– Мо Сюаньюй, я убью тебя за подобные слова! – закричал Цзинъи. – Не равняй меня с собой – я не какой-то там обрезанный рукав! Готовься принять смерть через утопление! – и он кинулся на Усянь, начав его топить. Вэй Ин не сопротивлялся, но через минуту, перехватил инициативу и увлек сопротивляющегося юношу за собой под воду.

Не успели они толком побороться под водой, как обоих выдернули на поверхность. Ванцзи крепко схватил каждого за предплечье, не позволяя вырваться, и строго осмотрел обоих.

– Холодный источник не предназначен для игр, – спокойно произнес он.

– Ханьгуан-цзюнь, простите! Мо Сюаньюй первый начал! Он постоянно говорит мне смущающие вещи! – начал оправдываться Цзинъи.

– Ханьгуан-цзюнь, ты так горячо выглядишь без одежды и обрызганный водой! Отправь Цзинъи и Сычжуя отсюда, а мы здесь задержимся на некоторое время! – громко воскликнул Вэй Ин.

– Вот! Он опять говорит разные пошлости! Пустите, я его утоплю за подобный разврат! – затрепыхался Цзинъи и начал тянуть руки в сторону Усяня. – Стоп… Что? Сычжуй? – юноша направил свой взгляд на берег, где неторопливо снимал с себя одежду А-Юань.

– Оба! Угомонились! – громко и строго произнес Ванцзи. – Час медитации обоим.

– Час?! Лань Чжань! Я умру здесь за час! Раньше не выдерживал в этом месте и пятнадцати минут, а сейчас тем более! – забывшись, воскликнул Вэй Ин. – Но зачем Сычжуй тоже зашел в воду? – Усянь сразу же перевел тему, не дав юношам обратить внимание на его оговорку.

– Мы с А-Юанем будем медитировать вместе с вами. Вам это подобно наказанию, а для нас обычная практика, – спокойно ответил Ванцзи.

– Ну ЛаааньЧжааань, пожалуйста, давай уменьшим эту пытку хоть немногооо? Думаю, пятнадцати минут хватит, чтобы мы осознали, что здесь нельзя баловаться? – начал торговаться Вэй Ин.

– Полчаса, – скосив на своего любимого янтарные глаза, произнес Ванцзи.

– Хорошо. Договорились, – согласился сразу же Вэй Ин. – Но потом ты меня должен хорошенько согреть, – нисколько не стесняясь присутствующих здесь юношей, промурлыкал Вэй Ин, повиснув на плече Ванцзи.

– Если будешь хорошо себя вести, то согрею, – ответил Лань Чжань.

– Ханьгуан-цзюнь?! – взвыл Цзинъи. – Я понял, Вы пали жертвой чар этого демона-искусителя, принявшего облик красивого юноши!!!

– Цзинъи, так ты признаешь, что я настолько хорош собой, что даже такой благопристойный человек, как Лань Ванцзи, не устоял перед моим обаянием?! – воскликнул Вэй Ин и наигранно прикрыл рот ладошкой, словно поражен до глубины души.

Цзинъи отбежал от них в сторону закрыл руками лицо, словно попытался отгородиться от всего. Сычжуй тихонько подошел к своему другу и положил ладонь ему на плечо, сжал слегка.

– Цзинъи, успокойся, – спокойно произнес он, а юноша вздрогнул, едва он прикоснулся к его плечу. – Давай медитировать, а потом вместе пойдем на ужин.

– Х-хорошоо… – слегка заикаясь произнес Цзинъи и тяжело выдохнул, успокаивая свой разум.

Едва выстояв эти полчаса, Цзинъи первым выбрался из источника и оделся. Ванцзи действительно отправил его и Сычжуя вперед, оставшись с Мо Сюаньюем еще на получасовую медитацию, потому что тот постоянно норовил отвлечь их на протяжении всего времени, что они вчетвером были в воде.

Долгое пребывание в холодной воде всё же остудило пыл Цзинъи и он смог спокойно идти рядом с Сычжуем, не представляя в голове разные непристойности. Когда они уже отошли на приличное расстояние, Цзинъи вдруг осознал, что так и не понял – зачем они все вообще пришли сюда.

– Сычжуй, а зачем вы втроем сюда пришли?

– Ох, я совсем забыл! Мы пришли сказать тебе, что в следующем месяце и ты, и я, поедем со старшими на Совет кланов, – радостно ответил ему А-Юань.

– Что?! Правда?! Ты не шутишь?! – обрадованно, но с некоторым недоверием воскликнул Цзинъи.

– Не веришь? Можешь вернуться и лично спросить моего отца об этом, – с легким укором произнес Сычжуй.

– А вот и вернусь. Хочу, чтобы он сам мне сказал об этом!

– Иди, а я пока меч в комнату отнесу, – сказал Сычжуй и поднял свой меч, сжатый в руке. – Они меня с тренировочного поля забрали, – сразу пояснил он.

– Давай, увидимся у входа в столовую. Я пошел, – согласился с ним Цзинъи.

Погрузившись в мысли о его первом Совете кланов, юноша не торопясь пошел в обратную сторону, к холодному источнику. Странно, но с той стороны не доносилось ни плеска воды, ни громкого голоса вечно не затыкающегося Мо Сюаньюя – только шум водопада и всё. Цзинъи замедлил шаг, и подойдя к ближайшим кустам, из-за которых открывался хороший обзор на источник, раздвинул не слишком густые ветки и узрел картину, от лицезрения которой мгновенно зажмурил глаза. Выждал тридцать секунд – открыл. Картинка никуда не делась, но теперь он уставился на представшее перед ним одновременно пораженным и жадным взглядом.

В лучах клонящегося к закату солнца, стоя по пояс в воде, Ханьгуан-цзюнь и Мо Сюаньюй слились в столь страстном поцелуе, что не замечали ничего вокруг себя. Их руки ласкали тела друг друга, оглаживали бока, плечи, спины. Их тела прижимались тесно, а губы не прекращали соприкасаться, вновь и вновь срываясь в глубокие поцелуи. Вот Ханьгуан-цзюнь оторвался от лица Сюаньюя и прикоснулся к его шее, покрывая ее своими поцелуями, а тот начал бесстыдно постанывать, изгибаясь в сильных руках ланьца. Несколько мгновений, и уже Лань Ванцзи плавится под поцелуями Мо Сюаньюя, который нескромно выцеловывает его ключицы, а тонкими пальцами слегка касается острого соска. Секунда и опускает руку куда-то под воду – Цзинъи догадывается, что Мо трогает Ханьгуан-цзюня за самое сокровенное, но тот в ответ лишь жмурится и закусывает губы от удовольствия. В отблесках заката их влажные от воды тела блестят, придавая всей картине некий сказочный вид, словно два водных духа, прекрасных и влюбленных друг в друга, высвобождают обоюдную страсть. Широко распахнутыми глазами Цзинъи наблюдает за всем действом… и не может оторваться. Это… Это настолько красиво… Эта страсть… Это обоюдное согласие на такие ласки… Нечто невероятное… Он уже забыл, зачем вернулся… что хотел спросить… Он просто стоял и смотрел, забыв даже, что нужно дышать… Вдруг опомнился, осознал за кем именно он подглядывает и, как бы ему ни хотелось посмотреть еще, устыдился своих действий и тихо-тихо ушел от источника.

В этот раз он шел неторопливо, но куда именно, юноша не осознавал. В его голове было совсем пусто. Спустя некоторое время Цзинъи опомнился и понял, что забрел в густой лес, где и тропинок-то почти нет. Остановился, перевел дух и призадумался. В голове начали возникать образы, которым он стал невольным свидетелем. А если представить, что вместо этих двоих, там подобным бы занялись они с Сычжуем. Это легко представить – он много раз видел своего друга обнаженным и знал, что его тело идеально. Цзинъи прикрыл глаза и представил: вот он касается своей ладонью влажного от воды плеча А-Юаня, под его ладонью мягкая нежная кожа. Касаться груди, крепкого пресса… притронуться ладонью к щеке, пропустить сквозь пальцы влажные волосы и провести своими пальцами по тонкой шее, прикоснуться к ней своими губами, языком собирать капли воды. Целовать эти пухлые губы, вызывая стоны желания, получать в ответ такие же горячие прикосновения. Цзинъи осознал, что эти мысли пробудили в нем такое дикое желание, с которым просто так не справиться. Его член в штанах затвердел, и юноша понял, что теперь так просто его не успокоить. Хочется-не хочется, а придется прибегнуть к крайним мерам, как бы это ни было постыдно. Он расслабил завязки на штанах и запустил в них руку, притрагиваясь к своей плоти, что от нетерпения уже подрагивала. Стоило ему прикоснуться к себе, как тело прострелила нега, вызывая неконтролируемый стон. Двигаясь вверх-вниз, вызывать эти волны блаженства… О… это так сладко, что подкашиваются ноги, слабеют. Цзинъи не выдержал и присел на землю, продолжив себя ласкать. Вдруг в его сознании образовалась картина еще более постыдная, чем он представлял себе раньше. Ах… если бы к ним с Сычжуем присоединился и Цзинь Лин. Цзинъи никогда не видел его обнаженным, но это так легко вообразить… Худенькое тело, сияющее нежной белой кожей, податливое и горячее… Как бы он плавился под его, Цзинъи, ласками… или под прикосновениями Сычжуя… Как бы изменился его голос… можно представить, что угодно… ведь всё это останется лишь в его мыслях, в его фантазиях, что столь сладки и вызывают такие непередаваемо приятные ощущения. Фантазировать, как он впивается в маленький пухлый ротик этого мальчишки своим, сминающим любые протесты поцелуем, как тот подается ему навстречу… выгибается в руках… и стонет… Сычжуй… А-Лин… оба… они прекрасны… они так желанны, что Цзинъи не может сдерживаться в своих мечтах… Позволить себе всё, хотя бы в них… Он еще не знает, как именно это происходит… но представить прикосновения губ… ладоней… это легко…