— Как прошла поездка? — спросил он, не торопясь возвращать мешок.
— Неоднозначно, — она ковырнула пяткой сухую, глинистую землю, подняла крохотное облачно пыли.
Хадар бросил на неё косой взгляд, отметил, что лодочница чем-то встревожена и растеряна. Так выглядит человек, привычный мир которого вдруг перевернулся, и теперь бедняга не может понять, как жить дальше.
— Рассказывай, — потребовал Старший агент.
— С расследованием всё, как прежде, — сказала она. — Все сходятся к тому, что поджога не было: тлеющий трут, сильный ветер, раздувший пламя. Мне кажется, вы пытаетесь найти чёрную кошку в тёмной комнате, притом, что она убежала.
Хадар цокнул языком и передал женщине мешок из-под воды. Если дело не в расследовании, то в чём причина её беспокойства?
— Сколько человек ты опросила? — спросил он.
— Всех, кто остался жив. Если поджигатель и был, то, возможно, его убили в драке.
— Плох поджигатель, который позволяет убить себя в драке, — заметил Хадар. — Ищи дальше. Перепроверь всех, кто был тогда у причала. Там есть постоялый двор, опроси хозяина.
— Уже опрашивала.
— Опроси ещё раз. Не жалей камней, я всё возмещу.
Медея бросила на него взгляд — словно опалила малахитовым огнём из-под густых ресниц; хотела что-то сказать, но сдержалась.
— Сегодня до меня дошла информация, что один из участников своры перед смертью признался, будто они действовали по приказу, — сказал Хадар.
Вновь малахитовый огонь.
— Источнику можно верить? — спросила Медея.
В этом Хадар сомневался. Окато мог придумать историю с умирающим в лечебнице лодочником на ходу, лишь бы избавиться от Вишневского и заполучить мокрозяву. Но мог и не придумать.
— Да, источник надёжен, — ответил Хадар лодочнице.
«Пусть ищет. Глядишь, что-нибудь раскопает» — подумал он.
— Хорошо, господин Хадар, — кивнула Медея.
Возникла пауза. Хадар чувствовал колебание женщины. Если вначале она готова была рассказать что-то не связанное с расследованием, то сейчас склонялась к затаиванию. Что-то в его словах вспугнуло её.
— Ведь это ещё не всё? — спросил он.
Женщина молчала, глядя сквозь упавшие на лицо рыжие пряди на Купол.
— Медея, — напомнил о себе Хадар.
Она перевела на него взгляд, тихо сказала:
— Я была на острове Серой Хмари. Островные рассказали странную историю. Будто кое-кто из наших привозил к ним откукренную воду, они не сошлись в цене, и лодочник убил островного.
— Убил?! — изумился Хадар, вглядываясь в её малахитовые глаза и пытаясь прочитать больше, чем она говорит. Но читать было нечего.
— Я не хотела верить, ведь это невозможно… — сказала женщина. — Но раз они сами верят в то, что говорят…
— Тебе назвали имя?
В её глазах промелькнуло хорошо знакомое ему выражение: «Сначала заплати». Лодочница пыталась заработать всегда и на всём, даже когда окружающий мир катится в Тартары. Хадар знал о своих внештатниках достаточно, чтобы держать на крючке. Знал и то, куда Медея тратит камни: её дочь должна была умереть сразу после рождения — она не могла дышать воздухом Азара. Но лодочница пошла против судьбы и вот уже пять лет девочка жила у магов в специально созданном для неё большом пузыре. Раз в несколько месяцев Медея ездила туда, и Хадар даже не хотел представлять, как проходят их свидания. По его мнению, девочку нужно было отпустить в Закуполье, но Медея с материнским упрямством надеялась, что однажды появится заклинание, способное излечить её дочь раз и навсегда.
Он достал два мешочка, взвесил на ладонях.
— Здесь серые. (Хадар покачал левый мешочек). А здесь белые (покачал правый). Как думаешь, какой платы достойна твоя информация?
Она без колебаний указала на правый. Хадар сжал мешочек в кулаке, вопросительно поднял брови.
— Он был с мокрозявой, которую выловил, — сказала Медея. — Вы, знаете, что за последние четыре года только один лодочник выловил мокрозяву.
«Бинго!» — мысленно воскликнул Хадар и без колебаний отдал ей мешочек с беляками.
Он ощущал, как рука судьбы расставляет фигурки на игровой доске. Теперь у него есть чем прижать Вишневского так, что тот будет выполнять любые приказы.
Взяв плату, женщина спрятала мешочек под плащом. Из её глаз не уходило выражение тревоги. Хадар понимал, о чём она думает: как возможно, чтобы один из них оказался не обработан?! Есть ли ещё такие, как Гай?
Хадар положил руку поверх её руки. Она дёрнулась от неожиданности, но тут же притихла, глядя на него с ожиданием. «Мы в ответе за тех, кого приручили», — вспомнилось Хадару. Медея ждала от него слов, после которых всё снова станет понятным.
— Я обещаю тебе разобраться с этим недоразумением, — сказал он, глядя ей в глаза. — Того, о чём говорят островные, не может быть. Ты же знаешь — всех мокрозяв подвергают обработке, ни лодочники, ни агенты не могут напасть на азарца. Проверено.
Она кивнула: это было то, что ей хотелось слышать. Мир не сдвинулся с места и порядок вещей восстановлен.
— Ты уже обсуждала это с кем-нибудь? — спросил Хадар.
Медея отрицательно покачала головой, усмехнулась:
— С кем? Пьяницами лодочниками? Я подумала, что если к кому идти, то к вам. У вас связи, выход на нужных людей. Меня и островные просили довести до начальства.
— Островные? До начальства? — хмыкнул Хадар.
— Да, они же там у себя от всех оторванные. Им нельзя уходить с острова даже когда расступаются воды.
— Выходит, ты для них ниточка связующая с миром? — уточнил он, глядя, как смягчается её лицо. Она чувствовала облегчение оттого, что он снял с неё груз тайны.
— Ещё и единственная, — подтвердила женщина. — Когда к ним теперь кто-нибудь из наших приплывёт? Сами же знаете, все боятся заразиться.
— Да, не самое здоровое место, — согласился он, незаметно доставая из прикреплённого к запястью чехла стилет. Конечно, жаль расставаться с таким хорошим внештатником, но никто не должен знать, что мокрозявы могут быть опасны для азарцев. А со странностями Вишневского он разберётся чуть позже. Сам.
Лодочница потянулась сильным, гибким телом, встала:
— Что ж, господин Хадар, мне пора идти.
Он тоже встал, обнял её свободной рукой и слегка прижал к себе, так что Медея открыла для удара правый бок. Во дворике кроме них по-прежнему никого не было.
— Я порадовала господина старшего агента? — игриво спросила Медея. В глазах плясали искорки.
— Осчастливила, — ответил он и ударил её ножом, погрузив его по рукоятку.
Женщина вздрогнула всем телом, охнула.
Хадар вытащил нож и ударил ещё раз. Почувствовал на руке горячую влагу. Ослабевшей рукой Медея схватила его за ворот френча, но Хадар оттолкнул её. Она упала на землю. Дёрнулась, затихла. Вытерев платком лезвие, Хадар убрал нож обратно в чехол на запястье, после чего посадил женщину, прислонив спиной к бортику фонтана. Обыскал — в боковом кармане нашёлся мешочек с беляками. Хадар забрал его — всё равно нищие ограбят — и быстро пошёл прочь. Открыв дверь, обернулся. Медея сидела, запрокинув голову и сложив руки на коленях; глаза цвета потускневшего малахита смотрели на Купол, где чертили штрихи птичьи крылья.
Обратно Хадар направился другим путём — прошёл насквозь переулок Висельников, затем миновал рынок, где азарцы, как обычно, расступались перед ним, издалека завидев значок Хранителя. Хадар настолько к этому привык, что давно перестал замечать, и если бы кто-то вдруг преградил путь, откинул зазевавшегося, как бревно на дороге.
Он ненадолго заглянул в Башню, убедился, что тренировочная освободилась — время отведённое Вишневскому вышло, а Даяна со своей мокрозявой ещё не пришли. Раньше Даяна там вообще редко появлялась, надеясь, что Хадар решит все проблемы с Вишневским и его мокрозявой, после чего Алексу автоматически признают победительницей. Или что идея с турниром замрёт в зачатке. Но время шло, господа стали делать ставки, приглашать гостей, и Даяне пришлось смириться: турнир будет, участники всё те же, и чтобы не ударить в грязь лицом, нужно заняться подготовкой Алексы. Её методы отличались от методов Вишневского. Так как сама она в турнирах не участвовала, то подготовка была больше теоретической, хотя сны-тренажёры она тоже использовала, но по минимуму. Плюс эпизодически привлекала стражей, которые обучали Алексу минимальным приёмам самообороны.
