– Да ты просто к словам придираешься! – раскусив задумку друга, воскликнул Жулань.

– Угомонитесь оба! Ну сколько можно ругаться! Такое ощущение, что вы не можете и минуты рядом провести, чтобы не наговорить друг другу гадостей, – остановил их перепалку Сычжуй. – Скоро придем уже. Позже продолжите.

– Хм! – громко хмыкнул А-Лин и демонстративно отвернулся от Цзинъи, продолжая идти вперед.

–Пф! – в тон ему ответил Цзинъи и тоже отвел глаза, сделав вид, что ему без разницы, что там думает Цзинь Лин.

Вывернув из-за очередного угла, они все резко остановились, пораженные представшей перед ними картиной.

Цзинъи, идущий между Сычжуем и А-Лином слегка позади, изумленно выдохнул: «Великие боги!» и начал закрывать им обоим глаза своими ладонями.

– Закройте глаза! Не смотрите! Не надо! – произнес он громким шепотом, старательно прижимая свои ладони к их лицам. Сычжуя ему пришлось притянуть к себе, а до А-Лина дотянуться второй рукой, но тот начал отмахиваться от его ладони, протянутой к своим глазам.

– Что ты творишь?! – зашипел Жулань.

– Быстрее… уходим… нам здесь нельзя оставаться… – зашептал Сычжуй, убирая ладонь Цзинъи. И громко несколько раз кашлянув, утащил друзей подальше от поглощенных поцелуем отца и Мо Сюаньюя. Оба мужчины целовались и обнимались столь страстно, что не заметили вышедших из-за здания мальчишек, словно для них никого в мире более не существовало.

Спешно убежав как можно дальше и забившись в угол одной из беседок в дальних садах, юноши перевели дух и странно переглянулись меж собой. Увиденный ненароком поцелуй двоих старших ярко стоял перед их внутренним взором. Эта страсть… руки, блуждающие по телам друг друга, сжимающие своего любимого так крепко, закрытые глаза и губы, сминающие другие губы в таком невероятно откровенном поцелуе. Даже на расстоянии можно было почувствовать сильнейшее желание близости, исходившее от Ханьгуан-цзюня и Мо Сюаньюя. И юноши, почувствовавшие эту необузданную силу, пришли в смятение. Затрепетали их сердца, по телам прошлась волной неведомая дрожь, отозвавшаяся тянущим ощущением внизу живота. Цзинъи хоть уже и видел подобную картину, но тогда он не ощущал подобной энергии, исходящей от этих двоих.

– Что это вообще было? – тихо спросил Цзинь Лин.

– Полагаю, это было подтверждение того, что они точно вместе и даже сомневаться в этом не стоит, – ответил Сычжуй.

– Да я как-то и не сомневался… – протянул Цзинъи.

– Знаете… я лично не на такую высокоуровневую магию рассчитывал… – вдруг, обиженно пробормотал А-Лин.

– Кхм… думаю, обстоятельства изменились, – произнес А-Юань.

– Но, если они передумали, то почему нас не предупредили? Вот честно, для меня подобное было неожиданным… – проговорил Цзинь Лин.

– Думаю, что для всех увиденное было неожиданным… Завтра скажем, что у нас не получилось прийти… Хотя нет, еще накажут за неподчинение старшим. Лучше соврем, что, когда мы пришли, они уже спали. Свет не горел в комнате, и мы заходить не стали. Как вам? – предложил Цзинъи.

– Эх… хорошо, так и сделаем, – согласился с ним Сычжуй.

– А может, нам стоит сходить еще раз? – неожиданно предложил А-Лин.

– Зачем это? – удивленно спросил Цзинъи.

– Может быть они уже нацеловались и ждут нас, а мы всё не идем, – пояснил Цзинь Лин.

– Ты серьезно думаешь, что после увиденного нами они сидят и ждут нас? Или ты хочешь посмотреть на что-то более интересное? – с легким смешком завершил Цзинъи.

– Н-нет… я такого не говорил! – воскликнул Жулань.

– О! Цзинь Лин, вы же в Ланьлин Цзинь все молодые да ранние, но почему-то мне кажется, что ты действительно не целованный и поэтому тебе стало любопытно, – вдруг произнес Цзинъи.

– Цзинъи, ты опять начинаешь? – немного строго произнес Сычжуй, угоманивая друга. Подобными вопросами можно и обидеть.

– Всё, молчу. Просто интересно стало. Это мы с тобой неопытные, а вдруг наш маленький приятель уже познал подобное… – не унимался тот, продолжая поддевать А-Лина.

В темноте, едва рассеиваемой несколькими фонарями, стоящими возле беседки, было плохо видно выражения лиц, но они явно услышали, как обиженно засопел Цзинь Лин. Цзинъи таки задел его.

– Цзинъи, это не то, над чем стоит шутить, – серьезно проговорил А-Юань.

– Почему же? – спросил Цзинъи.

– Потому что… – пространно ответил Сычжуй.

– Ты даже не можешь мне объяснить, почему по этому поводу нельзя шутить, – с сарказмом заметил Цзинъи. – Сычжуй, а ты сам, что думаешь относительно всего этого?

– Чего именно?

– Поцелуев… занятий любовью. Тебе ведь уже девятнадцать, скоро сватать начнут, а ты ничего не знаешь о подобном. Или знаешь, но мне не рассказываешь? – вдруг сам себя напугал Цзинъи. А вдруг Сычжуй и правда с кем-то в отношениях, а ему просто не говорит об этом. Тогда, получается, А-Юань ему не доверяет… не считает близким… А Цзинъи еще и мечтает о всяких непристойностях с ним в главной роли, а он уже обо всём таком знает… всё пробовал… но без него… и даже словом не обмолвился…

Мысли, неожиданно возникшие в голове Цзинъи из ничего, были приняты им за истину. Юноша невероятно быстро додумал то, чего и близко не было. Злость и разочарование заполнили его душу.

– Цзинъи, ты о чём? Что за бред ты говоришь? – удивленно спросил Сычжуй. Он вообще в подобном плане задумывался только о самом Цзинъи и Цзинь Лине. Аккуратно, не давая воли фантазии, чтобы не распалять тело и не травить душу, а уж о женитьбе и вовсе не вспоминал, ведь отец еще давно позволил ему решать данный вопрос самостоятельно.

– Бред?! Если такое говорю я, то ты сразу называешь это бредом! Да?! – зло воскликнул Цзинъи. – Ха! Ну конечно, я глупец, не имеющий права спрашивать тебя о подобном … Действительно, кто я такой, чтобы задавать тебе такие вопросы… Да никто, получается.

Цзинъи вскочил с лавки, на которой они устроились в этой беседке и ринулся прочь, растворяясь, в погруженных в ночную темноту зарослях какого-то кустарника. Сычжуй хотел его догнать, но вспомнил об А-Лине, который останется один в столь уединенном месте. Мало ли что может случиться. Цзинъи сможет за себя постоять, да и успокоиться ему не помешает. Наговорил всякой выдуманной ерунды, да сам же на нее и обиделся. Пусть ночная прохлада успокоит его разум. Он позже с ним поговорит, а пока стоит извиниться перед Цзинь Лином.

Цзинь Лин сидел молча, полностью погрузившись в свои мысли. Он действительно расстроился из-за колких слов друга. Да, он из клана, где с подобным вообще не заморачиваются и близится время, когда ему начнут подбирать невесту. Хорошо хоть родители сказали, что он может жениться только тогда, когда влюбится или сочтет нужным. Но вот старший дядя так не считает и это может вызвать некоторые проблемы, ведь он, Цзинь Лин, хочет жить со своей парой так, как живут его родители – в любви и согласии. Так же со своей женой живет и младший дядя, и это тоже яркий пример взаимоотношений в семье, на который он хочет ориентироваться. А вот Цзинь Гуанъяо и Цинсу ему кажутся какими-то фальшивыми, словно их эмоции наиграны, но сколько А-Лин за ними ни наблюдал, подловить на лжи так и не смог, хотя ощущение некой поддельности чувств между ними сразу бросалось ему в глаза. Возможно, он просто слишком юн и ничего не понимает в любви? Но ведь у родителей их любовь прослеживается в каждом жесте и взгляде друг на друга, подобное он видит и у младшего дяди с его женой, да даже между этими двумя обрезанными рукавами любовь и страсть так и кипят, что аж глаза слепит.

Пока А-Лин обижался на Цзинъи и раздумывал над чувствами, что есть между другими людьми, неожиданно для него, его друзья успели поругаться между собой и его вечный противник ускакал, как обиженная лошадь, в темноту.

– Цзинь Лин, – мягким голосом обратился к нему Сычжуй, – ты же знаешь характер Цзинъи. Он всегда говорит, не подумав, не обижайся на него, пожалуйста. Он очень дорожит дружбой с тобой.

– Я… я знаю… – хмуро ответил А-Лин, – но мне всё равно обидно… именно сегодня, мне очень обидно.