Почему Грэм даже не пытается увидеться со мной после того, что случилось? Как он может? Он не монстр, так что же его останавливает? Он едва не лишил меня жизни, а я в ответ спасла его. Это, безусловно, требует визита в больницу или, по крайней мере, короткого сообщения со словами: «Эй, знаю, я почти убил тебя. Просто хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Держи голову выше!»

Может, у него нет моего номера. Это единственное разумное оправдание, которым я себя кормлю. Полагаю, он не может просто подойти к любому и попросить мой номер. Я маленькая мисс Ассоциальность. Единственный человек, у которого есть мой номер – это Вайолет и, возможно, у пары ребят из моей учебной группы по урокам.

Остаток выходных провожу лежа в постели, смотря фильмы и читая книги. Родительский отряд прислуживаем мне, даже когда отказываюсь их пускать. В воскресенье вечером из Калифорнии звонил мой брат Уилл, чтобы узнать, как мои дела. Я не разговаривала с ним несколько недель и было приятно наверстать упущенное. Он расспрашивал меня обо всем, что я помню с той ночи. Я старалась придерживаться той истории, что уже рассказала всем остальным. Это может стать трудным, если все будут приставать ко мне с расспросами о каждой мелочи.

Понедельник наступает слишком быстро скорее для моих родителей, чем для меня. Думаю, они взяли бы меня в заложники, если бы имели право голоса. Я более чем готова вернуться в школу, чтобы быть рядом с людьми, даже если они игнорируют меня. Все лучше, чем наблюдение за персонажами мыльных опер по телевизору. Реальная жизнь не похожа на кино, к сожалению.

Вайолет появляется в 7:30 утра – точно в назначенное время, как и следовало ожидать. Перекидываю рюкзак через плечо и хватаю костыли, прислоненные к дивану. Даже после прогулки с ними в выходные, я все еще не совсем понимаю, как с ними управляться. Спотыкаюсь каждый раз, когда мне приходится двигаться. Это неизбежно. Сегодня точно позорюсь в какой-то момент.

Мне требуется ровно столько времени, сколько предполагала, чтобы выбраться из дома. Прикидываю сколько времени мне потребуется, чтобы обойти школу, пока не почувствую себя лучше. Я в нескольких секундах от того, чтобы срезать гипс и сжечь костыли. Вот бы мне один из тех моторизованных скутеров, на которых катаются тучные люди.

— Давай же, поторопись! Ходишь так, будто у тебя сломаны ноги. Знаешь, некоторые люди попадают под машину и все равно двигаются быстрее тебя, — кричит Вайолет из окна машины, которую родители купили ей на шестнадцатилетие. Впечатляющий красный «Мустанг». Он идеально подходит ее личности, такой же смелый и яркий.

Родители Вайолет чертовски богаты. Ее мама – врач, а отец занимается политикой, что бы это ни значило. Втайне думаю, что он замешан в какой-то незаконной деятельностью. Этот человек страшен. Родители обожают Вайолет и вручают ей почти все, что она хочет на серебряном блюде.

— Ха-ха. Ты такая забавная. Можешь хотя бы распахнуть передо мной дверь? — я указываю костылем на ее закрытую дверь. Она открывает ее для меня, и я бросаю костыли на заднее сиденье, прежде чем сесть с ней рядом.

Вайолет сворачивает с моей подъездной дорожки и едет в школу. Мы молчим, пока она не нарушает тишину.

— Просто предупреждаю, ходят слухи, что твоя нога чуть не отрубилась в аварии, — объясняет она с громким смехом.

От услышанного мне тоже хочется расхохотаться.

— Серьезно, неужели кому-то нечем заняться, кроме как распускать слухи о случившемся? — спрашиваю я, роясь в сумочке в поисках телефона. Смотрю на экран. По-прежнему ничего. Официально перехожу в жалкое состояние.

— Что это у тебя за выражение лица? Ты выглядишь так, будто кто-то сказал тебе, что умер твой любимый автор, — я только качаю головой, как будто меня ничего не беспокоит. Подруга не настаивает. — Подожди, Кен, пока не услышишь все то дерьмо, что говорят люди, — она смеется, наполняя машину легкостью, находя ситуацию забавной.

— Первый день должен быть интересным, —стараюсь вести себя так, будто все это меня не беспокоит. Ненавижу быть в центре внимания. Вот почему мне потребовалось столько времени, чтобы выйти на сцену перед всей школой. Мысль о всеобщем внимании почти повергает меня в настоящую панику. Может, мне стоило взять несколько дополнительных выходных, как предлагали мама с папой сегодня утром.

Мы паркуемся на том же месте, где Вайолет всегда оставляет машину. Все знают, что это ее личное пространство, и уважают этот неписаный закон. Никто не хотел, чтобы огненно-рыжая накричала на него с утра. К счастью, место в первом ряду парковки. Я хватаю костыли и рюкзак, чтобы пройти в школу. Наша школа не огромная, но она достаточно большая, чтобы я устала от ходьбы от главного входа к моему шкафчику.

Может все дело в моем воображении или в болеутоляющих, которые врачи прописали мне принимать каждые четыре часа, как будто от этого зависит моя жизнь, но мне кажется, что все прожигают дыры в моем затылке. Я совершаю ужасное путешествие к своему шкафчику, не способная спрятаться от направленных на меня взглядов. Балансирую на одной ноге, пытаясь ввести комбинацию, чтобы получить доступ к школьным принадлежностям. Мне требуется несколько попыток, но я, наконец, справляюсь с поставленной задачей и открываю замок. Быстро хватаю книги для первого урока с полки в шкафчике. Попытка сбалансировать их в одной руке и схватить костыли, прислоненные к шкафчикам, терпит эпичный провал.

Я знаю, что это случится прежде, чем смогу что-либо сделать, чтобы остановить это. Мои книги вываливаются из рук, когда костыли с громким скрежетом соскальзывают с синих шкафчиков. Еще нет восьми утра, а мне уже хочется заползти в глубокую, темную дыру.

— Черт подери, — шепчу я себе под нос, надеясь, что никто не услышит, как я ругаюсь. Слова казались грязными, проходя через мои губы, но я слишком раздражена, чтобы волноваться об этом. Я наклоняюсь на одной ноге, чтобы поднять оброненные книги. Похоже, никто не хочет мне помочь. Вайолет, где ты, когда ты мне нужна? Я вижу другую пару рук, собирающих мои книги и бумаги, до которых я не могу дотянуться.

— Ты в порядке? —спрашивает глубокий голос, пугая меня.

Я не замечаю, кто этот услужливый незнакомец, пока не поднимаю глаза и не вижу, что все в коридоре прекратили свои дела. Уровень шума устрашающе низкий. Громкое молчание, если это вообще возможно. На меня смотрит еще больше людей, чем раньше. Как только мой мозг регистрирует, кто стоит передо мной, понимаю, что они смотрят не на меня. Они смотрят на него, с любопытством ожидая, что он собирается делать.

— Я в порядке, — шепчу я, выхватывая стопку книг из его протянутых рук. — Спасибо! — я не пытаюсь скрыть ядовитые нотки в своем голосе. Грэм вскидывает руки перед собой в явном отступлении.

Прошло целых девять дней, прежде чем Грэм осмелился спросить меня о чем-нибудь, и первое, что он говорит, это: «Ты в порядке?». Конечно я не в порядке. Меня переехал парень, с которым я учусь в школе, и который не сказал мне больше двадцати слов с первого курса, а я оказалась достаточно наивной, чтобы думать, что он мне что-то должен.

Как я уже говорила... жалкая!

Глава 10

Грэм

Я не думаю, что когда-либо видел кого-то в таком бешенстве, как Кеннеди в этот момент. Любой, кто был достаточно близко, чтобы увидеть ее лицо, когда она поняла, кто помогал ей, мог видеть в ее глазах ярость. Она была бы счастливее, если бы сам дьявол помогал ей в ее нуждах. Все дело в ее глазах. Обычно они невероятно яркого голубого оттенка, но когда она смотрит на меня из-под длинных ресниц, они становятся темно-серыми, цвета надвигающейся бури. Я никогда не видел, чтобы чьи-то глаза меняли цвет так, как у нее. Добавить это к длинному списку вещей, которые я не понимаю об этой девушке.

Протягиваю ей книги, и Кеннеди вырывает их у меня из рук. Она утверждает, что с ней все в порядке, но я вижу, что это неправда.