— Ничего особенного, чувак, я просто спрашиваю кое-какие заметки из класса. Ничего интересного, — Грэм практически смеется мне в лицо, унижая, не моргнув и глазом. Вздрагиваю от его очевидного отвращения ко мне и краснею, когда вижу хихикающую группу девочек, смотрящих на меня. Футболист идет дальше по коридору, удовлетворившись ответом Грэма. Все продолжают свои первоначальные разговоры, которые мы прервали.

Грэм пытается помочь мне с костылями. Я выдергиваю их из его рук.

— Серьезно, какого хрена ты творишь? — говорю вполголоса с гневом, которого никто не ожидает от кого-то вроде меня.

Глаза Грэма становятся большими. Очевидно, он не ожидал от меня такой нецензурной брани. Не большой сюрприз, так как я обычно предпочитаю использовать более красноречивые слова при разговоре.

— Господи, я просто пытаюсь помочь… — он вскидывает руки, словно защищаясь.

— Мне не нужна твоя помощь и уж точно не нужен такой друг, как ты, Грэм! — слезы пытаются прорваться, но я отказываюсь позволить им это. Иду по коридору на свой первый урок, оставляя Грэма стоять в коридоре в одиночестве. Я не выдержу еще одной стычки с ним, не выдержу и разревусь. Если наша «дружба» будет такой, я окажусь выжата как лимон в попытке удержать ее.

Мне следует, наконец, понять, что Грэм именно такой, каким себя и описывал. Я же все надеюсь, что он другой. Даже не знаю почему после всего, что случилось. Пару минут назад у него был шанс проявить себя, а он повел себя так, будто разговор со мной является прямой угрозой его популярности.

Нет ничего хорошего в дружбе с таким человеком, как Грэм. Он только что доказал мне это своим поведением, а по его взгляду было понятно, что он надеется, что я соглашусь с этим. Он хочет, чтобы я приняла его таким, какой он есть, не бросая ему вызов.

Глава 14

Грэм

Сказать, что я по-королевски облажался (снова), будет преуменьшением. Кеннеди дала мне шанс быть тем человеком, которым она меня считает, а я взял и облажался. О чем я только думал? Заметки по урокам... серьезно? Я должен был просто сказать: «Я бы никогда не попытался связаться с кем-то вроде Кеннеди Конрад. У меня есть стандарты».

Выражение ее лица – единственное, что вижу во время первых двух занятий и обеда. Я ищу ее в коридоре и в кафетерии, но пока безуспешно. Смешно даже думать об этом. Она явно избегает меня и у нее уважительная причина. Я видел, как она посмотрела на меня. Слезы, которые Кеннеди с трудом сдерживала, заставили яму в моем животе вырасти до нереальных размеров.

Большинство девушек восприняли бы жестокую реальность моих слов без вопросов. Несколько резких слов никогда не удерживали их от попытки получить от меня то, что они хотели. Я начинаю понимать, что Кеннеди не просто девушка. Она другая.

Кеннеди не просто задета, она очень зла. Она сказала «какого хрена», и это прозвучало грязно из ее сладкого рта. Она не из тех девушек, которые бросаются такими словами. Когда она говорит такие вещи, как «какого хрена» и «черт», она выражает за ними весь свой гнев. Мне нравится ее мужество, когда она злится. Приятно видеть ее такой возбужденной.

Знаю, что должен поговорить с ней и попытаться извиниться. И она не облегчит мне эту задачу. Кеннеди не захочет меня выслушать, так что мне придется заставить ее слушать. Прошлой ночью я предупреждал ее, что произойдет нечто подобное. Я предназначен только для разрушения.

Когда Кеннеди входит в класс, я знаю, что мой план стоит долгих взглядов моих товарищей по команде и взглядов девушек, которые умоляли сесть рядом со мной. Она оглядывает комнату в поисках свободного места. К счастью для меня, у нее есть костыли, которые мешают ей прийти в класс пораньше. Я сижу в первом ряду с ухмылкой на лице, прекрасно зная, что у нее нет другого выбора, кроме как сесть рядом со мной.

Кеннеди швыряет книги на стол, бросает костыли к ногам и садится рядом. Не могу остановить смех, который вырывается в тот момент, когда она смотрит на меня, скрестив руки на груди, в волнении качая головой. Мистер Стивенсон начинает урок, как обычно задавая случайные вопросы из тем за день до этого. Мне везет, когда он перескакивает через меня, хотя я вижу смущение на его лице, когда он замечает, что я не в своем обычном укрытии в задней части класса.

— Работа в группах по двое с человеком, сидящий рядом с вами за столом. Пожалуйста, обсудите то, что вы прочитали вчера вечером из домашнего задания, и ответьте на вопросы в распечатке, которую я раздам. Это займет у вас почти час, — объясняет мистер Стивенсон. Кеннеди вздыхает, слушая его указания.

Она листает тетрадь и открывает учебник на главе, которую нам задавали прочитать.

— Ты читал что-нибудь из этого? — Кеннеди продолжает перелистывать страницы ее учебника с немного большим усилием.

— Вчера вечером? Когда, если я был у тебя дома почти до трех утра? — я наклоняюсь, чтобы взять книгу, которая лежит на парте. Кеннеди настойчиво продолжает листать страницы одну за другой. — Если продолжишь в том же духе, то порвешь страницы своей несчастной книг, — когда девушка смотрит на меня, я игриво приподнимаю бровь.

— Ну разве не смешно? Я заснула, как только ты ушел, но думала, что поняла суть, когда сегодня утром читала главу, — объясняет она. Конечно же Кеннеди прочитала главу сегодня утром. Она как раз из таких учениц. Я не могу угнаться за этой девушкой и не знаю, чего ожидать. Я не играю с ней.

Протягиваю руку, чтобы дотронуться до ее руки, но отстраняюсь прежде, чем дотронуться до нее. Она замечает мое движение и тут же напрягается.

— Кеннеди, нам нужно поговорить! — умоляю я, проводя руками по лицу. Чувствую, как она ускользает прежде, чем я могу что-то сделать.

— Мне надоело слышать эти слова из твоих уст. Ты сделал свой выбор, и это не значит, что я должна слушать твои доводы, Грэм, —шепчет она, чтобы никто не услышал. Я больше не уверен, ради кого этот маленький жест – ради нее или ради меня. Она все еще избегает меня. Мне нужно посмотреть ей в глаза. Они ее выдадут.

С минуту обдумываю ситуацию, потом снова говорю.

— Я облажался, но в свое оправдание скажу, что предупреждал тебя, что это случится. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Кеннеди смотрит на свои руки, сложенные на коленях. Костяшки пальцев побелели от того, как крепко она их сжимает.

— Мистер Стивенсон, можно мне пропуск? — она пытается поднять свои костыли. Когда она протягивает руку, чтобы взять пропуск из его руки, который учитель предлагал без вопросов, я принимаю решение. Я сижу на стуле и смотрю, как Кеннеди выходит из комнаты, явно раздраженная мной. Понятия не имею, что на меня находит. Мои ноги двигаются прежде, чем я успеваю обдумать что творю.

— Мистер Блэк, куда это вы собрались? — окрикивает меня мистер Стивенсон, когда я открываю дверь.

— Я забыл свои записи в шкафчике. Просто сбегаю за ними, — вру я и выскакиваю за дверь раньше, чем он успевает возразить.

Кеннеди прислонилась к шкафчикам в нескольких шагах по коридору. Вы всегда можете сказать, когда вы в беде по выражению лица других людей, и скажу вам, что я в глубоком дерьме.

Глава 15

Кеннеди

— Серьезно, я сейчас не в настроении, Грэм, — кричу я ему, когда он подходит ко мне в коридоре. Хочется в отчаянии биться головой о шкафчик. Я не понимаю настойчивости Грэма. Он явно никогда не работал так усердно над чем-либо вне бейсбольного поля, так к чему внезапный интерес?

— Я знаю, но выслушай меня, — умоляет он. — Пожалуйста!

Мне следует сказать «нет», или уйти, или дать ему пощечину. Проблема в том, что когда Грэм смотрит на меня так, как сейчас, мне трудно вспомнить, почему я расстроена.

Я молчу. Полагаю, это мой способ сказать «продолжай». Парень нервничает, переминается с ноги на ногу, пытаясь решить, держать руки в карманах или вынуть их. Он не произносит ни слова, и я подталкиваю его.