Уверенным шагом он продвигался всё глубже в горы. Гуще становился лес, меньше протоптанных тропинок попадалось под ноги, но его шаг всё также оставался уверенным, словно он не боялся оступиться или споткнуться. Тьма в его теле смотрела вместо него, подсказывала, куда лучше наступить, куда повернуть. Полностью положившись на неё, осязая мир через её чувства восприятия, он беспрепятственно продвигался по самым, казалось бы, опасным местам, где человек и с открытыми глазами легко может запнуться и упасть.
Пройдя через небольшую поляну, сплошь поросшую высокими травами, Вэй Ин приблизился к большому дереву, раскидистые ветви которого начинали расти от ствола почти у самой земли. Тьма сама привела его к одной из толстых веток, что была расположена параллельно земле на уровне пояса. Тёмный провел ладонью по шершавому стволу, прислушался к звукам мира вокруг него – тишина живой природы и ничего более. Ни голосов других заклинателей, ни гомона толпы, что ждет результатов охоты, ни рева озлобленных тварей. Здесь с ним один на один лишь шелест листьев в кроне дерева и шуршанье трущихся стеблями трав под порывами спокойного ветра, жужжание насекомых над осенними яркими цветами, коих множество на этой поляне, судя по легкому аромату, разносящемуся по воздуху, да щебет мелких птиц где-то высоко в ветвях этого дерева. Прекрасное место, именно то, что нужно.
Усевшись на толстую ветку, Вэй Усянь облокотился спиной о шершавый ствол дерева и взял в руки Чэньцин.
– Что ж… пора… – прошептал он и поднес флейту к губам.
Полились нежные звуки, больше подходящие для ночной серенады у окна какой-нибудь красавицы, чем для охоты на тварей. Заструилась тьма под пальцами, выскальзывая на волю, подчиняясь приказам своего повелителя, раскинулась в разные стороны – сканируя пространство, отправившись на поиски самых разных монстров, чтобы тотчас вернуться к своему хозяину и рассказать, кого она нашла, подойдет ли эта тварь для его целей, нужно ли подчинить её его воле или оставить другим заклинателям?
Вэй Ин выбрал самых сильных тварей и приказал им самостоятельно найти адептов ордена Юньмэн Цзян и беспрекословно сдаться заклинателям этого клана, позволить уничтожить себя без лишнего боя.
Спустя полчаса работа была проделана, и сотни разных высокоуровневых тварей, минуя других, опешивших от таких маневров, заклинателей, устремились к Цзян Чэну и другим адептам его клана, практически падая под ноги – оставалось лишь пару раз махнуть мечом и тварь была уничтожена.
Тьма вернулась в тело Вэй Усяня довольная выполненной работой и, словно ласкаясь как маленькая кошка, напоследок обвилась вокруг его рук, перетекая меж пальцами, впиталась в кожу на ладонях.
Темный заклинатель усмехнулся и, положив руки под голову, практически лег на ветку дерева, закрыв под черной повязкой глаза, словно собрался подремать.
И действительно, убаюканный мирными звуками природы, его разум соскользнул в легкую дрему под неспешные мысли о более-менее успокоившейся и наладившейся жизни.
Пристань Лотоса была почти восстановлена и сестра вернулась домой. Это событие вернуло в их с Цзян Чэном жизнь яркие краски и положительные эмоции. Цзян Яньли, словно чистый луч солнца, своим присутствием освещает любое, даже самое угрюмое место. Она, как красивый цветок, который радует глаз своими яркими красками и нежными лепестками, которые столь хрупки, что прикоснись и в миг рассыпятся. Они с Цзян Чэном, словно сторожевые псы, ревностно оберегают покой сестры, но так не может продолжаться вечно и, как бы они не были против, им пришлось согласиться на приглашение присутствовать на этой охоте Яньли, поступившее от матери Цзысюаня. Она была лучшей подругой покойной мадам Юй, и безмерно любила А-Ли как собственную дочь и более всех ратовала за их с Цзысюанем брак.
Сестра даже и не скрывала своей радости от возможности еще раз увидеться с этим напыщенным болваном. Всё же, он ей нравится, хоть она и пытается это скрыть. Да и павлин всё больше и больше обходителен с ней при редких встречах и даже приглашение на участие в облаве лично привез.
Усмехнувшись сам себе, Вэй Ин подумал о Цзян Чэне, в личной жизни которого тоже появился намек на нежные чувства. Кто бы мог подумать, что Ло Цинъянь ещё на тех соревнованиях, что были до войны, так впечатлила сурового А-Чэна, что он не смог забыть эту девушку и теперь, в мирное время, всячески зазывал её в гости, пользуясь тем, что она и Яньли стали хорошими подругами.
А что же он, Вэй Усянь? К кому он сможет испытать подобные чувства? Что за красавица способна пленить сердце темного заклинателя? Какая девушка осмелится добровольно последовать за ним? Стать спутницей на стезе самосовершенствования? Испытывал ли он вообще такие чувства… к кому-либо…
Лишь один облик появляется перед его внутренним взором, стоит ему задуматься о любви. Лишь один человек, раз за разом, заставляет его сердце то замирать, то срываться на бешеный ритм.
Никакая девушка не сравнится по красоте с этим человеком, который столь прекрасен, что вызывает в душе трепет и желание любоваться им вечно.
Его забота о нем, о Вэй Ине, отличная от сестринской, но такая необходимая, такая самоотверженная и не просящая ничего взамен.
Что же было в самом начале их взаимоотношений? Что чувствовал он по отношению к Ванцзи?
Желание прикоснуться? Обладать?
Да, было. И даже отрицать не будет.
Желание быть ближе? Обнимать, целовать, срывать стоны страсти?
Однозначно – да. Самого себя не обманешь, он и сейчас этого страстно желает, стоит лишь подумать об этом человеке в таком ключе.
А что помимо этого всего? Что он сейчас хочет от Лань Чжаня? Всего его целиком и навсегда? Чтобы был каждый день рядом? Чтобы просыпаться вместе, сжимая друг друга в объятиях? Чтобы ходить на ночную охоту вместе?
Да! Однозначно – да!
Но вот, возможно ли это? Допустимо ли?
Они оба значимые личности в своих кланах. Оба у всех на виду. И даже простая совместная беседа подвергается осуждению и обсуждению. Как это было в самом начале их знакомства, так и осталось по сей день. Единственная неизменная вещь.
И самое серьезное препятствие в этой ситуации – они оба мужчины. Будь хоть кто-то из них девушкой, то девяносто процентов проблем можно было бы отбросить сразу, но они мужчины. Такие взаимоотношения всегда были, и всегда же они будут порицаться и осуждаться. Это считается хуже, чем если бы Яньли начала встречаться с Цинъянь. Отношениям подобного рода между девушками не придают такого значения, а вот между мужчинами – да, словно это сродни страшному греху.
Еще одна проблема: если самого Вэй Усяня никто не заставит жениться, пока он сам того не захочет, то Ванцзи придется идти на уступки ради своего клана. Если ему прикажут – женись, то он это сделает, даже не желая того, но раз надо ради блага ордена, то сделает.
И что тогда будет с ним, с Вэй Ином?
Аргх! Что за мысли лезут ему в голову в этом полусонном состоянии.
Жуткий бред… о чем он вообще думает?
Такая путаница в мыслях и желаниях. Не развязать, не распутать…
Он ведь даже не знает, чего на самом деле желает Ванцзи.
Он помог Вэй Ину, очень помог.
Его объятия защищают, оберегают.
Его слова и руки ласкают, успокаивают.
Его губы обжигают.
Взгляд его янтарных глаз заставляет забыть обо всём на свете, стоит лишь только взглянуть в них.
Сквозь сонную дремоту и малосвязные мысли, до него донесся звук легкой поступи таких знакомых шагов.
Он хотел вскочить с ветки и сорвать с глаз повязку, но был остановлен сильными руками, что в одно движение зафиксировали его запястья над головой, и телом, что нависло над ним, не давая подняться.
– Не нужно, не снимай повязку, – прошептал глубоким бархатным голосом ему на ухо Лань Чжань.
Как так может быть, что лишь от одной фразы Усянь лишится любых сил сопротивляться.
Он не успел и слова в ответ сказать, как Лань Чжань приник жадным поцелуем к его губам. Не нужны более слова, когда так опьяняет эта ласка, вызывая дрожь по всему телу жарким поцелуем. Чувствовать эти мягкие губы, что порхают по его губам, то едва касаясь, то впиваясь до боли, прикусывая, заставляя подчиниться, сдаться. И нет никакого желания противиться, лишь подаваться вперед, прижиматься телом, да пытаться вырвать руки, что лишь одной ладонью Лань Чжань удерживает над его головой. Сдерживает готового кинуться в объятия Вэй Ина. Второй своей ладонью блуждает по его телу, гладит сквозь одежду и чувствует темный, как дрожит Ванцзи. Дрожат его руки, тело. Ощущает, как сдерживает тот себя, чтобы не сорвать с Усяня его черного цвета ханьфу прямо здесь, под зеленой кроной этого дерева, на просматриваемой со всех сторон поляне.
