В паузах пожилой охранник инструктировал Вовку:

– Никого без пропуска не пропускай. Даже если ты знаешь, что человек работает в таком-то магазине… За нами наблюдают камеры. Будет нарушение – останешься без премии, еще одно нарушение – оштрафуют, третье – поедешь домой без выходного пособия. Да, кстати, откуда ты?

– Из деревни.

– Вижу, что не из города. Как деревня называется?

– Таежная.

– Издалека. И как к нам тебя занесло?.. Но ничего, освоишься. Тут даже из соседних областей есть – зарплата у нас неплохая. Главное – дисциплина. А меня зови Иван Иванычем. Вот на бейджике прочитать можешь.

– Где-где? – переспросил Вовка.

– Да вот на карточке, – Иван Иванович показал на пристегнутую к нагрудному карману металлической прищепкой визитную карточку в целлофане.

В десять часов, сразу после открытия всего торгового центра, старший смены направил Вовку вместе с тем же пожилым охранником в дальний конец первого этажа, в торце которого находился «Макдоналдс». Вовка не спеша шел рядом с Иван Ивановичем, с восхищением смотрел на ярко подсвеченные украшенные витрины. На манекенов, которые были наряжены, так казалось Вовке, в дорогие костюмы, платья, рубашки, наконец, – Вовка от смущения даже отвернулся – нижнее кружевное женское белье. Все вокруг блестело чистотой, пахло чудесными ароматами духов, дорогой кожи, шоколада. И продавщицы, почти все как на подбор, были красивыми, нарядными. Все это было так необычно для Вовки, что в какой-то момент он почувствовал, что жизнь его удалась, что он взлетел на неведомый для него Олимп, о котором он и представления раньше никакого не имел.

Посредине длинного широкого коридора с высоченным в два уровня потолком стояли продолговатые, обклеенные изумрудной кафельной плиткой клумбы, в которых росли высокие пальмы и другие экзотические ярко-зеленые растения, названия которых Вовка не знал. А за ними, впереди по ходу, Вовка увидел огромный аквариум с огромными желтыми, красными, синими рыбами. И вода в аквариуме была кристально чистой, несмотря на струю воздушных пузырьков, поднимающихся из-за огромной, в пол-аквариума, коряги. Вовка непроизвольно замедлил шаг, протянул руку к аквариуму и, ощутив холодную гладкость толстого стекла, вдруг вспомнил сон. И настроение в какой-то части Вовкиного «я» – казалось, что происходит его раздвоение – вдруг испортилось. Он мысленно произнес: «Ночь – прочь, сон – прочь!» Но даже ему в этой обстановке показалось это так нелепо, что он лишь усмехнулся и тронулся расслабленной походкой вслед за старшим товарищем в новой своей работе.

Получив первый аванс, Вовка в свой двухчасовой дневной отдых сначала поднялся на первый этаж, где была операционная касса банка, в которой можно было проводить любые доступные банковские операции, обменял пятидесятидолларовую купюру на рубли, потом поднялся на второй этаж, в салон красоты.

Парикмахерша Катя заканчивала стричь клиента, вернее брить голову клиенту.

Вовка решил немного подождать, а когда клиент, блестя смазанной лосьоном головой, направился к администратору, чтобы заплатить за стрижку, он подошел к Кате.

Девушка, увидев его, радостно улыбнулась, непроизвольно окинула профессиональным взглядом его прическу.

– Здравствуйте, подстригаться? – спросила она.

– Здрасьте, пока вроде рано. Сколько я вам остался тогда должен? – смущенно улыбнулся Вовка.

Улыбка сошла с лица парикмахерши:

– Ничего, – произнесла она, но взгляд от него оторвать не могла.

Вовка почувствовал себя еще более неловко, когда бритый клиент, подойдя к девушке, непринужденно поцеловал ее в щечку.

– Пока, Вася, – сказала парикмахерша. А когда бритоголовый вышел из салона, добавила: – Это мой брат.

– Ну все же, сколько? – спросил Вовка.

Парикмахерша повернулась к нему спиной и стала раскладывать на тумбочке инструменты.

Ее соседка, подстригавшая клиента за соседним креслом и слышавшая разговор, проходя мимо Вовки, негромко сказала:

– Купил бы лучше девушке цветы. Она любит розочки. Такие желтенькие.

Вовка вспомнил, что на первом этаже торгового центра есть магазин «Цветы». Он с детства не имел такой привычки – что-то у кого-то просить, даже у родителей, и тем более не мог быть кому-то что-то должен. Поэтому он без всякой далеко идущей цели спустился по эскалатору в цветочный магазин, выбрал розы ярко-желтого цвета с красным ободком по краям лепестков, рассчитался и, вернувшись в салон красоты, вручил букет парикмахерше.

Девушка от такого подарка, казалось, воспарит от счастья. На ее щечках выступил румянец, она заговорила радостным негромким нежным языком. И эта нежность, и радость была направлена на него и только на него. На Вовку. А он стоял и не знал, что делать. Ему хотелось уйти, но вместе с этим желанием было и другое, более потаенное, в котором он не смел себе признаться. Его тянуло к ней. Тянуло физически.

– Володя, ты меня сегодня вечером проводишь? – спросила Катя, глядя ему в глаза.

И он, как кролик, загипнотизированный взглядом удава, кивнул головой. Потом спохватился:

– Я же работаю. Еще двое суток.

Взгляд девушки задумчиво остановился. Потом она сказала:

– Дрянь у тебя, а не работа. Хочешь, я поговорю с братом? Он работает в солидной фирме.

– Нет, нет, – мне пока здесь нравится, – сказал Вовка.

А в следующую смену произошло событие, которое изменило многое в его жизни. А, главное, изменило и его самого.

В первый день охоты Лукич решил пройти вдоль заболоченной низины по подножию хребта параллельно дороге, по которой они с Гришкой ехали сюда. Особой разницы не было – в какую сторону идти, потому что от избушки было всего четыре главных направления, по которым обычно ходил охотиться Лукич: первое, по которому он пошел сегодня; второе – параллельное этому, но по самому хребту, уходящему в южную сторону; третье – по хребту, уходящему на север; четвертое – по юго-восточному склону уходящего на север хребта. Все маршруты по протяженности, если просто по ним идти никуда не отклоняясь, были относительно короткими – километра 4–5 в один конец и столько же, но уже по другой тропе, обратно. Было еще столько же больших маршрутов, по которым Лукич ходил для разнообразия – увидеть, что такое там происходит, какой зверь там обитает, и по делам. К примеру, избушка его друга Семена находилась в семи километрах, и идти к нему было легко, потому что она располагалась на севере за пологим перевалом в широкой, низкой относительно главного хребта долине. Идти к Семену нужно было, чтобы не переваливать через пологий перевал, сначала по хребту, а потом по его восточному склону спуститься в долину, где располагался охотничий участок Семена. Туда легко, а вот обратно – надо подниматься на вершину хребта или идти в обход, через пологий перевал, а это почти на три километра дальше.

По одному короткому маршруту Лукич, как правило, ходил охотиться раз в неделю: четыре коротких плюс один день выходной плюс один или два длинных маршрута. За неделю распуганный выстрелами и собаками зверь успокаивался, человеческие и собачьи запахи выветривались, и зверь возвращался обратно к привычным для него местам обитания.

Выйдя из избушки, Лукич подпер палкой дверь, зажал мелкокалиберную винтовку подмышкой, придерживая ствол согнутой в локте рукой, и, крикнув собакам:

– Ко мне! – пошел по вчерашним, припорошенным снегом, своим следам, вниз по склону. На небе сияло солнце, и первый снег, укрывший землю и ветви елей, кедров и лиственниц, искрился в его лучах. И воздух, прозрачный до такой степени, что, если бы смотреть с Лысой горы, можно было бы увидеть и русло Большой реки, над которой стояла легкая дымка тумана. А Большая река текла почти в тридцати километрах отсюда. Здесь в горах лежал снег и было морозно, а там, у Большой реки, и у деревни снега еще не было, а лишь тянуло к ним с гор морозный воздух, пахнущий первым снегом.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».