Вера проснулась – за окном брезжил рассвет. У стола, положив голову на руки, спала Любовь Васильевна.
На цыпочках, чтобы не разбудить, вышла Вера за дверь – в ту ночь уснули, не раздеваясь, – а потом вышла на улицу и в больницу побежала.
Все чувства, все помыслы были поглощены во сне увиденным. Вспоминались слова Святой Отроковицы-Мученицы – от них в душе надежда теплилась. Пели птицы, на ясном небе играло лучами только что взошедшее солнце. День обещал быть ясным, как это лазурное небо…
Навстречу шёл радостный дядя Петя! …
Вера, волнуясь, рассказала о том, что во сне явлено было. Рассказал и Пётр – и о том, что сам увидел, и о том, что от супруги услышал. А потом и Любови Васильевне рассказали, конечно. А вечером втроём Февронию в больнице навестили…
В ту ночь была явлена милость великая тем, для кого «узкая тропинка» к Богу сорной травой и кустарником колючим не заросла…
Только вряд ли сможет Феврония когда-нибудь чадо родить… Но о том, чтобы оставить супругу и мысли у Петра не возникало. «Пусть только жива останется», – молился он Господу, Матери Божией, Святым Благоверным Супругам. Не у неё нет детей – у них нет. В Церкви же обет верности пред Алтарём давали.
И как это нет детей?! Верочку вырастить надо! А сколько в годину военную сиротами остались?! Помнил Пётр и о скорбях, навсегда супругов соединивших, о родителях убиенных и о двух убиенных младших братьях Петра. Об обещании друг другу данном. Помнил Пётр и слова Писания о том, что оставивший супругу, не обвинённую в прелюбодеянии, сам прелюбодеем становится, как помнил их живший много веков назад Князь Пётр.
Всё это сказано, скорее, для испорченных «либеральными ценностями», а супруги истинными христианами были. И мысли о том, чтобы другую – для чадородия искать, у Петра никогда не возникало.
А главное – помнили всё время об увиденном и услышанным в ту ночь, когда Февронию у смерти отнимали. Значит есть дети, которые их ждут?! Значит для того Господь в окаянном тридцать седьмом Петру и Февронии по пулями палачей жизнь сохранил?! Святые обманывать не могут…
Стали супруги о родных запросы отправлять… Очень скоро всё решится, а пока…
На Казанскую в тот любимый деревянный Храм, что в окаянном тридцать седьмом чудом погибели избежал, пошли. А в конце июля собралась Любовь Васильевна в возрождающуюся обитель Преподобного Сергия. И Вера с ней попросилась. Помолились перед мощами Игумена Земли Русской, в храме с уборкой помогли, а на обратном пути вышли на станции «Клязьма», чтобы в одноименной реке искупаться. Возвращались уже ближе к вечеру…
Вдруг в электричку вошёл инвалид с орденами – вместо одной ноги деревяшка. Пел он под гармонь о землянке, где «бьётся в тесной печурке огонь». Хорошо пел – и голос Любови Васильевне знакомым показался. Как и все в вагоне, дали наши героини инвалиду горсть медяков – больше уже не было…
И вдруг узнала Любовь Васильевна своего бывшего одноклассника Ивана. Был когда-то он влюблён в свою одноклассницу – да разошлись их пути, у каждого своя семья появилась. А потом всех война отняла. Иван – Иван Викторович в сражении ногу потерял, да и самого еле у смерти отняли…
В тот вечер позвала Любовь Васильевна бывшего одноклассника с собой. Пётр помог на работу устроиться – у Ивана Викторовича, как и у Петра, к дереву особый дар был…
Стали Иван Викторович и Любовь Васильевна одной семьёй жить. А Вера вскоре стала фронтовика дедушкой Ваней величать. Со временем Ивану Викторовичу и протез более «цивилизованный» сделали…
Есть у поэта М.И.Цветаевой в трагически известном «Лебедином стане» такое словосочетание «славные обломки» – о Белой Гвардии, конечно.
Только не хочется при всём уважении к поэту слова эти к нашим героям относить.
Соединились, чтобы людьми оставаться, роднички, почти высушенные, но всё-таки не заглохшие. Корни русские, православные, что не удалось ни войнам, ни совершающим геноцид собственного народа выкорчевать, дали ростки благодатные. И детей своих благочестивыми воспитают…
А что же стало с той, что Веру на свет родила, по чьей вине погибло чадо нерождённое и сестра младшая на краю гибели была?! …
В тот же день, когда вернулся Пётр с радостной вестью, пришёл к ним уже знакомый нам участковый – Иван Михайлович. Он рассказал, что ночью «мамашу» Веры мёртвую в пруду выловили. Судя по всему, приняла она запредельно. Пришлось Петру на опознание идти.
Помните, как скандалить она приходила?! А ради чего?! Дочь ей не нужна была с самого начала. У одержимых ненавистью «логики» быть не может – ненависть только разрушает и убивает. И для этой «женщины» непереносимым было само существование чистых сердцем, умеющих любить и сострадать, души живой не утративших.
Вот и свершилось то, что убийца своих родителей, родителей и братьев Петра, убийца трёх своих нерождённых младенцев и младенца Петра и Февронии, желавшая смерти сестре, её супругу, да и собственной дочери, бесславно закончила свою никчемную жизнь. Свершилось это в ночь с 17 на 18 июля – в День Памяти Преподобного Сергия Радонежского…
Пройдут десятилетия – и будет Святая Церковь вспоминать в этот День не только Игумена Земли Русской, но и Мучениц Алапаевских – Великую Княгиню Елизавету Фёдоровну – «Игуменью Русской Земли», как назвал её один из священников, и все скорби Рода Царского разделившую Инокиню Варвару…
В ту ночь совершавшие чёрное дело своё бесы, когда толкали Мучеников в заброшенную шахту, сопровождая кровавое действо блудной бранью, думали, что свидетелей тому нет. Только стал свидетелем убийства поздно возвращавшийся домой крестьянин. Свидетелем убийства и Подвига Мученического – из недр шахты, ставшей общей могилой, звуки херувимской раздавались…
А потом шёпотом земля полнилась…
Супруги, в честь Благоверной Княжеской Четы наречённые, доживут до Прославления Мучеников…
Глава девятнадцатая. Свершилось…
А пока возвратимся в первый послевоенный год.
Помните, что супруги после в ту июльскую ночь явленного стали запросы посылать?
Очень скоро в одном из детским домов нашёлся четырёхлетний мальчик, отец которого погиб на фронте, а мама – при бомбёжке. Самого чудом спасли бежавшие в бомбоубежище женщины. Погибшим отцом был двоюродный брат Петра…
Поехали всей семьёй – вместе с Верой…
Светло-русый мальчик смотрел на них выразительными серыми глазами. Смотрел как-то не по-детски, словно узнал родных людей, которых не только помнить, но и видеть никогда не мог.
Пётр был поражён удивительным сходством – ребёнок словно из сна, в ту ночь судьбоносную ночь увиденного, явился.
И тем ещё поражён, насколько мальчик напоминал самого Петра в детстве – разве так бывает?!
А находился детский дом в Сергиевом Посаде, что долгие годы Загорском не по праву называть будут…
А потом – недели через три – в одном из детских домов Москвы нашлась двухлетняя девочка.
Отец погиб незадолго до её рождения – а потом снаряд в роддом попал…
Погибла только что дитя родившая мама, так дочку и не увидев, – а младенец каким-то чудом уцелел…
Той, что не привелось дитя своё увидеть, была троюродная сестра Февронии…
Удивительные глаза цвета звёзд и золотом сияющие волосы – словно ангел с забытых дореволюционных открыток. И лицом немного походила девочка и на Февронию, и на Верочку – только волосы светлые.
Если бы ещё такой красавице светлое платьице…
Платьице Феврония, конечно, сшила. Но никогда ни для кого в этой семье не станет одежда и красота внешняя главным…
Верочка с радостью возилась с малышами – они были ей братом и сестрой, о которых девочка всегда мечтала. Они вместе с благочестивыми тётей и дядей, в честь Святых Благоверных Супругов наречённых, стали для Веры настоящей семьёй.
Уже повзрослев, нередко думала Вера том, что ждало бы её рядом с её «биологической мамашей»… Спас Господь…
Дети супругов благочестивых всегда родителями считали, а Веру старшей сестрой – и слушались, почти как маму и папу.
