Заместитель командира отряда посетил отхожее место в гордом одиночестве, когда никого из подчиненных там уже не было. И это оказалось вполне естественно.

Так же естественно, как размашистый жест, которым он, прежде чем расстегнуть штаны и облегчиться, зашвырнул подальше, за камни, пустую металлическую банку из-под какого-то безалкогольного напитка. Человек, следивший за ним, чуть шевельнул головой, чтобы как можно точнее засечь место падения мусора, и опять замер, как ящерица, на своем наблюдательном пункте.

…Наконец последний из боевиков сделал свое дело и вернулся на временную стоянку отряда. А через пару минут до слуха наблюдателя донеслась негромкая команда на языке пушту, шевеление и металлический стук собираемой амуниции: джамаат выстроился в походную колонну по одному, и отправился дальше.

А еще через какое-то время, убедившись, что поблизости никого не осталось, свою позицию возле отхожего места покинул и наблюдатель. Он почти сразу нашел металлическую банку, откатившуюся немного в сторону, поднял ее, зачем-то понюхал и даже попробовал заглянуть внутрь через темное отверстие для питья, несколько раз тряхнул возле уха и только потом вскрыл коротким и острым, как бритва, ножом фирмы «НОКС». Вытащив из банки маленький, но довольно тяжелый контейнер, он удовлетворенно кивнул и перепрятал находку за пазуху, в один из многочисленных внутренних карманов маскировочного костюма так называемой «каменной расцветки».

Дело было сделано.

Теперь оставалось только подняться наверх, к оборудованному еще прошлым вечером наблюдательному пункту, где хранились рюкзак, прибор ночного видения, пищевой рацион, медикаменты, пакистанский спальный мешок и еще много полезных мелочей, делающих жизнь диверсанта не слишком невыносимой.

Нужно было немного перекусить, и как можно быстрее отправляться в обратный путь.

Покидая ущелье, разведчик вдруг понял, что почти любит эти отвесные бурые скалы, плотно стиснувшие дорогу с обеих сторон и нехотя расползающиеся в стороны только где-то там, высоко, почти за облаками… Любит здешнее серое небо и солнце, упрятанное за вершинами, грязный мох и колючки, сведенные судорогой стволы редких деревьев, любит даже ветер, беспощадный и вечный ветер горного перевала.

…Темно-зеленый уазик с опознавательными знаками Российской армии двигался в сторону Душанбе на максимальной скорости, мимо сказочно красивых, поросших алыми маками холмов. От расположения ротно-тактической группы российской армии «Нижний Пяндж» его отделяло уже больше часа пути, и водитель-контрактник с опаской поглядывал на датчик температуры – при сорока пяти градусах в тени двигатель мог закипеть в любую секунду.

Сзади, в так называемом «собачнике», глотал дорожную пыль пулеметчик, выставивший наружу ствол своего РПК. Место рядом с водителем занял старший машины – капитан из особого отдела 201-й дивизии, а на сиденье, за его спиной, положив ноги на запасное колесо, пристроился мужчина в непривычном для этих мест грязно-сером пятнистом комбинезоне.

Судя по тому, как почтительно офицер-особист общался с этим пассажиром, звезды у него на погонах были немаленькие. Водитель же точно знал только то, что человек в камуфляже сегодня под утро появился на участке Шестой пограничной заставы, как здесь говорили, «из-за речки» – с территории соседнего Афганистана. Там, где по берегам реки Пяндж всегда полно камышатника, затрудняющего обзор, а проходы в минных полях известны даже самым ленивым местным мальчишкам.

Само по себе это событие не было чем-то из ряда вон выходящим – в неделю местными пограничниками пресекалось по две-три попытки открытого вооруженного перехода или тайного проникновения на таджикскую землю караванов с наркотиками из сопредельного государства. Но вот то, что загадочному пассажиру практически сразу же, без проверок, допросов и прочих формальностей, штаб дивизии выделил в сопровождение целую, можно сказать, бронеколонну до самой столицы республики, не могло не удивить даже видавшего виды сержанта…

– Это что такое летит?

Водитель посмотрел в зеркальце и понял, что незнакомец обращается не к нему, а к старшему машины. Капитан из особого отдела проследил направление взгляда человека в камуфляже:

– А, это вон… Французский «геркулес», авиация НАТО.

– Откуда он здесь взялся?

Темный силуэт военно-транспортного самолета недавнего потенциального противника медленно перемещался на юго-восток вдоль пронзительно синего, почти безоблачного купола неба.

– Они теперь здесь транзитом летают, в Афганистан. Через аэропорт в Душанбе.

– Ох и чудны дела твои, Господи…

Обсудить изменение политической ситуации на планете офицеры не успели. Идущий впереди, на расстоянии нескольких десятков метров от уазика, бронетранспортер сопровождения вдруг подбросило вверх и опрокинуло на бок.

– Вашу мать! – Водитель резко затормозил и принял вправо, чтобы избежать столкновения с бронированной машиной, скрывшейся в густом облаке пыли.

И только после этого по барабанным перепонкам ударило грохотом взрыва.

«Надо же, засада? По всем правилам… Такого здесь, в Таджикистане, уже давненько не было, – подумал офицер особого отдела, вываливаясь наружу и передергивая затвор. – Пожалуй, со времен Гражданской войны».

Обернувшись назад, он увидел, что пассажир тоже выпрыгнул из автомобиля, перекатился подальше и лег на обочине, у дороги, рядом со спешившимся пулеметчиком, выставив перед собой вороненый ствол пистолета.

А вот водитель-контрактник замешкался. Конечно, вся защита уазика – драный брезент и тонкая железка. Раньше, говорят, выкладывали вдоль бортов бронежилеты, но потом от этого способа отказались – не закрепленные жестко стальные платины только утяжеляли машину и ухудшали обзор. Но, к примеру, мелкая сетка-рабица, установленная когда-то снаружи на лобовом стекле, так и прижилась: лучшего способа избежать поражения ручной гранатой пока еще никто не придумал…

Одним словом, для того, кто большую часть жизни проводит за баранкой, оказаться пешком в чистом поле еще страшнее. Тем более что по инструкции, в случае нападения или засады следует сразу развить максимальную скорость, чтобы как можно быстрее вскочить из-под огня. И только при получении автомобилем непоправимых, значительных повреждений всем положено спешиваться для круговой обороны.

Пока водитель раздумывал, как поступить, уазик поразила первая очередь – и одна из крупнокалиберных пуль очень больно рванула ему плечо. Контрактник толкнул ногой дверцу, спрыгнул на землю, упал и, зажимая рану ладонью, спрятался между передними колесами своей машины вместо того, чтобы, как можно быстрее убраться на безопасное расстояние.

Он даже, наверное, не успел пожалеть об ошибке: следующая очередь из крупнокалиберного пулемета прошила насквозь бензобак, причем таким образом, что взорвавшийся автомобиль вместе с лежащим под ним человеком за долю секунды превратился в сноп дыма и пламени.

Впрочем, весь бой, как и эта смерть, оказался достаточно скоротечным.

Подошедшая сзади боевая машина пехоты еще некоторое время поливала свинцом прилегающие холмы, а пехотинцы вели беспорядочный, но достаточно плотный огонь из стрелкового оружия. Постепенно все стихло настолько, что даже хлопки одиночных подствольных гранатометов больше не перекрывали крик раненых и офицерские матюги.

Капитан встал, выругался, отряхнулся и подошел к своему подопечному.

Человек в грязно-сером «каменном» камуфляже, лежал без движения за ручным пулеметом, отодвинув немного в сторону убитого солдата. Капитан перевернул его на спину и сразу же полез в карман за индивидуальным пакетом – вдоль груди пассажира, по диагонали от разбитой ключицы до печени, расплывалось темное кровавое пятно.

– Не надо, капитан, не суетись, – глаза раненого смотрели прямо в лицо склонившемуся над ним сотруднику особого отдела.

– Да вы что, я сейчас…

– Короче, слушай… – Чувствовалось, что каждое следующее слово дается лежащему на земле человеку все труднее и труднее. – Возьми контейнер и мои документы. Здесь, во внутреннем кармане. Передай срочно… Обязательно! Орден получишь… иначе… достанем…