Илью через год отпустили… Никто в этой семье «контрреволюционной деятельности» не признал, никого не оговорил, чести своей не уронил…
На вдов тоже стали смотреть как на «прокажённых» – начальство, но не больные в большинстве своём. Хорошие медсёстры, душевные люди. Да и руки медсестёр всегда нужны были…
Матушка Серафима ещё три с половиной года прожила, всегда стараясь поддерживать тех, кто рядом.
Однажды ночью вдруг увидела она полигон за колючей проволокой, палачей с винтовками, мужа и сына, что прямо в глаза убийцам глядя, с песнопением «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко…» под пули шли. Прозвучал выстрел – и всё во тьму погрузилось. А потом из тьмы появилась радуга, на которой стояли в белых одеяниях отец Василий, отец Спиридон и ещё несколько человек, ей незнакомых…
В ту ночь сердце шестидесятитрёхлетней женщины, всю жизнь добру служившей – женщины, которой, несмотря на все испытания никто возраста её не давал, остановилось. Словно с мужем и сыном под пули шагнула. Палачи и её – светлого ангела милосердия убили… Было это в апреле сорок первого…
А в трагическом июне Илья одним из первых на призывной пункт явился – Родину защищать, как его благочестивые предки, а не власть, родных отнявшую и ему чуть жизнь не поломавшую. Хирурги всегда нужны – а во время военных испытаний – особенно.
В сорок втором, как только восемнадцать исполнилось, пошёл и Никита. Да сколько таких было – истинно русских людей!
Глава одиннадцатая. В горниле испытаний.
Доктор Илья долго не мог супругу найти – сторонились сына и брата «врагов народа».
Женился в двадцать восемь на своей коллеге – да только детей всё не было. Как потом выяснялось, двоих нерождённых убила – ведь замуж-то вышла, чтобы в Столице жить…
Когда пришла за супругом под покровом ночи «тройка», в отличие от свекрови и жены брата, она сразу же отреклась, «заодно» лишив жизни и третьего… Илью это даже не удивило – нисколько. Он всегда мечтал о супруге, похожей на его маму, на жену старшего брата – а в его жизни «суррогат» какой-то получился…
Наверное, всё же для призванного жизни спасать и клятву дающего, грех всего ею совершённого ещё больший… Семьи Господь больше не даровал…
В судьбоносном сорок третьем после ранения был Илья несколько дней в Москве. Тогда и соединились два израненных сердца – вдова слугами антихриста убиенного – сестра милосердия Мария и преданный супругой, круги ада прошедший доктор Илья. Мария Георгиевна была всего лишь на два года старше. Расписали – ведь ему же на фронт уезжать. В тот же день в чудом спасённом Храме, что на Елоховской площади, и обвенчались…
В мае сорок пятого Илья Васильевич и Никита вернулись – Никита всё знал из письма матери. И Ефрем дядю на место отца вставшего принял. Именно – на место вставшего, а не «заменившего» – разве можно близкого человека, как сломанную деталь заменить?!
Вслед за Ильёй Васильевичем племянник тоже врачом стал – и тоже в скорбной больнице всю жизнь трудился. Сколько раз больных у смерти «похищали» – из когтей «вырвали»!
Перед операцией читали молитву или хотя бы тропарь перед Всецарицею. (Думаю, о какой больнице речь, теперь ясно).
Никита на завод поступил и заочно учиться стал. Нелегко приходилось – да знал во имя чего. И способностями Господь не обделил.
На последнем курсе встретил ту, с которой дальше по жизни пойдёт. Инженер Татьяна Дмитриевна перед дипломом консультировала. Была она на пять лет старше – да разве в этом дело?!
Все наши героини, несмотря на порою нечеловеческие испытания, выглядели моложе своих лет. Дело же не в «элитной косметике», а в том, что глаза отражают. Оттого нередко всю жизнь с усердием Богу служившие казались моложе тех, что при помощи уколов и операций думали время «обмануть». Только Бога обмануть нельзя, да и в глазах запечатлённые разврат и злоба, старят, несмотря на все ухищрения.
Была Татьяна тоже дочерью и внучкой «врагов народа», как и Никита. Как и муж её Иван, в начале сорок пятого погибший.
Сын их Петя родился в марте сорок второго – и отца, конечно, помнить не мог. Иван сына всего один раз и видел, когда в сорок четвёртом после ранения несколько дней дома был. Мечтали супруги, как будут после войны сына растить, как будут на заводе трудиться, как появится у Пети братик или сестрёнка…
Не привелось – на мине подорвался Иван в январе сорок пятого…
Тогда – а в начале войны чудом не потеряла Татьяна младенца, чудом мёртвого не родила.
А чтобы «избавиться», чтобы зародившуюся жизнь прервать, как некоторые «сердобольные» советовали «из жалости», и мысли такой ни разу не появилось – и так смерти кругом. Да и предательство это – ведь они с мужем так о ребёнке мечтали! …
Крещение – единственное Таинство, которое в случае крайней необходимости христианин сам совершить может – вот и пришлось Татьяне самой. А как только возможность появилась, принесла сына в Храм – тот самый, что в Елохове…
Не было мысли у Никиты, что надо, как некоторые «советовали», свободную, без «хвоста» искать. (Мерзкие слова – человека недостойные).
Встретились родственные души – и до конца дней вместе будут.
Глава двенадцатая. Новые ростки любви.
Петя сразу принял чистого сердцем, честного, доброго Никиту – детей обмануть трудно – невозможно, наверное…
Почти сразу обвенчались супруги в Храме цвета зари, что в Богородском – в Храме, который отстояли в годы богоборчества рабочие завода, пригрозив забастовкой. Среди них были и родные Татьяны, и сама она – совсем юная…
Никита Спиридонович с Петром и через много лет всегда друзьями оставались.
А когда Пете десять лет исполнилось, в мир пришёл младший брат его Павел.
Братья достойными людьми выросли – нашли себя в жизни и детей своих хорошо воспитали. Был всегда перед ними благочестивый пример родителей и подвиг предков – отца Василия и отца Спиридона. Был пример Героев Отечества и Воинов Христовых, смерть от пуль богоборцев принявших, – никогда от детей того не скрывали. И, конечно, об убиенном на поле брани Иване – отце Петра помнили…
А теперь возвратимся на несколько лет назад – в первый послевоенный год. У мамы Никиты и Ефрема Марии и дяди, на место отца вставшего Ильи, дочка родилась. Марии тогда уже сорок три было, супругу её – сорок один. Дождались всё-таки! …
Взрослый уже Никита – ему тогда почти двадцать один год был – и тринадцатилетний Ефрем всегда с особым трепетом к младшей сестрёнке относились. И нарекли девочку в честь младшей из трёх Сестёр-Мучениц – Любовью. Разумно любя, всей семьёй и воспитывали…
Люба – Любовь Ильинична всю жизнь русскую словесность преподавала.
В восемнадцать лет отвергла она ухаживания «отпрыска» сильных мира сего. Привлекла пресыщенного утехами бренной жизни красавица-славянка с косой ниже пояса цвета луны, с «нездешними» глазами, звёзды напоминающими. А главное – характером, убеждениями на окружение его так не похожая.
Да только расценивал он Любу как некий «трофей» что ли… хотя и жениться вроде хотел…
А родители его ярыми безбожниками были и на внучку расстрелянного «врага народа» и «мракобеса» словно свысока смотрели, хотя особенно и не возражали. Да только девушке, знавшей и почитавшей корни свои, знавшей, что самые близкие ей люди пережили, не нужна была такая семья – и избалованный «кандидат в женихи» прежде всего…
Муж Любови Ильиничны – преподаватель математики Юрий Георгиевич. Поженились, когда она на 4 курс перешла, а он был начинающим преподавателем техникума.
И сам Юрий Георгиевич, и отец – Георгий Данилович, и брат-близнец Егор Георгиевич – преподаватель физики в честь Великомученика Георгия крещены.
Родители – Георгий Данилович и Александра Елисеевна – были истинно русскими людьми, «болезнью» богоборчества не «заразившимися». Были они из тех рабочих завода «Красный Богатырь», что не дали село Богородское Святыни лишить.
Чудом ареста избежали – хотя были уже готовы – особенно отец, как «активист» среди защитников. А потом, тоже чудом, когда Георгий Данилович на фронт ушёл, сохранила Александра Елисеевна своих близнецов – не потеряла, не родила мёртвыми…
