Она…
С тех пор, как Ксения вошла в его жизнь, от её прежней размеренности, упорядоченности, от его невозмутимости не осталось и следа. Ровно в тот момент, когда она ответила на поцелуй, разум козырнул, отвесил своему хозяину поклон, сказал «Адьос» и его покинул. Не придав этому вопиющему факту значения, врач допустил свою первую ошибку.
В первые недели Юра вообще ничего и никого вокруг себя не замечал: управляющая занимала его голову, она была везде, он засыпал, просыпался и работал с мыслями о ней. Стал рассеянным и улыбчивым, что не укрылось от внимания ни Стеллы Анатольевны, ни Льва Глебовича. И если первая тактично помалкивала, предпочитая радость по этому поводу все же хранить внутри себя, и всегда под разными предлогами покидала кабинет, стоило Ксении в нем появиться, то Лев Глебович был не из молчунов. Федотов быстро припер своего личного врача к стенке, как-то на процедурах выдав следующую фразу:
— Юрец, по глазам вижу – управляющую мою всё же захомутал! И не отнекивайся мне тут – меня не проведешь.
Хитрый прищур владельца и его довольный вид говорил Юре о том, что тот не против. Врач и не собирался отнекиваться. Скрывать было бесполезно: Юра понимал – у него на лице действительно все написано. Ответом на вопрос Федотова стала еле заметная улыбка. Но Льву и её было более, чем достаточно. Он удовлетворенно хмыкнул и констатировал, обращаясь уже, кажется, скорее к самому себе:
— Так и знал, что этим кончится. Но смотри, чтобы без фокусов мне тут.
Юра лишь руками в ответ развел. Он был просто счастлив, что Лев оказался провидцем. О каких фокусах тот вел речь, ему было неведомо и неважно. В его жизни наступил тот светлый, легкий период, когда сердце пело и кричать о своем состоянии хотелось на каждом углу. Всех и каждого уведомить. Вот прямо встать посреди лобби и во всеуслышание заявить о своих чувствах. Совершенно на него не похоже. Совсем. Такое нелепое, странное и одновременно острое желание, с которым было сложно совладать. Его накрывало, баюкало и уносило этой теплой, ласковой волной.
Прямо в открытое море.
Врач и управляющая свои отношении не афишировали, скрывались от любопытных глаз. Прятались по кабинетам, в слепых зонах коридоров. Они были как два школьника, которые использовали любую возможность уединиться. Весь отель про них знал, каждая горничная, каждый инженер, но на людях Ксения упорно продолжала сохранять дистанцию и обращаться к нему на «Вы». Зачем-то ей было это нужно. Юра, возможно, где-то в глубине души и возражал против такого поведения, но подыгрывал ей всегда, когда ситуация того требовала, принимая её решение. Она как-то, словно желая извиниться за некоторую отстраненность в присутствии Санька, рассказала, что не хочет, чтобы их личная жизнь стала достоянием общественности. Пусть, мол, шепчутся по углам, сколько угодно, но сама лишний раз давать стаффу тему для сплетен на их счет она не собиралась. Ксения объясняла свою позицию просто: хорошего управляющего нужно уважать и бояться. Хороший управляющий должен быть сотрудникам примером ответственного отношения к работе, а не показывать в деталях, как можно эту работу и личную жизнь смешивать. Кроме того, девушка призналась, что сама несколько раз делала выговор за неуставные отношения на работе, и теперь ей принципиально важно, что называется, держать собственное лицо. С этим ее видением было сложно не согласиться: речь шла о репутации, выстраивать ее – долгий и кропотливый путь, а потерять – дело минуты. Юра ни на чем не настаивал.
Зато когда их никто не видел… Ему за его ангельское терпение воздавалось.
Было одно «но»: Ксения планомерно сводила его с ума, но сама с ума сходить явно не торопилась. Распаляя, раз за разом ускользала из рук в момент, когда он уже переставал помнить себя – кто он и что он, дразнила, явно получая удовольствие от своей игры. А он – он, признаться, уже давно преодолел тот этап в отношениях, когда тебе достаточно только визуализации, фантазий и предвкушения. Как-никак, четвертая неделя пошла.
Врач подумал о том, что в эту игру можно играть вдвоем.
Санёк ему все втирал, что за девушкой нужно как-то ухаживать, и с этими очевидными истинами было сложно не согласиться. Но, во-первых, что говорить – романтик из Юры был никакой: умер, не успев родиться. Во-вторых, ухаживать за Ксенией оказалось задачей фактически не из выполнимых. На цветы у нее проявилась аллергия, и повторять номер с букетом на бис было опасно; кормить себя она не давала, раз от раза отказываясь от ужина. Юра не мог понять: она в принципе ест как воробушек или не хочет «светиться» в ресторане? Подозревал, что второе – вернее. От мыслей о лепестках роз и свечах в номере его немножко подташнивало. Что еще нормальные люди обычно делают, желая порадовать любимого человека? Вопрос просто на миллион…
Мысль пришла в голову внезапно, на планерке, когда он в открытую рассматривал её внешний вид. Управляющая была подозрительно бледна, он бы мог охарактеризовать эту бледность, как болезненную. Обычно энергичные, движения её тем утром отличала какая-то вялость. Неудивительно, с учетом того, сколько она работает. Закономерно, с учетом того, что такого понятия как отдых в её жизни не существует в принципе.
— Юрий Сергеевич, можно поинтересоваться, почему Вы на меня сегодня так смотрите? Что-то не так? — ближе к концу планерки Ксения не выдержала. Она словно бы несколько нервничала.
— Это всё от большой любви, — тихо ухмыльнулся в своем углу Леонид, за что тут же был испепелен на месте выразительным взглядом в исполнении начальства. Если бы глазами можно было прожигать, горстка пепла от него б осталась, точно.
— Конечно, можно, Ксения… Борисовна, — пожал врач плечами. — Мне не нравится Ваш внешний вид. Когда Вы последний раз отдыхали?
— Вы же знаете, Юрий Сергеевич, что…
— Я точно знаю, что без Вашего отсутствия в течение хотя бы пары часов этот отель не развалится. Возьмите отгул, — Юра был на двести процентов уверен, каким будет ее ответ, и молчать не мог. В голове начали появляться очертания плана по похищению Ксении с рабочего места.
Менеджеры с интересом поглядывали на парочку, явно забавляясь ситуации. Каждый из них был уверен, что врача и управляющую связывают далеко не рабочие отношения: их пару-тройку раз видели вместе на лавочке с чаем, Ксения Борисовна время от времени задерживала Юрия Сергеевича после планерки, да и в коридоре первого этажа, где находится медкабинет, ее можно было с некоторых пор встретить чаще обычного. Но находясь на виду, эти двое старательно поддерживали видимость того, что между ними – расстояние в километр. Борис Леонидович с вопросами к дочке не приставал, ему хватало ощущений в собственной личной жизни. «Захочет – сама расскажет», — рассуждал мужчина. Но в целом к Юрию Сергеевичу он испытывал симпатию.
— Я подумаю, Юрий Сергеевич. Спасибо за заботу, — мягко произнесла Ксения. — Давайте вернемся к оставшимся вопросам.
«Внезапно…»
Это был явно не тот ответ, который врач ожидал услышать. Что ж, тем лучше!
— Вот, Гриша, учись, как о своей женщине заботиться надо! — процедила сквозь зубы шеф-повар ресторана, обращаясь к своему мужу, который, по ее мнению, вообще ни на что был не годен.
Юра, еле заметно ухмыльнувшись, принялся рассматривать картину на противоположной стене. Он сам был абсолютно не намерен открывать рот и давать какой-то комментарий по поводу услышанного. Всё же верно – своей. Ксения, уже успевшая к этому моменту начать обсуждать дела house-keeping-департамента с Валентиной Ивановной, очевидно, предпочла сделать вид, что ничего не заметила, хотя плечи ее напряглись. Каждый из них понимал, что слухи бродят, бродят обоснованно, и вступать в яростный спор, пытаясь их опровергнуть – только на смех себя поднимать.
— Регина! — вскинулся сомелье, — Зачем выносить сор из избы?
— Регина Марковна, в самом деле… Мы не в студии программы «Пусть говорят». Если у вас есть потребность, я могу пригласить для Вас психолога, — перевела на нее глаза Ксения.
