Дрожащими пальцами провожу по стеклу и в нерешительности смотрю на зеленую трубку. Я должна перезвонить, но эгоистично не хочу этого делать. Разве я смогу как ни в чем не бывало разговаривать с ним, после того, что случилось? Джексон никогда меня не обманывал, и я думала, что всегда буду отвечать ему взаимностью. Честные отношения, честный брак — так я всегда хотела.

Я на секунду зажмуриваю глаза и, не глядя, тычу в кнопку вызова. Откладывать звонок не имеет смысла — Джексон может начать волноваться, а это будет вдвойне несправедливо.

— Привет, Лиса, — слышится его бодрый голос в трубке. — Проснулась?

— Да, — мой звучит надтреснуто, хочется откашляться, но я уверена, что это не поможет.

— Как вечеринка?

— Как и обычно, — закусив губу, я разглядываю пол, моля Бога, чтобы Джексон задавал как можно меньше вопросов, и мне не пришлось лгать. — Выпили, потанцевали. Планирую позавтракать с Розэ и поеду домой.

— Я прилечу завтра после обеда. Можем сходить в кино или поужинать.

Я крепко стискиваю колени, так что кости начинают гудеть. Конечно, он ведет себя как обычно. Ведь он еще не знает, что я ему изменила.

— Обсудим по прилету. Отцу передавай привет от меня.

— С тобой все в порядке, Лиса? — Джексон звучит встревоженно.

— Все прекрасно. Просто немного не выспалась.

— Тогда отдохни. Я позвоню тебе вечером.

Я отключаюсь и, закрыв глаза, как если бы темнота могла спрятать меня от реальности, падаю на одеяло. Мне нужно взять себя в руки и подумать, как быть дальше.

***

В родительский дом я приезжаю ближе к вечеру, после того как отвожу Дахён и Соджин по домам. К счастью, они изрядно набрались этой ночью и похмелье не давало им одолевать меня разговорами.

— А где мама, пап? — наклонившись, целую сидящего в кресле отца в щеку.

— Она поехала в гости к Суа, — он откладывает в сторону газету и смотрит на меня. Привычка читать бумажную прессу у отца давно, и он ей не изменяет. — Как твои дела, Лиса?

— Нормально. Если ты не против, я сразу поднимусь в свою комнату. Устала.

— Конечно, иди. Хёна недавно приготовила обед. Если ты голодна…

— Я не голодна, пап, — спешно перебиваю его. Я точно знаю, что не смогу проглотить ни кусочка.

Я захожу в свою комнату и, скинув сумку на пол, с ногами залезаю на кровать. Мысли крутятся в голове одна за другой, по зацикленному кругу возвращаясь к Тэхёну. Я краснею, когда вспоминаю его руки на себе, его губы, покрывающие поцелуями мое тело, и вопреки неправильности этих мыслей в животе вновь становится тесно и горячо.

Что происходит со мной? Я должна думать об Джексоне. Разве я готова с ним расстаться? Нет, я не готова. Нас связывают настоящее и общее будущее, дружба наших родителей, совместные планы на жизнь. Мне нужно признать свое право на ошибку и постараться ее загладить. Возможно, уделять ему больше времени и стать мягче, а на рождественских каникулах организовать совместный тур по Европе. А о Тэхёне мне думать нельзя, по-крайней мере, не в таком ключе, в котором я сейчас о нем думаю. Мы оба сорвались, но в наших силах вернуть все в плоскость дружбы. Просто нужно признать, что это была ошибка.

Я закрываю глаза, пытаясь укрепиться в этой мысли, но звук входящего сообщения меня отвлекает.

«Я хочу тебя увидеть. Где ты?»

Каждая предыдущая мысль вылетает из головы, пока я смотрю на мелкие черные строчки, отправленные с незнакомого номера. Чувство вины стихает, разум глохнет, совесть замолкает, заменяясь бесстыдным чувством радости. Оно пузырится под кожей, звенит где-то в желудке, зудит в грудной клетке и на губах, раздвигая их в улыбке. И я уже сама не замечаю, как пальцы порхают по экрану, набирая ответное сообщение:

«Я в доме родителей. Помнишь, где он?»

«Я помню, Лиса. Буду через час»

========== Глава 14 ==========

«Я стою за воротами. Выходи»

Я с колотящимся сердцем смотрю на это сообщение, после чего запихиваю телефон в сумку и, в сотый раз оценив свое отражение в зеркале, выскальзываю за дверь.

— Пап, я скоро вернусь, — выкрикиваю из прихожей. Я намеренно не захожу в гостиную, чтобы избежать расспросов и не лгать.

Из коридора доносится звук его шагов, и я судорожно хватаюсь за ручку, мечтая поскорее оказаться снаружи.

— Я думал, ты хотела отдохнуть, — папа смотрит на меня с удивлением. — Скоро мама вернется, и она рассчитывала, что мы сядем втроем поужинать.

— Передай ей, что я недолго, — до того, как отец успеет сказать что-то еще, я машу ему рукой и выскакиваю за дверь.

Ноги, обутые в сандалии, барабанят по садовым дорожкам, словно за мной гонятся. Отчасти так и есть: я пытаюсь сбежать от совести, потому как знаю, что скорая близость Тэхёна ее сотрет. Побыть с ним — моя настоящая необходимость, которой я не могу противостоять. Мне нужно еще немного времени наедине с ним, и для себя я решила, что сексом заниматься с ним не буду.

Автомобиль Тэхёна стоит в шестидесяти футах от ворот нашего дома — я замечаю его по голубоватому свету фар. Даю себе очередную секунду на сомнение и, поправив сумку, быстро иду к нему. Сердце по-прежнему стучит как сумасшедшее, будоражась адреналином и запретностью. В последний раз я испытывала такое, когда мне было десять и тоже из-за Тэхёна: он ждал меня на заднем дворе поздним вечером, и мы вдвоем сбежали к озеру. Такой же головокружительный коктейль из волнения, страха и покалывающей радости вновь бурлит во мне спустя тринадцать лет.

Тэхён выходит из машины, очевидно, заметив меня в зеркале заднего вида: быстро оглядывает с ног до головы и, произнеся короткое «привет», открывает пассажирскую дверь. По пути к нему я боялась, что он меня поцелует, но сейчас, когда этого не произошло, испытываю острый укол разочарования.

— Куда мы едем? — смотрю на Тэхёна, когда он возвращается на водительское сидение. Он одет в серую толстовку и светлые джинсы, волосы немного влажные.

— На пляж Хёпче.

— Почему так далеко?

Тэхён пожимает плечами и поворачивает ключ в замке зажигания, отчего двигатель начинает раскатисто рычать.

— Там в это время тихо и безлюдно.

Мы трогаемся с места, и на смену моей нервозности приходит чувство растерянности. Если ночью и утром Тэхён был со мной нежным и понятным, то сейчас он выдержанный и слегка отстраненный. Это сбивает меня с толку и заставляет думать о совершенно противоположных вещах, не о тех, на которые я себя настраивала. Например, о том, как я хочу, чтобы он ко мне прикоснулся.

— Что это за машина? Я никогда таких не встречала.

— Еще бы ты такую встречала, Лиса, — губы Тэхёна кривятся в едва заметной усмешке, но он продолжает смотреть на дорогу. — Ferrari 275 GTB/C Speciale 1964 года.

— Это что-то вроде раритетной модели? Из тех, которые продают на аукционах?

— Никак не можешь решить, сколько она стоит? — Тэхён поворачивает ко мне голову, и я вижу, что он улыбается. Скажи это кто-нибудь другой — я бы вспылила, но с ним не получается. Я ведь и правда хочу знать, сколько она стоит, но лишь для того, чтобы понять, как и чем он живет. А потому честно признаюсь:

— Гадаю уже месяц.

— Она досталась моему дяде за долги. За небольшие долги, — Тэхён выразительно смотрит на меня. — Пылилась в гараже несколько лет, пока я не захотел ее выкупить. Я восстанавливал ее по мере того, как у меня появлялись деньги — перебрал двигатель, ходовую, заменил обшивку в салоне, купил новые диски и полностью перекрасил. Если тебе интересно, самая большая сумма, которую мне предлагали за нее — почти сто двадцать тысяч долларов. Это гораздо больше, чем я на нее потратил.

— И ты не стал ее продавать?

— Нет. Всегда есть вещи важнее, чем деньги.

Я чувствую, как щеки заливает румянец, и чтобы его скрыть, отворачиваюсь и смотрю в окно. Не знаю, чем Тэхён занимался все эти годы, но он по-прежнему намного лучше меня.

Примерно через час мы подъезжаем к парковке Хёпче. Тэхён помогает мне выйти, после чего открывает багажник и достает оттуда два пледа, оба с ценниками.