– Старейшина Илин, я недооценил тебя, стоило и тебе повелеть запечатать силы. Не расскажешь, как ты смог использовать светлые заклинания, ведь ядро в теле Мо Сюаньюя практически разрушено? – умерив свой гнев, спросил Яо.

– Не расскажу, пусть и у меня будут тайны. Вы ведь не рассказываете мне, что пытаетесь откопать, – ответил Вэй Ин.

– Сам скоро увидишь, если доживешь. Меня вот что еще интересует, как Вы все находите сюда дорогу? – произнес Гуанъяо.

– Купчая на землю, хранящаяся в секретной комнате, – ответил Усянь.

– Вот как… Мне следовало хранить ее в другом месте. Досадная оплошность, – поморщившись, проговорил Яо. – Глава Цзян, а почему Вы старательно избегаете смотреть вон в ту сторону? – Цзинь Гуанъяо резко переключился на всё еще пылающего праведным гневом Цзян Чэна и кивнул в сторону практически обнимающихся Вэй Усяня и Лань Ванцзи. – Неужели там находится нечто такое, что вызывает у Вас раздражение?

– И что же там такого, что может вызвать у меня раздражение? – удивленно спросил А-Чэн.

– Ну как же, там Ваш брат со своим, простите, мужем. Неужели Вас нисколько не трогает тот факт, что Ваш драгоценный Вэй Усянь оказался обрезанным рукавом? – вкрадчивым голосом поинтересовался Мэн Яо.

– Вообще нисколько не трогает. Он изначально придурковатый, я даже рад, что он выбрал себе Ханьгуан-цзюня, а не какого-нибудь идиота наподобие себя самого, – поморщившись, ответил Цзян Чэн. В глазах же Гуанъяо полыхнуло неприкрытое раздражение.

– Старейшина Илин, – обратился он к Вэй Усяню. – Глава Цзян считает Вас идиотом, разве подобное не расстраивает Вас? Человек, которого Вы считаете своим братом, столь резко высказывается о Вас.

– Он изначально обо мне такого мнения и никогда не стеснялся об этом говорить. Так что меня это нисколько не расстраивает, – ответил Вэй Ин, внимательно следя за действиями Мэн Яо.

– Глава Цзян… – начал было Яо.

– Глава Цзян, не вступайте с ним в разговор, иначе будете сбиты с толку и введены в заблуждение, как это произошло со мной, – перебил его Сичэнь.

– Брат, что ты такое говоришь, с тобой я всегда был предельно откровенен и честен, – разочарованно произнес Гуанъяо, направляясь к Лань Хуаню, но при этом проходя близко возле Цзян Чэна и неожиданно сложив на животе руки, пряча ладони в рукава.

– Цзян Чэн, берегись! – резко крикнул Вэй Усянь и А-Чэн успел отскочить, но получил кинжалом под сердце. Благодаря предупреждению Вэй Ина и собственной быстрой реакции, клинок вместо сердца попал рядом, сильно раня, но не убив.

– Дядя! – Цзинь Лин вскочил и подбежал к Цзян Чэну, которого уже подхватил стоящий рядом Оуян, вдвоем они увели его в сторону и усадили на подушку. Цзян Чэн тут же, немедля, занялся собственным исцелением.

– А-Яо, что ты творишь?! – гневно воскликнул Сичэнь.

– А что такое? Я всего лишь устраняю препятствия на своем пути, – пожав плечами, ответил Мэн Яо, а Цзинь Лин в очередной раз с ужасом посмотрел на человека, которого всю жизнь считал одним из самых близких людей.

– Глава! – раздалось из-за статуи Гуаньинь. – Глава, мы откопали! Показался угол!

– Быстрее давайте! Но будьте аккуратнее! – рявкнул Цзинь Гуанъяо.

В этот момент с улицы, насквозь промокший, в изорванной и окровавленной одежде, заскочил Су Ше.

– Ты убил ее? – сразу же спросил Мэн Яо.

– Нет… она… эта собака очень хитрая, она убежала… – пролепетал перепуганный Миньшань, а Цзинь Лин облегченно выдохнул. – Глава, там… на улице… все люди… они убиты…

– Они убиты Цзыдянем, – перебил его Яо. – Успокойся, я уже обезвредил главу Цзян, он не представляет угрозы.

– Глава… все люди зарублены саблей, – подняв на Гуанъяо полные ужаса глаза, пролепетал Су Ше. Мэн Яо замер.

– Держи лекарство, обработай себе раны, – произнес Яо, передавая Миньшаню флакон с лекарством, словно не услышал его слов о сабле.

Едва Су Ше начал наносить средство на раны сквозь прорехи в одежде, как Вэй Ин и Ванцзи увидели на его теле следы от проклятия тысячи язв.

– Так значит, это был ты! – воскликнул Вэй Ин. – Я искал повсюду того, кто наложил проклятие на Цзысюня, а нашел спустя столько времени и в таком неожиданном месте, – краем глаза Усянь увидел, как скривился Цзян Чэн, услышав его слова, как полыхнули ненавистью его глаза.

– Твари! – воскликнул Цзян Чэн. – Что еще можно ожидать от предателя и сына шлюхи, – он не произнес, а выплюнул слова, будто что-то мерзкое попало ему в рот.

– Ты! – Гуанъяо направился к Цзян Чэну, намереваясь ударить его, но Цзэчжэнь и Цзинь Лин тут же вскочили и обнажили мечи, преграждая ему путь. – Какие смелые… Глава Цзян так легко разбрасывается оскорблениями. Ты, наследник могущественного клана, тебе никогда не понять ни меня, ни Су Миньшаня. Вы все с пеленок имели то, о чем я мог только мечтать… Почести, признание заслуг, лучшие учителя. Когда я с великим трудом собирал знания и практики по крупицам, вы все получали это в полной мере, едва пожелав. Когда вы купались в любви и ласке в своих семьях, меня спускал с лестницы родной отец, не желая признавать ни меня, ни мою мать… Когда…

– Стоп-стоп-стоп! – Вэй Ин остановил поток сравнений. – Ты не прав в своих сравнениях. Дай-ка я тебя просвещу. Цзян Чэн восстановил свой клан из пепла, в одиночку, хочу отметить, и никто ему не помогал, Лань Чжань и Сичэнь тоже пережили сожжение своего ордена и также восстанавливали его из пепла, но им было чуточку попроще, ведь у них были старшие и выжившие члены клана никуда не разбежались, в отличие от немногих оставшихся в живых адептов Юньмэн Цзян. Хуайсан остался один на один с целым орденом воинов, которые не желали признавать его как главу, но он тоже справился. Меня же вообще подобрали в подворотне, и я даже не помню, как выглядят мои родители. Так какие могут быть сравнения?

– Ты ничего не понимаешь! Ты вырос в великом ордене, тебя уважали и твои заслуги признавали. Цзян Фэнмянь растил тебя как собственного сына, когда мой отец отказался от меня, хотя этого придурочного Сюаньюя признал сразу же, едва узнал, что тот талантлив. Я такой же сын своего отца, как и он, – Мэн Яо ткнул пальцем в Цзысюаня, – и даже Сюаньюй был не от законной жены, но Гуаншань всё равно принял его в клан, а я выгрызал себе это место!

– А зачем тебе сдался клан Ланьлин Цзинь, ты ведь мог остаться в Цинхэ Не, быть правой рукой Не Минцюэ и купаться в почестях? – неожиданно спросил Вэй Ин. – Ради чего ты совершил всё это? Зачем столько жертв? Зачем столько страданий доставил другим людям? Всего лишь ради того, чтобы потешить собственное самолюбие? Ради мести? Мести кому? Что двигало тобой, ради чего ты совершал столько зла?

– Ты… – глаза Мэн Яо заполыхали гневом, он был готов кинуться на Вэй Усяня, но его остановил Су Миньшань, вновь напомнив о следах, нанесенных саблей на мертвых во дворе.

– Глава, там правда все зарублены саблей… Это странно, ведь с ним никого не было из его клана, и его люди бы уже нагло ворвались сюда, а не по тихому всех убили… – он кивнул на всё еще валяющегося на полу Хуайсана. Мэн Яо скривился, выдохнул, вдохнул и немного успокоился.

– Проверить, – приказал он одному из своих людей, из тех, что еще оставались на ногах после атаки Цзян Чэна. Заклинатель довольно резво отправился на улицу и, подсвечивая себе магическим пламенем, начал перемещаться от одного трупа к другому, но едва он отдалился, как пламя погасло.

И новый сильный порыв ветра, влетевший в дверной проем, вновь потушил все свечи в храме. В отблесках молнии, на мгновение озарившей двор, люди, находящиеся внутри, увидели стоящего посреди двора человека в черном с саблей в руке и волосами, собранными в высокий хвост. При вспышке следующей молнии уже никого там не было, но все почувствовали, как мимо них словно проскользнул сгусток тьмы, за которым тянулся шлейф из темной ци. Это длилось всего мгновение, и большинство списали на разыгравшееся воображение. Мэн Яо вновь зажег свечи в храме.

На полу зашевелился приходящий в себя Хуайсан. Сел, потирая голову и в недоумении начал осматриваться.