В 9 утра снова звонил Лев, угрожающим голосом сообщивший, что она в отпуске до конца недели, а позже – Саша, и затем Юлька. На Юльке Ксюшу снова прорвало: подруга всячески пыталась ее поддержать и утешить, управляющая оказалась не в силах спокойно это слушать. Спустя еще полчаса ее попросили освободить палату, потому что «Не положено», потому что «Нечего создавать вокруг пациента эмоциональный фон, ему нужны тишина и покой».
Девушка стала приезжать так, «буквально на часик». Врачи предупреждали, что Юра постоянно спит под обезболивающими, мало времени проводит в сознании, но поддавались на уговоры разрешить «просто посидеть рядом», вздыхали и всё же её пропускали. Ксения не знала, что там наобещал главврачу Лев Глебович, но факт остается фактом – ее пускали в реанимацию. Четыре дня кряду управляющая действительно просто сидела на стуле и тихо говорила с ним, спящим, ни о чем, поправляла волосы и аккуратно касалась руки, перебирала пальцы. Писала Саше сообщения, потому что он просил писать. В окошке двери время от времени возникала пристально наблюдающая за происходящим в палате хмурая медсестра. На пятый день её монолог о Льве Глебовиче, которому не удалось убедить полицию не лишать врача водительских прав на год за вождение в нетрезвом виде, и который хочет, чтобы после палаты реанимации Юру отправили на восстановление в другую, «нормальную» клинику, был прерван Юриным осипшим:
— Всё, чего я сейчас хочу, чтобы ты помогла мне добраться до душа. Это абсолютно невозможно. Остальным я вполне доволен.
Ксения вздрогнула от неожиданности и вскинула голову. Такой ровный, спокойный голос, словно они сидят вдвоем на лавочке, он слева, она справа, и обсуждают планы на вечер. Совершенно измученное лицо, но на губах какое-то подобие улыбки и взгляд словно бы чуть теплее, не такой, каким он остался в памяти после ссоры в медкабинете – холодным и колючим. Слава Богу!
— Юра.., — прошептала Ксюша, закрывая глаза, пытаясь спрятать подступающие слезы, — Прости меня...
Врач молчал. Она так и не смогла заставить себя открыть глаза. Вдруг почувствовала его пальцы в своих волосах: Юра аккуратно заправил за ухо выбившуюся прядь, невесомо коснувшись уха. Это ненавязчивое, но такое теплое движение заставило вздрогнуть, придало сил. Ксюша распахнула ресницы.
— Мне нужно было тебе рассказать … Но было так страшно… А теперь ты, наверное, и не захочешь меня слушать…
— Я и так уже всё слышал, — повел он плечом, тут же поморщившись от боли. Каждое движение отзывалось болью. Заправленная прядка, значит, тоже...
— Всё? — глаза управляющей округлились, а лицо приобрело недоверчивое выражение, — Совсем всё?
— Думаю, что всё… Всё, что имеет значение, — врач задумался на несколько мгновений, — Глупенькая ты у меня, надумала себе что-то... И молчала всё это время. При чем тут клиника? Черт с ней. При чем тут ожидания, дети? Это же жизнь, ожидания и реальность часто не совпадают, ну и что? Да я на сто процентов уверен, что ты просто попала в руки к какому-то динозавру с устаревшими взглядами на симптоматику и диагностику, а даже если и нет – существует такая куча вариантов. Рановато еще об этом думать, давай начистоту... Но если вдруг что – есть ЭКО, да усыновить можно, в конце-то концов. Подарить какой-нибудь несчастной брошенной душе свою любовь. Главное же сейчас не это… И я виноват. Не показал тебе, не увидел, хотя должен был, засомневался, поверил не пойми во что… Прости…
Она долго тогда молчала… То есть, вот так всё просто? Вот так? Всего этого могло бы не случиться, побори она свою паранойю и скажи? Всего этого могло бы никогда не быть? Сейчас бы их отношения были гораздо крепче, а душе было бы значительно спокойнее, он был бы цел и невредим, если бы не её домыслы, спровоцировавшие его собственные, повлекшие всю эту цепь событий? Как домино? «Главное же сейчас не это…».
— А что главное, Юр? — прошептала Ксюша еле слышно.
— Главное, что ты здесь, — просто ответил врач, словно это было для него чем-то абсолютно очевидным. — Вместе люди через всё способны пройти. И мы можем снова попробовать. Правда, у меня есть условие…
Он еще и условия ставит? Сам на тот свет чуть не отправился, её до смерти напугал, еще и условия ставит? Она согласна на любые…
— С каким? — Ксения замерла, перестав дышать.
— Мне кажется, ответ на поверхности… Если что-то грызет, говорить друг другу сразу. Ты приходишь ко мне, я прихожу к тебе, язык людям все-таки не просто так дан… Имей ввиду, это будет сложно.
«Да, звучит просто, а на деле…»
Ксюша с сомнением уставилась на врача:
— И что, ты хочешь сказать, что готов терпеть мои истерики?
— Готов. Только учти, что тебе тоже, возможно, придется несладко, — ухмыльнулся Юра, — Раз уж, оказывается, эмоции тебе подавай… Подумай как следует, как бы пожалеть не пришлось.
О чем тут думать? Он издевается… Хороший признак!
— Мне лучше очень много не думать, жизнь показала, что это до добра не доводит… Давай попробуем, — Ксения счастливо заулыбалась, чувствуя, как огромный камень падает с души, как он разбивается на тысячу маленьких камушков, разлетающихся во все стороны. Всё оказалось просто: все, что от обоих требовалось все это время – открывать рот и говорить, говорить, слушать и слышать. Просто и очень непросто одновременно. — И... И когда мы начнем?
— Вот сбегу отсюда, а то смотри, какое пристальное внимание к нашим скромным персонам, — Юра еле заметно кивнул в сторону окошка в двери, — Как только, так сразу...
Шансы есть… И не такие уж призрачные, как ей долгое время казалось. Никто не знает, что будет завтра, завтра может вообще не быть, жить надо сегодня… А сегодня он предлагает попробовать снова, сегодня сердце опять бьется от предвкушения чего-то нового, неизведанного.
— Тогда, кажется, в моих интересах создать вокруг тебя позитивный фон, чтобы ты быстрее пошел на поправку, — Ксюша достала телефон, открыла список избранных контактов, — Хочешь, Саше позвоним?
— А вы что, спеться успели? — скосив глаза на экран, врач состроил грозную физиономию, но тут же довольно улыбнулся, — Наконец! Хочу!
«Как только, так сразу» у них не получилось. Обоим понадобилось время, много времени, чтобы вернуть доверие, восстановить его, кирпичик за кирпичиком, чтобы дать друг другу еще один шанс. Обоим понадобилось время, чтобы научиться говорить о своих сомнениях и страхах, ей – чтобы поверить, что Юра рядом не номинально, до клиники, а по-настоящему, чтобы начать озвучивать свои опасения, если они появлялись, ему – чтобы научиться не прятать эмоции хотя бы от неё. С каждым разом становилось чуточку легче и в какой-то момент оба поймали себя на мысли, что это, оказывается, – совсем просто, что в их отношениях не осталось места недоговоренностям и недосказанности, зато появилось чувство настоящего дома, настоящей крепости. На этом фоне любые передряги стали казаться ерундой. Врач был прав, сказав, что вместе люди через всё способны пройти.
Чуть больше, чем через полтора года Юра на этой их любимой лавочке надел кольцо ей на палец, и все произнесенные им в тот момент слова Ксюша помнит наизусть спустя 8 лет, помнит, что плакала, не веря, что это происходит с ней. Через два весь отель гудел на их свадьбе, папа и Лев Глебович обнимались и утирали свои скупые мужские слезы, мама так вообще нарыдалась вволю; счастливый Санёк, о чьих заслугах в становлении их отношений Юра Ксюше как-то ночью рассказал, устроил на свадьбе такое светопреставление, что жениху показалось, что гостьи как одна готовы были лечь штабелями к его ногам, но бармен свой выбор, кажется, уже все же сделал; Юлька умудрилась в жестокой схватке завладеть букетом невесты и с ошарашенным видом на него взирала. В личной жизни подруги только-только начало всё налаживаться, и Ксюше хотелось верить, что это знак.
Через два с половиной года Ксения объявила Федотову о намерении уволиться с должности управляющей: к тому моменту у нее накопилось достаточно средств, чтобы внести в банк серьезный взнос в счет кредита, необходимого для того, чтобы открыть свой отель. Лев, услышав об этом, поначалу схватился за сердце. К счастью, Юра предусмотрел такой ход событий и был поблизости. Спустя трое суток владелец отошел и заявил Симоновой, что деньги готов дать ей сам под гораздо менее зверские проценты, но с условием, что она соберет ему портфолио из 30 лично ею одобренных кандидатов на пост управляющего. Он будет «тестить» их по очереди, пока не найдет годного. Пришлось немного задержаться в «Гранде»… На добрый месяц, если быть точнее. На вопрос Льва: «Где отель?», Ксюша пожала плечами. Под Одинцово, конечно же, где же еще. Недалеко от будущей клиники. Как будто были другие варианты… И там же, под Одинцово, завершалась сделка по приобретению небольшого участка земли с домиком у озера. Трудно было поверить глазам, наблюдая за тем, как день за днем оба они становились еще на шаг ближе к своим целям. То, что несколько лет назад казалось Ксении огромным препятствием на их пути, то, что чуть не разрушило их отношения, становилось реальностью, к которой они двигались рука в руке. Спустя месяц Ксения уволилась, и они с Юрой переехали в свой собственный небольшой, но очень уютный и теплый домик. Врач начал ездить в отель на машине, оказалось, не такой уж и дальний свет. Всё получалось… Складывалось так, как когда-то и не мечталось!
