Когда браслет издал сигнал перерыва, я заперлась в своей комнате, повернула регулятор звукоизоляции на максимум и включила тест на большом экране, чтобы как следует рассмотреть видеозадания.

Экзаменуемому предлагались симуляции от первого лица. Вот моя рука держит ручку мальчика, над головой которого светится надпись «ваш любимый ребёнок» (будто это и так непонятно!), и мы шаг за шагом идём на детскую площадку прямиком к самому интересному тренажёру. Эвочка тоже такой любит: ты бежишь, а от вырабатываемой тобой энергии вокруг тебя запускаются голограммы, и чем быстрее перебираешь ногами, тем их больше. Приучают детей к тому, что энергия имеет цену. Но в симуляции место бегуна было уже занято какой-то девочкой. «Мой любимый» мальчик выпустил мою руку и бросился стаскивать малышку с желанной беговой дорожки.

Передо мной всплыли варианты на выбор: «силой удержать любимого ребёнка», «окликнуть любимого ребёнка, но не применять физическое воздействие», «не вмешиваться» и «помочь любимому ребёнку удалить с тренажёра другого ребёнка». Бывает, Эвочка кидается драться, – приходится удерживать до тех пор, пока злые крики не переходят в слёзы, а те – в ответные объятия. Ну а что делать? Вита никогда не вмешивается, но, может, она просто не успевает разнять ссору раньше меня. Но нельзя же рассчитывать, что в моей будущей семье примирением детей будут заниматься другие! Иначе всплывал бы вариант «позвать техника или педагога». Должны ли любящие как-то по-особому реагировать на насилие? «Полное принятие» – это аксиома, однако откуда мне знать, до каких пределов оно должно простираться, – я ведь роботова дочка. Но даже если прикинусь Витой сейчас, вряд ли смогу изображать её всю жизнь… Лучше ответить исходя из того, как делаю сама. И всё равно страшно называть выбранный вариант!

Проверка ответов компьютером не должна была занять больше секунды, но если их требовалось ранжировать, то нужно было потерпеть, пока все кандидаты сдадут тест. Я сказала себе спокойно ждать и не дёргаться. От мыслей о результатах отвлекла очень кстати пришедшая ревизия. Сегодня нас проверяла комиссия по закупкам, а я техничка, поэтому возиться с ней выпало мне.

Информацию о контролёре присылают заранее, так что, нажимая на кнопку замка, я уже знала, что посетительницу зовут Ида. Она оказалась ухоженной молодой женщиной в винтажном слитном комбинезоне серебристого цвета. Как по мне, очень неудобная одежда: несмотря на название, его никак не скомбинировать, не то что рукава или штанины, а даже верх и низ не снимаются отдельно. Вот у меня комбез: даже спинка и грудь отстёгиваются друг от друга. У подростков сейчас модно подбирать все части так, чтобы оттенки плавно переходили один в другой, но я-то взрослая – надеваю штанины и рукава того же цвета, что и основа. А цельные ретрокомбинезоны носят те люди, которые могут себе позволить бросить в чистку огромную вещь из-за крошечного пятнышка и вокруг которых всегда обеспечивается настолько комфортная температура, чтобы не хотелось снять хотя бы рукава. А покупать одежду из самоочищающегося материала, в котором не потеешь, ещё дороже, чем часто стирать и платить за климат-контроль. У этой наверняка и проверка осанки встроена, вон как прямо держится. Видимо, комиссия по закупкам не бедствует.

Я повела контролёра по своим рабочим местам. Проверяющая вертела головой, но заметок на планшете не делала. Скрывать мне было нечего: пусть серебристых комбинезончиков с отслеживанием двигательной активности мы детям не покупаем, но все нужные вещи у нас есть. Некоторые ревизоры помимо своей области суют нос в дела других комиссий: приходят смотреть детские рисунки, а заглядывают в кухонные отсеки. Алекс в прошлый раз не удержался: «Простите, сегодня детское творчество можно увидеть только на большом мониторе в учебном зале, но в следующий раз обязательно положим в холодильник». Эта была как раз из таких проверяющих. Когда мы зашли в игровую, она огляделась, выбрала жертвой Эву, присела на корточки и спросила:

– Тебя не обижают?

Эвочка уткнулась мне в ноги. Я погладила её по голове: когда рядом нет любящего, я могу позволить себе небольшую ласку. Вита была в комнате, но она как раз настраивала что-то в своём браслете.

– У нас дружная семья, – сказала я достаточно громко, чтобы Вита услышала и отвлеклась. – Никто никого не обижает.

– Но почему она испугалась? – требовательно посмотрела на меня контролёр. Почему-почему! Потому что чужому человеку сначала нужно познакомиться с ребёнком, войти к нему в доверие, а не наскакивать с вопросами! Этот пункт есть в экзамене на детские права начиная с категории «А»! Пришла тут незнакомая тётя, понимаете ли.

Проверяющая, видимо, осознала свою ошибку.

– Как тебя зовут? – спросила она, пытаясь заглянуть Эве в лицо, а потом подняла глаза на меня. – Как её зовут?

Я неохотно ответила. Ситуация нравилась мне всё меньше и меньше. Эва объективно не такая очаровашка, как годовалый Марк или пятилетний Кир, которые тоже, между прочим, находились здесь. У неё и глазки маленькие, и волосики на голове пока почти не растут, это у нашего Марика кудри, а Кир и вовсе блондин с большущими голубыми глазами. Почему же проверяющая вцепилась как магнит с силой притяжения десять кило именно в Эвочку – в застенчивую и нежную девочку, которая бывает весёлой, но только со своими, а чужим кажется ничем не примечательной?

– Она уже должна уметь отвечать на вопрос об имени, разве нет?

Вы проводите инвентарную проверку оснащения игровой, разве нет? Вслух я этого не сказала.

– И вы же не любящая. Где её любящий?

Её какое дело?! С каких пор эта комиссия интересуется специализацией родителя?

– Мы здесь все любим наших детей, – отрезала я. Раз она из закупочников, то вряд ли видела мой профиль и соответственно не знает, что я эмоциональный урод.

– Но её любящий должен безотлучно находиться при ней до достижения трёх лет. А ей сколько? Два с половиной?

– Её любящий находится при ней!

Я оглянулась. Виты, как назло, не было в комнате. Такое случается, ничего особенного, но вот надо же было ей выйти, когда проверяющая прицепилась к Эве. Можно было ответить «в туалете», но Вита могла и через десять минут не вернуться, с ней бывает. Иногда я мечтала о том, чтобы Эвина мама получила замечание за халатность в любви, ведь этот зайчик заслуживает всей любви на свете. Но я уж точно не хотела, чтобы Вите прилетело от фифы в блестящем слитнике. И взыскание одному родителю означает неприятности для всей семьи.

Зато в игровой была Лина, которая вовсе не обязана была там находиться, потому что её младший, Ян, как раз спал. И, к счастью, она не возилась с Киром, своим старшим, а настраивала в колонках музыку. Я кивнула на неё. Даже если член комиссии сверится с документацией, не заметит обмана. Из-за моды на имена у нас в семье работают две Виталины: мам Кира и Эвы зовут одинаково, а мы их называем по-разному, чтобы отличать. А если правда откроется, то я скажу, что перепутала любящих и их детей. Кир, Эва – какая разница! Какой с меня спрос? Техники, они такие, детей не различают.

– Но это же педагог? – спросила проверяющая. Ничего не соображает в семейной жизни, а туда же, рвётся контролировать!

– Лин, ты педагог или любящая? – Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать песню.

– Любящая, мы все тут любящие! – весело откликнулась Лина. Это наша с ней шутка: она посмеивается над тем, что я якобы «люблю» Эву. Пожалуй, расскажу Лине про экзамен сегодня вечером, не дожидаясь результатов. Если только она не уснёт от усталости сразу, как уложит Яна и Кира спать.

Я надеялась, что проверяющая наконец переключится на сенсорное оборудование, которое мы недавно обновляли, но у неё на Эве прямо какая-то системная ошибка вышла!

– Ну поздоровайся с тётей, – сказала она, а потом потянулась сама и успела слегка коснуться пальцем мягкой детской ручки, прежде чем я её оттолкнула. Эвочка, цепляясь за меня, начала подхныкивать, а у меня в голове завизжала сигнализация.