Глава 9
Через полтора месяца Симмонс появился в комнате у Блэквелла.
- Ну как? - спросил он.
- Мне нравится, - ответил Блэквелл, - но иногда кажется, что подход к делу тут неправильный. Впрочем, мне это, наверно, только кажется.
- Да нет, подход правильный. Не стыдитесь наслаждаться убийством - и результатом, и процессом. Далекое прошлое человечества - время охотников и убийц. И это прошлое гораздо длиннее, чем история цивилизованного человека. Вы вообще как - настроены сделать то, что собирались?
- Думаю, что да, - ответил Блэквелл. - Хотелось бы с этим справиться. Собственно, я не верю, что буду это делать. Что убью человека. Да, я знаю, что собираюсь сделать это, но полностью не могу поверить.
- Большинство из нас глубоко в душе ненавидит убийство себе подобных, сказал Симмонс, - однако мы убиваем. Вообще любой Охотник должен преодолеть отвращение.
- И что, всем Охотникам удается?
- Некоторым удается, некоторым нет. Даже некоторые с железной волей пасуют, когда приходит решающий момент.
- И что тогда?
- Обычно Жертвы убивают их.
- Я постараюсь справиться, - заверил Блэквелл.
- Постарайтесь. Мы подготовили вашу Жертву. Вот ее досье. Это богатый человек. Его хорошо охраняют. Вот почитайте.
Он подал Блэквеллу компьютерную распечатку. Альфонсо Альберто Гусман Торрес. Родился в 1933 году в небольшом городке к югу от Манагуа. Его отец, армянский торговец, был весьма богат, но незнатен. Юный Альфонсо учился в лучших школах и в 1949 году, когда ему исполнилось 16 лет, поступил в Никарагуанское военное училище. В 1952 году он его закончил, преисполненный желания сделать карьеру в полиции. Он поехал в Перу и четыре года учился в Национальной академии гражданской гвардии, постигая различные науки, которые не пришлось изучать дома.
После возвращения в Никарагуа Гусман поступил в полицию Манагуа и был назначен в службу национальной безопасности. Вскоре о его способностях, политической благонадежности и холодной безжалостности узнали, и он стал начальником образцово-показательной тюрьмы в Манагуа. Дослужившись до полковника, в 1970 году он женился на донье Катерине Лопес из знаменитой семьи Лопесов, которая владела поместьями в Ля Флор и Эль Кастилье, одного из четырнадцати влиятельнейших семейств в Никарагуа. Когда в апреле 1979 года его превосходительство президент республики Никарагуа Анастасио Сомоса потерял власть, Гусман с доньей Катериной и тремя детьми бежал в Гватемалу на транспортном самолете никарагуанских ВВС. В Гватемале Гусман вступил в "Никарагуанский революционный фронт" (НИКРЕФ), одну из первых организаций контрас, но вскоре перешел в более активные "Никарагуанские демократические силы" (НИДЕС), которые стали главной организацией контрас, поддерживаемой США. После провала наступления контрас Гусмана сначала перевели в "Демократические вооруженные силы", а затем в "Антикоммунистические боевые отряды". Его способность безразлично относиться к чужой боли вместе с мастерством владения стрелковым оружием и ведения тайных операций сделали его идеальным командиром "эскадрона смерти".
Он знал, что занимается грязным делом, но терпел. Посылая в небесный "коммунистический рай" "левых" из индейских деревень в Кордильера-де-Йолайна или с кукурузных плантаций в Бокайе, он понимал, что это не его работа - но кто-то должен ее делать.
Попав в засаду, устроенную бойцами сандинистского фронта национального освобождения, Гусман был ранен. Стараниями его заместителя и друга детства Эмилио Сальвадора Аранды Гусмана доставили через Рио-Коко в Данли в Гондурасе, затем агенты ЦРУ перевезли его в больницу в Майами.
Вместе с ним в США приехал Эмилио - теперь уже благодаря стараниям Гусмана. С ним также приехал Тито, здоровенный мужик, довольно умный для ублюдка-сержанта образцово-показательной тюрьмы Манагуа. Гусман не вернулся в Никарагуа - сандинисты приговорили его к смертной казни, назначили цену за его голову и объявили преступником-садистом, а не солдатом. Он остался в Майами, принял американское гражданство (что оказалось довольно легко, учитывая его прошлые заслуги и связи с ЦРУ) и в начале 1982 года вызвал жену и детей.
В Майами с помощью друзей и денег семьи жены, заранее расчетливо вложенных в коста-риканскую кофейную промышленность, он занялся строительным и кораблестроительным бизнесом.
Одновременно он продолжал заниматься своим старым ремеслом - убивать людей. В Майами живет очень много разговорчивых никарагуанцев, которых необходимо было заставить молчать, желательно с помощью быстрозастывающего цементного раствора. И Гусман со своими людьми занялся этим. Кроме того, он играл важную роль в поставках оружия различным правым группировкам в Центральной Америке.
- И что я должен делать? - спросил Блэквелл, - Съездить в Майами и выяснить, смогу ли я убить его? Симмонс покачал головой:
- Гусман к этому готов. Мы уже пробовали, но пока безрезультатно. Мы должны пододвинуть вас к нему как можно ближе.
- Может быть, мне просто прийти к нему и предложить купить книгу? Энциклопедию, например?
- Он никогда не открывает двери сам. За него это делают другие. У него большой дом в Южном Майами, оснащенный новейшей системой сигнализации. Там полно телохранителей, собак, забор с сигнализацией. Никто не может подойти к нему незаметно.
- Но из дому-то он выходит?
- Конечно. Иногда он посещает латиноамериканский гандбол "хай-лай", рестораны, наведывается в "Бискэйн Клаб". Но ничего регулярного. Он ничего не планирует заранее, поэтому никто ничего не знает. Он просто вызывает телохранителей и идет куда хочет. Против него ничего нельзя организовать.
- Так как же мы сможем подобраться к Гусману?
- Как раз над этим мы и работаем. Они вообще крепкие орешки - эти старые хрычи из эскадронов смерти. Просто поразительно, сколько у них друзей и сочувствующих, несмотря на все то, что они натворили. Они обычно в хороших отношениях с местным правительством и органами правопорядка. Да и на благотворительность они не скупятся.
- Да, нелегкая задачка, - заметил Блэквелл.
