Мои зачаточные знания английского оказались много большими, чем у остальных иммигрантов, что дало мне определенное преимущество. Немалую роль сыграли мой костюм и умение держаться в обществе - обычные для 21 века и отличающиеся от местных, но недоступные выходцам из сел и рабочих кварталов. Конечно, в высшие круги я не попал, но в образе молодого человека из приличной семьи легко утвердился. Это помогло мне сначала получить работу коммивояжера и добиться в ней успеха, а затем и взять небольшой кредит на открытие лавки - фактически, представительства нескольких более крупных фирм в Алабаме.
Здесь получилось использовать мои знания о технологиях продаж и поставок из будущего, но, к моему огромному разочарованию, исключительно на мелком уровне. Увы - первые несколько лет требовалось учить язык и зарабатывать на хлеб, слушать недавнего иммигранта, без капитала и с ломаным английским, желающих особо не находилось. Этот этап закончился, когда я открыл свое дело, пусть и в глуши.
Небольшую лавку я быстро превратил в подобие универсального магазина - даже сейчас это еще считается свежей идеей. Но капитал и определенную известность я получил на схеме, которую в моем будущем называли бартерной. Южане плохо относились к долгам. Кредит там считали чем-то не вполне достойным - не только плантаторы из "старых семей", но и обычные фермеры. И все же, многим между сезонами приходилось занимать. Обычное дело - взять на текущие постоянные расходы, а отдать после продажи урожая. Хлопка, естественно. Основным товаром Юга был и остался хлопок. И я помнил, что Юг еще долго будет его основным мировым поставщиком... впрочем, это знание сыграло позже. А тогда я стал принимать хлопок в оплату своего товара. Фактически, просто заменял кредит покупателей своим - мне заем обходился дешевле, да и в любом случае я им пользовался, хоть и не афишировал. А клиенты были благодарны за то, что могут купить "без долгов", сохраняя репутацию. Дело пошло. Торгуя собиравшимися у меня партиями сырца, я вошел в хлопковый бизнес, который постепенно стал приносить больше, чем магазины (их стало несколько). Позже я объединился с парнем по имени Джон Дурр, в 1858 мы на паях создали компанию по скупке и перепродаже хлопка в Нью-Йорке, хотя сам я оставался в Алабаме.
Теперь у меня был план - ставка на гражданскую войну. Предотвратить ее, или как-то серьезно повлиять на события, я шансов не видел. Даже став успешным хлопкоторговцем, в местные влиятельные круги я не попал, это общество было закрытым. Тем более для меня - въезжать в США мне пришлось по документам еврея. Имя и фамилию я сменил, синагогу не посещал, и вообще старался быть "американцем" - что, кстати, оказалось обычным делом, так поступали многие мои "соплеменники", прибывшие из Европы. В жизни и бизнесе происхождение мешало редко, но в общении с политиками и плантаторами из старых южных семей, только и определявшими течение жизни Юга, разница с протестантами сказывалась. Те же проблемы были у католиков - ирландцев и итальянцев. Но смена религии не решала вопрос мгновенно - лишь в следующем поколении, да и не всегда проходила безупречно для репутации, так что я решил ничего не менять. В любом случае, особого веса мое мнение иметь не могло, и на политику южных штатов серьезного влияния не оказало бы. К тому же я не был уверен, что победа Юга или отсутствие войны, не помешают США стать ведущей мировой державой. К южанам, после десяти лет жизни там, я относился с огромной симпатией, но янки выглядели - и действительно были - куда более перспективной и динамичной стороной. К тому же я точно знал, на чем заработать много и сразу.
Я уже упоминал знаменитый на протяжении почти века роман "Унесенные ветром". Один из главных его героев, и самый успешный бизнесмен - Ретт Батлер, был "прорывателем блокады", blockade runner. Владельцем судна, провозящего в штаты Конфедерации оружие и другие товары через морскую блокаду северян, и главное - вывозящего хлопок, цены на который после блокады в Европе взлетели, а в Конфедерации обвалились в пол. Знал я об этом явлении немного, но и запомнившегося краткого примечания в книге, по моим рассуждениям хватало - прорыв блокады приносил мгновенную и огромную прибыль, вывозить следовало хлопок, а ввозить шелк, спирт и соль - последняя несла наивысшую маржу, но занимала наибольший объем.
За год до войны я женился, но на планы это не повлияло. В январе 1861 года, я продал все, что было возможно, включая магазины - сохранив только бизнес по торговле хлопком, взял кредит под свою долю этого бизнеса, и отправился с деньгами и супругой в Англию. В феврале шесть штатов создали Конфедерацию Штатов Америки, весной началась война с Севером. Я за это время купил и оснастил отличный пароход, на котором осенью, уже после начала блокады северянами, совершил первый рейс в Конфедерацию, выгодный, но еще не принесший богатства - в Англии пока не иссякли запасы хлопка. В следующем году я сделал два рейса - и они оказались фантастически прибыльными. Инвестиция 10 фунтов в отплывающий из Европы прорыватель блокады, могла превратиться в 10 000 фунтов по возвращении с хлопком. Например, за счет соли - которую конфедераты брали в сто раз дороже, чем она стоила даже на Багамах, а купленный на вырученные деньги хлопок в Европе вырастал в цене в десять раз! Естественно, требовалось немного удачи - риск перехвата флотом янки был вовсе не умозрительным. Но мне везло.
После третьего рейса, смысла рисковать жизнью я больше не видел. Корабль продал подвернувшемуся британцу, вышедшему в отставку лейтенанту из Адмиралтейства, с незапомнившейся короткой фамилией - я называл его просто Фил. На полученное наследство он купил у меня судно, загрузил, кажется, дамской галантереей, успешно прошел блокаду и вернулся с хлопком, после чего отошел от дел, разместил прибыль в банке братьев Бэринг и жил на проценты. Я становиться рантье не собирался, как и рвать связи с Югом, поэтому присоединился к миссии конфедератов в Лондоне, где, учитывая, что содержания я не требовал, был принят очень хорошо. Здесь я впервые столкнулся с большими финансами. Конфедерация размещала в Лондоне облигации, и - не буду скромничать, мои университетские знания очень пригодились дипломатам южан.
По окончании войны, я вернулся на Юг с реноме финансиста, репутацией патриота - пусть не фронтовика, но понюхавшего пороху при прорыве блокады, и с большими капиталами. Теперь я мог использовать те знания, которыми обладал. Повторюсь - я плохо знаю историю, но помню ключевые события XX века, и - что не менее важно, основные направления развития рынков, товаров и стран.
В Лондоне, после второго рейда через блокаду, у меня было достаточно свободного времени, без забот о заработке и текущих хлопот. И я обдумал свое положение и знания, уже с опытом жизни в XIX веке. Мог ли я повлиять на события, происходящие в мире? Я знал, что Конфедерация проиграет в 1865 - ну и что? В этом и без меня не сомневались многие, споря лишь о датах, а сторонники Юга просто не поверили бы. Я знаю о самых крупных войнах XX века - но предсказать их сегодня, означает лишь получить ярлык шарлатана. Я могу предупредить русского царя о провальной войне с Японией через год - но кто мне поверит, и главное - кто решится что-то менять? С другой стороны, попытки изменить грядущее - если они увенчаются успехом, тут же изменят более далекое будущее, обесценив мои воспоминания. Поэтому я решил использовать знание будущего на благо свое и своих потомков.
