Небо, затянутое свинцовыми тучами, да удаляющаяся вершина Луаньцзан, со стоящими на ней вэньцами — неужели это то, что он увидит последним в своей жизни? Не лицо любимого человека, а врагов, что искренне радуются победе над обессиленным противником?

Вот так просто? Не отомстив за дом, за семью? Умереть… словно сдавшись, хоть и не сдавался, но не смог им воспротивиться.

Вот так рано? Даже, не попрощавшись с Лань Чжанем? Не успев сказать ему самых теплых слов о своих чувствах.

Так обидно.

Так больно.

Умирать так не хочется…

Но более у него нет выбора.

Ничего больше нет, даже его самого.

Казалось, что ещё всего мгновение и он упадет на острые камни внизу, скрытые под слоем темной ци, клубящейся и перетекающей, словно огромное живое существо.

Но падение всё длится и длится, лишь тьма вокруг становится гуще, словно делается осязаемой, плотной, как вода. Обтекает его тело струйками, будто трогает тонкими щупальцами, словно играет с его безвольным телом — что это сюда упало? Что за новая игрушка? И что же с ним сделать, с таким хрупким человечком?

Ничего не видя, но остро ощущая, Вэй Ин вдруг почувствовал на себе чей-то

взгляд. Изучающий, смотрящий не вовне, а в самую душу, вытаскивая все ее затаенные помыслы и желания. Рассматривая их словно нечто интересное, будто примеряя их на себя.

Его тело всё еще парило в этой невесомости, укутанное темной энергией, что словно домашняя кошка, вдруг начала ластиться к нему, будто выпрашивая лакомство.

Что за странные ощущения? Может быть, он уже умер и попал в такой странный загробный мир?

В ад?

Он попал в ад за свои грехи?

Но Вэй Ин не успел и мгновения подумать о грехах, которые он мог совершить, как со всех сторон стали слышаться сотни голосов: женских, мужских, старческих и молодых, громких и еле слышных в этом гомоне. Все они обращались к нему и каждый из них задавал одни и те же вопросы, озвучивал одни и те же просьбы:

— Ты хочешь отомстить?

— Ты хочешь жить?

— Ты хочешь любить?

— Ты хочешь увидеть солнечный свет?

— Ты хочешь вновь обнять его?

— Ты хочешь вновь увидеть брата и сестру?

Голоса шептали и шептали. Будто вились вокруг него, то удаляясь, то приближаясь.

— Мы тоже хотим отомстить.

— Мы тоже хотим жить.

— Мы тоже желаем любить.

— Мы тоже мечтаем о солнечном свете.

— Мы тоже хотим обнимать любимых и увидеть своих родных.

Темная энергия будто затрепетала от предвкушения. Заструилась быстрее, заговорили голоса в ней настойчивее.

— Ты нам подходишь… Позволь нам… Позволь нам…

— Отомстить за тебя твоими руками.

— Жить с тобой твоей жизнью.

— Почувствовать через твое сердце и душу любовь к этому человеку.

— Смотреть твоими глазами на солнце и мир за пределами горы.

— Наслаждаться общением с твоими близкими.

— Позволь нам! Позволь!

— Мы отдадим тебе нашу силу. Подарим тебе право управлять тьмой. Только впусти нас… Позволь…

Осознавая, что ему предлагают стать одержимым, Вэй Ин не мог допустить подобного. Только не это. Что угодно, но только не это.

Не верить в сладкие речи, что сулят столько благ. Не поддаваться искушению. Искушению чему?

Отомстить? Жить? Любить? Видеть и дышать?

Ах, если бы он мог хоть на мгновение поверить, что такое возможно… но, как такое возможно?

Чтобы тьма, накапливающая злобу умерших, вдруг предложила нечто удивительное?

Зачем ей это? Ведь она же зло. Чистое зло, что утаскивает в свою пучину всех, рискнувших к ней приблизится.

Шепот вдруг усилился, обрел объем и мощь. Голову будто заполнили эти просящие голоса, обещающие голоса:

— Позволь… Позволь нам… Мы так сильно всего этого хотим… Мы не станем тебе мешать, лишь наблюдать… лишь чувствовать… Позволь же…

Тьма, что была черной и непроглядной, вдруг налилась багряным светом, заискрилась красными всполохами и вся устремилась к нему.

Он, на мгновение поверил тем, кого был призван уничтожать до конца своих дней.

А ведь и правда — его дни сегодня закончились.

Энергия, сияющая багровыми и красными цветами, ринулась в его тело мощными потоками. Вливаясь в пустые духовные каналы, заполняя их, формируя на месте удаленного золотого ядра новое, пылающее не светом, а тьмой. Его тело, изломанное и израненное, пропитывалось этой энергией, восстанавливалось благодаря ей. Рана, что нанес мечом Вэнь Чао, будто запечаталась этой тьмой. Запечаталась, чтобы начать медленно заживать.

В миг, когда тьма заполнила его тело и сформировала новое ядро, насыщенное темной ци до предела, в тот самый миг, когда ядро начало пульсировать и запустило циркуляцию энергии по духовным каналам, Вэй Ин испытал боль, никогда ранее не ведомую. Ни с чем не сравнимую. Он кричал так, что надолго потерял голос. Пытался вырвать новое ядро из себя, не в силах пережить эту боль. А голоса, уже в голове, а не извне, шептали:

— Потерпи… потерпи немного… ты получишь всё, что желаешь… и мы получим то, что так давно желаем… Потерпи.

Невыносимая боль продлилась всего несколько секунд, но ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он наконец-то упал вниз, на черную сухую траву и мелкие камни. Вот только темного тумана не было ни капли. Теперь эта тьма вся в нем. Шепчется меж собой, будто устраивается поудобнее, собираясь наблюдать, ощущать через него.

Лежа на спине и смотря пустым взглядом в небо, всё так же затянутое свинцовыми тучами, Вэй Ин прошептал:

— Лань Чжань… Лань Ванцзи… буду ли я тебе нужен такой — испачканный тьмой? Смогу ли я стоять рядом с тобой на равных, рядом с таким светлым и чистым? Я не хочу замарать тебя еще больше. Не хочу. Лань Чжань, я больше, даже не просто человек — я тот, кого ты должен уничтожить при встрече.

И несколько слезинок скатились из серых глаз, проложив по испачканному грязью лицу белые тонкие дорожки.

====== 7. ======

«Выстрел по солнцу» — так назвали кампанию, направленную на уничтожение ордена Цишань Вэнь. Коалиция сильнейших орденов, в которую также вошел и в прямом смысле слова восставший из пепла орден Юньмэн Цзян, возглавленный Цзян Чэном, вернувшимся сыном бывшего главы, начала поход против Вэнь. Под их натиском войска Вэнь Жоханя начали медленно отступать, терпя поражение за поражением. Но, несмотря на множество побед, союзники не смогли полностью уничтожить многочисленную армию Цишань Вэнь.

Противостояние длилось три месяца, пока, наконец-то, не наступил переломный момент, ознаменовавший скорую победу. Вот только, это произошло не благодаря силам орденов, а некому неизвестному — то ли человеку, то ли демону, который массово начал уничтожать войска Вэнь Жоханя, наводя на их людей ужас и вынуждая дезертировать.

Все убийства были совершены с применением темного магического искусства. Вот только ни одного следа или намека на того, кто это совершает, так обнаружено и не было. Это существо приходило в поселения и укрепления, занятые вэньцами, и подчистую уничтожало захватчиков, при этом не трогая невиновных простых жителей и членов других кланов, находящихся в плену.

Странная магия. Запретная. Невероятно мощная и ужасающая. Никто еще не видел настолько сильного и умелого темного заклинателя. Их всегда уничтожали раньше, чем они входили в полную силу.

Откуда он? Кто он? Человек ли вовсе?

Может быть, какой-то сильный демон посчитал, что орден Цишань Вэнь желает помериться с ним силой? И решил их проучить, дабы неповадно было ничтожным людишкам считать себя сильнее всех?

Догадок строилось много. Фантазий было еще больше. Деяния странного темного заклинателя обрастали слухами, домыслами, полнились ужасающими подробностями об учиненных им зверствах. Да вот только люди, попавшие под гнет клана Цишань Вэнь, прознав о том, что этот темный уничтожает только вэньцев, возвели его чуть ли не в ранг святого. Назвали благодетелем простого народа. Когда множество сильнейших заклинателей с трудом справлялись с отрядами Цишань Вэнь, он расправлялся с ними практически мгновенно и с особой жестокостью. Люди не могли этого не понять. И, вместе со страхом, пришло почитание, да благоговение перед столь могущественной силой.