Потратив на уборку несколько часов, мы заметно подустали и разбрелись по комнатам в надежде на прохладный душ и возможность побыть наедине со своими мыслями.

Мои мысли обернулись слезами. Но позволив себе минутную слабость, я решительно выключила воду и, завернувшись в пушистый халат, покинула ванную комнату. Раскинувшись поперек кровати, долго таращилась в потолок, стараясь не поддаваться эмоциям и воспоминаниям. Прошлое потеряло актуальность. Будущее пугало неимоверно. Но трудно придумать что-то страшнее настоящего.

Напомнив себе, что еще ни один бой не был выигран лежа на диване, я заставила себя подняться. Натянула платье и вышла на террасу. Куст жасмина, раскинувшийся между моей мини-террасой и основной (той самой, где мы так веселились вчера), раздражал безбожно. Бедное растение ни в чем не виновато, только человек, что обнимал меня в его тени, да собственная глупость.

Подставив солнцу лицо, я простояла некоторое время в уютной тишине. И все же, пора начинать.

Дверь моей спальни выходила в небольшой коридор, на противоположном конце которого располагались спальни Маруси и Сашки. Посредине находился выход на террасу, а чуть дальше лестница, ведущая на второй этаж. Легко взобравшись по ступенькам, я пригласила девиц на военный совет. Не забыла и про Сашку. А Маруси в спальне не оказалось.

Она перебралась на кухню и не заметила моего появления. Зато я не на шутку забеспокоилась тем, сколько решимости и одновременно страха было на ее лице, когда она с остервенением переключала канала телевидения.

– Говорят, со звуком интереснее.

– Это, если всякий бред слушать собираешься. Я же только картинки смотрю, – вздрогнув при звуке моего голоса и тут же изобразив беззаботность, сказала она.

– Интересный подход. Надо взять на заметку.

– Обращайся. У меня полно идей.

– Это прекрасно. Явно пригодится.

– Все еще надеюсь, что нет.

– О Чернявом в новостях не сообщали?

Бросив на меня быстрый взгляд, Маруся покачала головой и тут же с вышколенной улыбкой официанта спросила:

– Кофе?

– Лучше чай. Спасибо.

– А мне кофе, – плюхнувшись на табурет по соседству, возвестила Сашка. Остальные поддержали ее выбор напитка.

– Какие будут предложения? – когда все переместились в гостиную, поинтересовалась Маруся.

– Предложения лучше попридержать. Если повезет, не пригодятся вовсе, – наставительно заявила Сашка. В какой-то мере я была с ней согласна – иногда спешка может и головы стоить. Впрочем, с промедлением история та же.

– Незнание убивает, – тяжко вздохнула Жанна. Сашка саркастически улыбнулась.

– Ты напутала, это про курение.

– Про ЗОЖ потом поговорим, – нахмурилась Маруся.

– Да, давайте лучше о покойнике, – закивала Нора. Она всегда умела выбирать выражения.

Все разом поморщились, будто приступ острейшей зубной боли ударил по каждой. Но Всеумнейшая Корф привычно сделала вид, что не замечает чужих мытарств.

– Признавайтесь, к кому дядя явился?

– Судя по всему, – он просто проезжал мимо, хмыкнула Маруся, прервав затянувшееся молчание. – И решил испортить нам праздник. Плохой человек. Ай-я-яй.

– Так не бывает, -покачала головой Дора. Она заметно устала. Темные тени залегли под глазами. – Давайте подумаем. Может, кто-то из нас с ним знаком. Я не говорю о дружбе домами. Вовсе нет. Но… где-то видели, пересекались на чьем-нибудь празднике или по работе…

Последующие несколько минут каждая усердно сканировала собственные мозги в поисках нужной информации. Не нашлось.

– А, если его все-таки Ковалев подослал? – робко сказала Жанна. Иметь под рукой козла отпущения, годящегося на все случаи жизни, безусловно, удобно.

– Хорошо, – кивнула Дора. – Представим, что это так. Зачем ему это?

– Как зачем? – возмутилась Жанна. – Посадить меня в тюрьму и забрать все имущество себе.

– Оно ему и так принадлежит, – фыркнула Нора. – Деньги-то его.

– Деньги его. А годы жизни – мои. Так что, все поровну, – отрезала Жанна.

– Какие годы? – возмутилась Нора. О чужой личной жизни она всегда знала лучше всех. – Вы разбежались едва медовый месяц кончился! И после первой же ссоры к адвокатам побежали. Не брак, а сплошное судебное заседание.

– Маловероятно, – влезла я, не желая вдаваться в подробности чужих отношений. – Я не раздел Ковалевских капиталов имею ввиду, а обвинение в убийстве. У тебя целых пять свидетелей, что ты невиновна и к дяде близко не подходила.

– Мы просто не знаем его плана! Этот человек полон коварства! Может, он хочет, чтобы мы думали…

– Еще идеи есть? – перебила Нора. Жанна обижено засопела.

– Я на память не жалуюсь, – пожала плечами Дора. – И мужика этого вижу впервые. Так что, засадить нож в брюхо повода не имелось.

– Мне он тоже не знаком, – призналась я. – Если даже где-то когда-то жизнь сводила, не запомнился.

– Это ты зря, – не сдержала улыбки Маруся. – Мужик красивый. И явно при деньгах. Был.

– Ритке такое счастье без надобности, – хмыкнула Жанна. – Свой не хуже дома сидит.

А Нора брезгливо поморщилась. Ее дома ждали лишь пыль, да скучные книги. И виноватой в этом внезапно оказалась Иванова:

– Кто о чем, а вшивый о бане.

– Не все же о покойниках, – хмыкнула Маруся. Чувствовалось, что желание огреть Нору чем-нибудь тяжелым возрастало с каждой секундой. –Не ты ли, к слову, ему свидание назначала?

– Разумеется, нет!

– А, знаешь, охотно верю… – кивнула Маруся. – Ведь ты и свидания – вещи из разных вселенных. Мне за тебя, как и всех обиженных жизнью женщин, обидно, конечно. Но что есть, то есть, и мужики проходят мимо не оборачиваясь.

– Ах ты… да ты…

– Чего это ты так раскраснелась? – ухмыльнулась Маруся. – На правду ведь не обижаются. Сама всех вечно этим поучаешь, словно пластинка заезженная. А, мышка наша серенькая?

Нора пошла пятнами. Она сверлила Марусю гневным взглядом и нервно шевелила тонкими губами. Все присутствующие нервно замерли. Одна лишь Маруся посматривала на нее надменно, радуясь нанесенной обиде. Но вдруг и на некрасивом лице Норы появилась улыбка. Злая, едва заметная. И сразу стало ясно – сейчас грянет.

– Ты все правильно говоришь, – елейно запела младшая из сестриц. – Правда дорогого стоит. И скрывать ее не стоит. Особенно от близких. Они ведь все поймут, все примут. Да?

– Конечно, – кивнула Маруся. Но на самом дне ее темных глаз появился страх. Похоже, она уже жалела, что задирала Нору.

– Хорошо, что ты понимаешь это, – наставительно вещала Норка. – Потому не таясь, расскажи-ка нам, что за тачка и почему же ты в лесу ее прятала?

Маруся сцепила зубы. Сжала пальцы так сильно, что на шоколадной коже появились белые пятна. Все присутствующие хмуро наблюдали за участницами ссоры. Каждая знала нечто такое, что заставило нас насторожиться, забыть о приличиях и ждать ответа, больше похожего на покаяние.

– Не стоит таиться, -по-иезуитски улыбнулась Нора. –Здесь все свои. Расскажи нам.

– Мне говорить не о чем, – отрезала Маруся и гордо вскинула голову.

– Нет? К чему же тогда вся эта таинственность? Где тот парень, что подвозил тебя сюда? Или, может, это твой дружок и покоится на дне реки?

– Иди ты к черту! – рявкнула Маруся. – Я знать не знаю, что это за мужик!

– То есть, подвозил тебя не он?

– Нет!

– Кто же тогда?

– Не твое дело!

– И то правда, – кивнула Нора и улыбнулась особенно сладко и гадко. – Мне твоих клиентов знать незачем. Сексиндустрия никогда не была предметом моих интересов.

Повисла гробовая тишина. Маруся дернулась всем телом, будто получила мощнейший удар в грудь, затравлено опустила глаза. Ее била дрожь, но слова не слетали с сжатых в линию губ. Сашка бросила зло:

– Поясни!

Нора предпочла изобразить из себя дуру. Эта роль удавалась ей превосходно, особенно, когда игра была против тех, кто слабее или уязвим.

– Как, вы не знали? – ахнула она. – Маруся наша – профессионалка. Ведь это так называется? Когда девки любую мужскую прихоть за гонорар исполняют? Ночная бабочка, представительница древнейшей профессии, блудница…