В Советской зоне оккупации их прежде всего поместили в фильтрационный лагерь. Здесь их уже было трое, к ним присоединился еще один товарищ, который был с ними во всех трех лагерях. Начались постоянные допросы: как попали в плен, где находились в плену, чем занимались. Следователи менялись, но вопросы задавались одни и те же. После таких допросов некоторых бывших военнопленных начали перемещать на соседнюю территорию, отгороженную от первой сеткой. Говорили, что переведенные туда путались в показаниях и не прошли проверку, скорее всего они пойдут под расстрел. Как-то Иван с земляком увидели за сеткой и своего третьего товарища. Подозвали его к сетке и спросили, почему он там оказался. Оказалось, что он забыл название первого концлагеря, где они были. Иван с земляком пошли к коменданту лагеря, объясняя, что произошла ошибка, этот товарищ был все время с ними, просто у него память плохая. Мужика спасли от расстрела. Тех же, кто прошел проверку, изменниками не считали, но в том, что попали в плен, они конечно же были виноваты, и свою вину должны были искупить честным трудом. Искупать вину Ивана отправили на Донбасс, где он и проработал несколько лет шахтером.

Домой Иван вернулся в конце 1947-го года. За время его отсутствия дома очень многое изменилось. В 1942-м умерла его мачеха Елизавета, и дети остались одни. Василию тогда было 15 лет, а Михаилу всего шесть лет. Веркиевка в то время была под немецкой оккупацией, и судьбу детей решал немецкий комендант. К счастью, он оказался нормальным человеком, предложил местным девушкам, которых должны были отправить на работы в Германию, остаться с этими детьми. 18-ти летняя девушка Ксения Момот согласилась ухаживать за детьми. После освобождения Веркиевки, местные жители написали командиру части, в которой служил Степан, и сообщили о том, что его жена умерла, и дети остались одни. Командир части также оказался нормальным человеком, поскольку Степану уже было больше шестидесяти лет, то его демобилизовали, и в конце 1943-го он вернулся домой. Но Иван его не застал, здоровье его было сильно подорвано, и он умер до возвращения Ивана. В доме жила Ксения с двумя ребятами, к которым она относилась как настоящая мать. Ребята к ней также привязались, но у Ивана с Ксенией отношения не сложились. Ивану нужно было искать свое жилье. В скорости он женился на Марии и переехал жить к ней, а потом родился и я.

Отец закончил курсы садоводов и стал прекрасным специалистом в своем деле. Все сады, посаженные в колхозах им. Ленина и им. Сталина, (в последствии колхоз «Заря коммунизма») его рук дело. Василий после войны поступил в военное училище и стал офицером, а Михаил, когда подрос, поступил в ФЗУ (фабрично-заводское училище), и выучился на экскаваторщика. Ксения замуж не вышла, но в 1949-м году родила себе сына, Сергея, и жила вполне счастливо. Василий и Михаил всегда ее навещали, когда приезжали в Вертиевку, но отец с ней отношения не поддерживал. Я с Ксенией никогда не встречался, но хорошо знал ее сына Сергея.

Земляк, с которым отец был в плену, к нам заезжал каждый год. Со своего села он ездил в лес за дровами через Вертиевку. Раньше наше село, а до революции сотенный казацкий городок, называлось Веркиевка, по имени казака Веркия, его основавшего. После войны село зачем-то было переименовано в Вертиевку. Так вот, на обратном пути из леса, этот мужик всегда заезжал к отцу, один или два раза в году. К сожалению, я не запомнил ни имени его, ни фамилии. Кажется, он был из села Кошеливка. Лошадка, запряженная в нагруженный хворостом воз, стояла на улице возле двора и жевала положенное ей сено, а отец с земляком выпивали по рюмке и подолгу беседовали, сидя за столом. Им было, что вспомнить, и о чем поговорить.

Василий, мой дядя, был уволен из армии при Хрущевском сокращении, в звании старшего лейтенанта. После этого закончил медицинский институт и долгое время работал врачом. Было у него два сына, Витя и Петя. Был у дяди небольшой недостаток, он был неравнодушен к выпивке, что его и сгубило. Как-то его обнаружили в своем кабинете мертвым, а рядом стояла канистрочка со спиртом.

Дядя Миша спиртным не увлекался, предпочитал выпить немного пива, чем пить водку. Сначала работал экскаваторщиком при строительстве Кременчугского водохранилища, а затем бригадиром экскаваторщиков. Здоровье потерял по нелепой случайности. При опрыскивании картофеля от жуков-колорадов с помощью заплечного ранцевого распылителя, на баке давлением сорвало крышку, и часть ядовитого раствора вылилась ему на голову. После этого он начал слабеть и слепнуть. Перед смертью ему захотелось побывать в Вертиевке, и его сыновья, Володя и Гена, выполнили его просьбу, свозили в Вертиевку. О его смерти я узнал из письма, полученного от отца, недели через две после его похорон. Получив письмо, я вспомнил сон, который я видел, как раз две недели назад. Мне приснилось, что я внезапно обнаружил отсутствие второго коренного зуба. То, что у меня нет одного коренного зуба, я знал, а вот куда девался второй коренной я не мог понять, я не помнил, чтобы он выпадал. Теперь значение сна стало понятным. Дяди Васи уже не было, а теперь и дядя Миша умер, причем о его смерти я узнал с опозданием. Вещие сны, все-таки, бывают, только не всегда удается понять их значение.

Казак Легейда Мусий и его жена Василина, в девичестве Проценко, женили своего единственного сына Йосыпа на Кичко Татьяне, молодой и красивой девушке. Мусий был не очень богатый, но и не бедный казак. Его предки, вместе с еще двумя десятками казаков, пришли в Веркиевку из Запорожской Сечи, после ее разгрома Петром Первым. Большинство сторожевых казаков тогда вместе с семьями ушли в Белоруссию, а эти осели в Веркиевке, образовав новую улицу на краю села, которая стала называться Выгонь. Скорее всего, это производная от слова выгон, места, куда выгоняли пастись гусей и мелкий скот, название этого места на местном диалекте. У Мусия было свое небольшое хозяйство: пара лошадей, коровы, свиньи, овцы, гуси и куры. В общем, семья не бедствовала. У молодых родился сын, Карпо, здоровый и крепкий мальчик. Все складывалось как нельзя лучше, за будущее можно было не волноваться, наследники были здоровыми, а сын очень трудолюбивый, такой хозяйство не разбазарит, а еще и приумножит. Хотя думать о старости Мусию было еще и рановато, он еще и сам был в силе. Вот недавно он на своих плечах принес домой с Рокиты, куда выгоняли пастись домашнюю живность, заболевшую свинью, а это ведь почти за две версты. Ну не идти же было из-за этого за лошадью, забросил свинью на плечи, и понес. Силы еще есть.

Беда пришла неожиданно, оттуда, откуда ее не ждали. Йосып поехал в лес за хворостом, а оттуда его привезли мертвым. Сейчас уже невозможно установить, что там произошло, известно только, что его зарубил топором панский объездчик по фамилии Шлома, потомки этого объездчика потом жили недалеко от нас, рядом с Толей Шустером. Похоронив единственного сына и погоревав по нем, стали жить дальше. Но Мусию было жаль свою невестку Татьяну, которая стала вдовой в двадцать лет, и он решил оставить внука на воспитание себе, а ее выдать замуж. Через пару лет и жених нашелся, Прохор Примак, из села Вересочь. Сыграли свадьбу, и гости, на двух санях, запряженных украшенными разноцветными лентами лошадьми, увезли Татьяну в Вересочь к ее новому мужу. Сосед, дед Николай, который и рассказал мне об этих событиях, тогда еще мальчишка, вспоминал, что бежал за санями аж до конца улицы, так ему не хотелось отпускать Татьяну. В новой семье у Татьяны еще родилась дочь Мария. Татьяна доводилась мне прабабушкой, и мы с мамой ездили к ней в гости. Она прожила самую долгую жизнь из всех родственников, которых я знаю, и умерла в 96 лет.

А маленький Карпо подрастал, воспитываемый дедом и бабкой. Пришла пора и ему жениться. Постаревший к тому времени Мусий нашел и ему невесту, Крошку Татьяну, которая по линии его жены Василины приходилась Карпу троюродной сестрой. Татьяна была на четыре с половиной года старше Карпа, но это ничего, зато из хорошей семьи и образованная, к тому же дальние родственники. Свое хозяйство потихоньку хирело, после смерти сына и выдачи замуж невестки Татьяны, рабочих рук не хватало, они с женой были уже старенькими, да и смутные времена наступали, в Петербурге произошла революция. Сыграли свадьбу, и через год Татьяна родила дочь Марию. А еще через полгода Карпа, вместе с соседом Николаем, мобилизовали в Красную армию и отправили воевать с белыми. Военную форму и винтовки им конечно выдали, а вот сапоги нет. Родители Николая, и еще одного мобилизованного, были побогаче, и смогли купить сыновьям сапоги, а у Мусия денег на сапоги для внука уже не было. На фотографии, сделанной перед отправкой на фронт, запечатлены три бравых воина, Николай и незнакомый парень в сапогах, и рядом с ними босой Карпо.