— Как прошел твой сегодняшний день?

— Как и обычно, — пальцы Тэхёна находят салфетку и начинают неспешно ее крутить. — Я приехал к тебе прямиком из офиса.

— Ты наверное голоден.

— Не слишком. Девушка с ресепшена исправно заказывает мне доставку еды в кабинет.

Я не удерживаюсь от улыбки. Суён знает свою работу.

— Вижу, и ты смог оценить ее по достоинству.

— Она хороша, — Тэхён согласно кивает головой и его голос звучит на тон мягче. — У тебя всегда было чутье на хороших исполнителей.

— Ты знаешь, я очень тщеславна и приму это за комплимент.

— Он вполне заслужен, Лиса. Думаю, встань ты у руля, вряд ли «Manoban&Wang Company» когда-либо понадобились мои деньги.

Я замираю, пока мое сердце, напротив, начинает биться учащеннее. Снова похвала из его уст. На моей памяти, Тэхён единственный из моих знакомых, кто так явно ценит мои деловые качества — даже мои родители не считали нужным этого делать.

— Тогда, возможно, хорошо, что это была не я.

Появившийся в этот момент официант начинает расставлять перед нами бокалы с вином и воду, заставляя прервать разговор. Сквозь мелькающие белые рукава и искаженную призму стекла мы смотрим друг на друга, и хотя на лице Тэхёна нет улыбки, я знаю, что она есть.

Мы покидаем ресторан через два часа, после двух блюд и десертов. Оживленной беседы с забавными историями и флиртом не было, были недосказанности, многозначительность взглядов, и ложка десерта, которым я угощала Тэхёна. Это и впрямь было настоящее первое свидание, полное робких надежд и неловкости.

— Спасибо за вечер, — глаза Тэхёна смотрят на меня сверху, когда мы останавливаемся возле ворот в родительский дом. —Твоя дочь наверное уже спит?

— Она должна, но боюсь, что Юна в очередной раз схитрила и все еще смотрит мультик.

— Тогда не буду тебя задерживать.

Мы смотрим друг на друга, взгляд Тэхёна соскальзывает на мои губы, рождая теплое покалывание в животе. От волнения я сжимаю пальцы в туфлях, но уже знаю, что он не поцелует. Это обязательно произойдет, но не сейчас, в другой раз.

— Спокойной ночи, Тэхён, — я быстро скольжу пальцами по его кисти, едва задевая кожу.

Его ответ застигает меня, когда я берусь за ручку ворот:

— Я позвоню, Лиса.

========== Глава 31 ==========

— Лиса, — голос Джексона в трубке натянут напряжением, словно к его виску приставлен пистолет. — Нужно встретиться.

— Я так понимаю, ты получил судебное извещение?

— Получил. Нам нужно это обсудить.

Четыре дня назад Пак Дживон, нанятый мной адвокат по бракоразводному процессу, подал ходатайство в суд, о котором я не стала извещать Джексона, потому что не имею намерения сталкиваться с ним без вынужденной на то необходимости. Со дня моего падения прошел почти месяц, но неприязнь к нему ничуть не потускнела. Джексон не попадает в список людей, которых я готова прощать.

— Мы можем встретиться в кафе недалеко от офиса сегодня в семь вечера.

— Хорошо, Лиса, — с готовностью и, как мне показалось, с облегчением произносит муж и после секундной паузы спрашивает: — Как поживает Юна?

При упоминании дочери мой голос непроизвольно смягчается. За эту неделю Юна несколько раз спрашивала об отце, и мне приходилось придумывать причины, по которым Джексон ему не звонил.

— У неё все хорошо. Ты всегда можешь набрать ее, Джексон. Я говорила, что не буду мешать вашему общению.

— Да, сейчас я ей позвоню. Тогда до встречи вечером, Лиса.

Джексон не позвонил. Возможно, на перспективу мне стоит испытывать эгоистичное торжество, что так Юна начнет скорее его забывать, и мне не придется лишний раз лицезреть лицо мужа, привозя ее к нему, но я слишком люблю дочь, чтобы ставить свои интересы выше ее. Мудрая Джису говорила, что с разводом многие мужчины теряют интерес к детям, думаю, то же касается и Джексона. Вполне ожидаемо, учитывая наши обстоятельства, но от этого не менее горько, ведь Юна любит его.

Когда я вхожу в кафе, в которое изредка наведывалась в обеденный перерыв, Джексон уже ждет меня за дальним столиком. Его волосы аккуратно уложены, лицо свежевыбрито, но выглядит он при этом неважно. Дело даже не в рассеченной переносице и не исчезающей желтизне синяков под глазами, а скорее, в его поникшей позе: плечи безвольно опущены, как и пустой взгляд, устремленный в чашку с кофе.

— Здравствуй, — я кладу на стол сумку и сажусь напротив.

Джексон поднимает глаза, оценивающе смеривая мое лицо, и натянуто улыбается.

— Здравствуй, Лиса. Ты отлично выглядишь.

Я игнорирую этот комплимент и делаю знак официанту, чтобы принес мне кофе. Я здесь лишь для того, чтобы договориться о полюбовном разделе имущества, а не для создания видимости теплых человеческих отношений. При всей моей нынешней неприязни к мужу, у меня нет намерения превращать развод в войну: мне не нужны алименты, и ничего сверх заключенного брачного договора. У меня есть опасения касательно «Manoban&Wang Company»: что необходимо будет выкупать процент акций, принадлежащий семье Джексона, а на это у компании сейчас нет денег. Просить помощи у Тэхёна я не буду.

— Я здесь, чтобы обсудить условия развода. Мне хотелось бы обойтись без судебных тяжб. Надеюсь, ты понимаешь, что после произошедшего жить с тобой я не буду.

— Все так же холодна и расчетлива, — медленно произносит Джексон, меняясь в лице, и я отчетливо понимаю, что в этом разговоре он рассчитывал отнюдь не на это. Он был уверен, что сможет меня отговорить. — Мы прожили четыре года, а ты даже не потрудилась лично сообщить мне о разводе.

— Я говорила тебе о нем, и раз уж мы прожили четырегода, три из которых с натяжкой можно назвать браком, ты должен был знать, что я словами не разбрасываюсь.

— Я говорил тебе, что не согласен на развод, — Джексон заметно повышает тон, так что пара за соседним столом оглядывается, а я испытываю желание встать и уйти. — Ты выпотрошила меня, Лиса. Сначала предательством и изменой, потом своей холодностью. Я отдал тебе семь с половиной лет своей жизни, и что в итоге? Раздел имущества, опустошение и сломанный нос? Таким ты хочешь меня оставить?

Я чувствую поднимающееся раздражение оттого, что Джексон в очередной раз выставляет себя безвольной жертвой обстоятельств, виня во всем меня. Ничего не меняется, несмотря на то, что в одиночестве у него было много времени все осмыслить. Этот человек шел на встречу с целью убедить меня не подавать на развод, и при этом убедительно демонстрирует причины, по которым мне ни в коем случае нельзя на это соглашаться. Перед финальным рывком в свободную жизнь, мне требуется быть терпеливой. Я знаю своего мужа: он слаб, а слабые люди мстительны, и когда он поймет, что ему больше нечего терять, он захочет отыграться.

— Когда ты уже научишься брать ответственность за собственные решения, Джексон? Я честно рассказала тебе об измене, и решение о том, чтобы быть после этого вместе, принял ты сам, также как и сделать мне предложение. Я предлагала тебе развестись в первый год брака и много раз после. Твой ответ всегда был «нет». Так в чем ты сейчас хочешь меня обвинить? В том, что принимал неправильные решения, переоценив свои силы? Ты прекрасно знал, на ком ты женишься, потому что я никогда не пыталась казаться лучше в твоих глазах, но это тебя не оттолкнуло. В чем твоя претензия? Решения принимаешь ты, а вину за последствия перекладываешь на меня? Даже сломанный нос. Ты получил по заслугам и прекрасно об этом знаешь, иначе уже сидел в полицейском участке и писал заявление о нападении. Тебе удобно перекладывать вину на меня. И с этим ты мне предлагаешь мириться?

Джексон выслушивает мой обличительный монолог, но как и всегда, но позволяет себе им проникнуться. Как и моя мать, будет защищать свой комфорт до последнего вдоха.