мы с Кеннеди застываем на своих местах, глядя друг другу в глаза.

— Что? — вскрикивает Аманда, глядя на нас. Они не догадываются о неловкости между Кеннеди и мной.

— Она случайно ударила меня локтем, когда мы делали домашнее задание. Это неважно, — объясняю я, пытаясь сохранить оригинальную историю. Аманда пытается провести рукой по синяку, но я отстраняюсь от ее прикосновения и встаю из-за стола. Мне нужно уйти от всех и быстро.

Я официально превращаюсь в эмоциональную девушку. Мне нужно потрахаться или подраться. Это становится смешным.

Дойдя до шкафчика, слышу шаги за спиной. Ну, не совсем шаги, только знакомый стук костылей. Звук, с которым я слишком хорошо знаком, звук, который становится музыкой для моих ушей.

Я не оборачиваюсь, но она все равно говорит.

— Ты в порядке?

— Конечно. Почему бы и нет? — отвечаю я, оборачиваюсь и вижу лицо Кеннеди, полное беспокойства.

— Ты казался расстроенным, а потом в кафетерии ты... — она хватает меня за руку, — ты казался...

Я отдергиваю руку.

— Каким? Что мне больно? Стыдно? Что завидую, потому что все идеально вписалось во всю эту ситуацию, — огрызаюсь я указывая между нами. Трудно признать, что Кеннеди выбивает меня из колеи. — Мне очень жаль. Просто...

Она прерывает меня.

— Почему ты так себя ведешь? Я пытаюсь понять тебя, но ты невозможен. Ты говоришь, что хочешь, чтобы мы были друзьями, но случилось то, что случилось сегодня утром, — голос Кеннеди начинает повышаться. — Это ты сказал, что это ошибка. Не наоборот, Грэм. Я устала оправдывать ту твою сторону, которую ты так отчаянно пытаешься мне показать.

— Я тот, кто я есть Кеннеди. Все просто.

— Я не хочу в это верить. Как насчет того, что когда ты найдешь того парня, который появился в моем доме прошлой ночью уязвимым, того, кто обнимал меня, как будто от этого зависела его жизнь, а потом поцеловал меня этим утром, тогда и найдешь меня. — Кеннеди отворачивается от меня. Я тянусь к ней, чтобы вернуть ее обратно. Девушка резко оборачивается с огнем в глазах. — Мне не нравится этот человек, который то притягивает меня, то отталкивает. Я не могу быть ему другом! — На глаза Кеннеди наворачиваются слезы, и я знаю, что она изо всех сил старается держать себя в руках.

— Разве мы... друзья? Ты можешь честно посмотреть на меня и сказать, что мы всего лишь друзья, потому что я не думаю, что это все, что у нас есть. — Я делаю шаг к ней. Кеннеди выглядит шокированной. Не могу поверить, что сказал это вслух. Я едва признался себе, не говоря уже о ком-то еще.