– Это большая честь, – отец прижимает правую руку к груди и отвешивает поклон.

Говорю себе, что с меня достаточно представления.

– Я бы хотел быть представленным и даме, – низкий голос звучит предупреждающе, словно шейх читает мои мысли.

– Конечно. Простите. Это моя дочь, Виталия.

Шейх протягивает мне руку, а я стою, точно манекен.

– Детка, ты забыла правила приличия? – шипит мне в затылок отец.

Понимаю, что за нами наблюдает много пар глаз. Меньше всего мне хочется навредить отцовской карьере. Поэтому, собрав волю в кулак, выдавливаю подобие улыбки и протягиваю руку в ответ.

Кадир… Ему идет это имя.

Резкое, твердое, как камень.

Рука шейха горячая, жар его прикосновения мгновенно разливается по моему телу. Трудно устоять на ногах. В который раз спрашиваю себя, откуда такая безумная реакция? Я ведь знаю об этом человеке такие омерзительные подробности, которые никогда не смогу простить или забыть.

Дело даже не в том, что Ксения – мой родственник, а в целом в отношении к женщине. Презираю мужчин, пользующихся своим преимуществом – силой, властью, неважно. Мужчин, которые самоутверждаются за счет женщин.

Поэтому, я бы никогда не смогла строить отношения с восточным мужчиной.

Да с чего мне вообще об этом думать?

Взгляд Кадира, тем временем, задерживается на моих губах, и меня снова бросает в жар. Глаза шейха темнеют, ноздри раздуваются, словно он изучает меня всеми органами чувств. Как истинное животное, – усмехаюсь про себя.

– Мне надо найти сестру, – выдавливаю едва слышно.

– Хорошо, иди, дорогая, – в голосе отца мне слышится тревога.

Неужели он догадался о том, что происходит?

А что собственно происходит?

Все на уровне химии. Догадки. Ощущения. Шейх преследует меня?

Зачем? Он уже поимел мою сестру. Или ему мало?

Но я не давала ни единого повода.

Или давала?

Мои панические мысли прерывает властный голос Кадира.

– Я могу поговорить с вами, Николай? Наедине?

– Да, конечно, – по голосу отца чувствуется, что он удивлен.

У меня так вообще голова взрывается. Беспомощно наблюдаю, как отец ведет шейха к лифту. Застыв, смотрю как они заходят, на горящее табло. Они поднимаются выше на два этажа. Отмираю и бегу к лестнице. Мне необходимо подслушать их разговор.

На этаже где остановился лифт – полная тишина. Никого, темный коридор и никакой охраны. Мне повезло, хотя я затеяла настоящую авантюру. Слышу шаги в дальнем конце коридора. Концентрируюсь на том, чтобы меня не услышали. На каблуках это нереально, поэтому осторожно снимаю шпильки, ставлю их в темный угол. Дальше следую на цыпочках.

Замечаю кусок бело-золотой кандуры. Это точно они!

Нет времени думать о собственном психическом здоровье и последствиях этой выходки. Отец пропускает шейха вперед, они заходят в кабинет. Папа выглядывает и затем плотно прикрывает дверь. На его лице, как мне кажется, удивление.

Крадусь к двери и прислушиваюсь. Замка нет, поэтому запереться они не смогли.

– Я вас слушаю, – доносится вполне отчетливо голос отца. – Может быть, для начала позвонить, попросить, чтобы принесли напитки?

– Ничего не надо, долго я вас не задержу, – отвечает низкий голос, заставляющий меня вздрогнуть. – Простите, что оторвал вас от друзей, от супруги. Надеюсь, это не было невежливым с моей стороны.

– Все в порядке, шейх Эль Дин.

– Зовите меня Кадир.

– Хорошо. Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– Сегодня днем я познакомился с вашими дочерьми.

Виснет пауза. Прихожу в ужас, желудок сжимается в камень. Этот шейх, он что, ополоумел совсем? Он собрался отцу о своих забавах с Ксенией рассказать?

– Ясно. Но я все равно не понимаю цели разговора. Слушаю вас, шейх.

– Я хочу пригласить вашу дочь, Виталию, к себе в особняк. Здесь, в Абу Даби. Пусть станет моей гостьей.

Цепляюсь за ручку двери, чтобы не упасть. К горлу подкатывает тошнота.

– Что? – голос отца гремит на все помещение, раздается грохот.

Внутри меня все взрывается от гнева, смешанного со страхом. Сейчас я очень боюсь за отца. Что упало? Стул? Папа ведь не станет драться с шейхом?!

– Вы понимаете, что говорите? – гневное восклицание.

– Сядьте. Отлично понимаю, – спокойно отвечает шейх.

– Нет, вы… вы не заставите меня больше ни секунды выслушивать этот бред! Я много лет работаю на востоке, но ни разу мне не приходилось выслушивать столь низкие вещи.

– Возможно потому что ваши дочери вели себя по-другому. Или были недостаточно взрослыми.

– Что вы пытаетесь мне сказать?

– Не пытаюсь. Говорю прямо. Мне нравится ваша дочь. Я желаю видеть ее гостьей в своем особняке. Я прекрасно отдаю себе отчет…

– Не смейте! Да, вы представляете огромное значение для лоббирования интересов моей страны, даже это неважно! Я не торгую дочерью, ясно?

– Советую хорошо подумать. Подожду ваш ответ.

Слышу шаги, и понимаю, что кто-то из них сейчас выйдет из кабинета. Рядом огромная колонна, в один прыжок скрываюсь за ней. Меня трясет. Вжимаюсь в белый мрамор. Все плывет перед глазами. О боже, я ждала чего угодно, но не этого. Шейх прямо сказал отцу о своих притязаниях. На меня! Не Ксению, о ней вообще забыли. Что это значит, а? Неужели мой дерзкий ответ, просьба убрать руку, так повлияли? Я так сильно его оскорбила?

Отец идет обратно по коридору быстрым шагом, правую руку прижимая к груди. У меня сердце сжимается от мысли что он сейчас чувствует. Унижение, боль. Может даже страх. Нам лучше покинуть эту страну – эта мысль пульсирует в голове. Липкое чувство опасности ползет по позвоночнику. Так погружаюсь в эти мысли и попытки отбросить страх, что не слышу приближающихся шагов шейха.

– Золушка теряла одну туфельку. Ты лишилась обеих, – звучит насмешливый голос. Шейх смотрит на мои босые ноги, затем переводит взгляд на лицо.  – Подслушивать – грех. Ты об этом не знаешь?

Поднимаю голову. Вкладываю в свой взгляд всю ненависть, на которую способна.

– Пытаться купить дочь у отца, это не грех?

– Купить можно что угодно и кого угодно. Вопрос лишь в цене.

– Вы просчитались! Я не продаюсь!

– Если не можешь купить, можно украсть, – насмешливо произносит шейх.

– Почему? Почему вы прицепились ко мне? К нашей семье? За что?

Замираю, понимая, что переборщила с тоном. Нельзя так с шейхом разговаривать. Его бронзовое лицо каменеет, глаза пронзают меня темнотой, опаляют буквально, только не жаром, а льдом. Мужчина выглядит настолько опасным и злым, что вдруг мелькает мысль, что убьет меня прямо сейчас. Чувствую себя такой маленькой перед ним. Без обуви мое лицо на уровне его груди. Как же бесит необходимость высоко задирать подбородок, чтобы посмотреть в его надменное лицо! Понимаю, что он может одной рукой свернуть мне шею. И сейчас выглядит так, словно именно это и собирается сделать.

Шейх вдруг кладет руки по обе стороны от меня, на колонну, так что оказываюсь в ловушке. Его парфюм божественно изысканный, в этом нет сомнений. Ноты сандалового дерева, муската, флер океанского бриза. Этот запах дурманит голову, мешает сосредоточиться на своей ненависти.

– Тебе придется смириться. Дерзость только провоцирует аппетит, запомни. Наскучить мне гораздо проще покорностью. Твою сестру я забыл сразу, как только она оказалась за дверью.

– Что? Да как… как ты смеешь?

Внутри все клокочет от ярости. Подонок, какой же подонок. Решивший, что может купить все что угодно, что может причинять боль, калечить. Переступить и идти дальше. Я уже ничего не соображаю от ярости. Рука сама взлетает вверх и лупит со всей дури по наглой загорелой физиономии шейха.

Пронзительная тишина. Прихожу в ужас от того что сделала. Забылась. Боже, совершено, абсолютно забыла где и с кем нахожусь. Мне нет оправдания. Теперь он… он же убьет меня.

Шейх вдруг делает резкий выпад рукой и стискивает мою шею.