– Сейчас-то уже зачем?

– Ну, здравствуй, «зачем», ты крест-то на себе не ставь! Дурак твой Шмаков, такую жену упустил! Красавицу, умничку. А ты считай этот брак репетицией и бесценным опытом. Свалил – скатертью дорога, детишек у вас нет, на развод подавай и не раздумывай, – подвела она и вспомнила: – Погоди-ка, а Славка? Ты его зачем тогда с собой таскаешь?

– Славик неделю у меня поживет, – ответила я и ещё тише добавила: – Игорь попросил.

– Красава… – протянула Лидка, – ничего не скажешь. Сам, значит, свалил, а ребенка тебе пристроил. – Она приподняла меня за плечи и развернула к себе: – Он там одним местом думает, в постели кувыркается, а ты с его ребенком возись! Какого хрена ты позволила использовать себя?

– А что я по-твоему, должна ребенка на улицу выставить? Он же не виноват, что у него такой нерадивый папаша!

– Ты должна была не соглашаться. Хорош гусь, ещё с условиями обращаться не стесняется. Небось, новая пассия даже не в курсе, что мужчинка-то наш с довеском. Как её зовут?

– Господи, откуда мне знать, я с ней не знакомилась!

Сестрица вытащила из кармана телефон и проштудировала все социальные сети Игоря. Минут через десять, она безапелляционно вынесла свой вердикт.

– Ксюша. Савельева Ксюша, двадцать четыре года. – Она развернула ко мне экран: – Знаешь такую?

С экрана смотрела вполне симпатичная брюнеточка. Стрижка «каре», лихой задор, разве только, излишне накрашена на мой вкус.

– Нет. Впервые вижу, – ответила я, мысленно отмечая, моложе меня на два года. Не слишком ли молода для него? Хотя… пять лет, разделяющие их, ерунда, сущая ерунда…

– Готова поклясться, это она, – прервала мои размышления Лидка, которой непременно нужно докопаться до сути.

Мы ненадолго замолчали, думая каждая о своем. Вернее, об одном и том же, моем не сложившемся браке, только, уверена, под разным углом зрения. Я вытянула затекшие от неудобной позы ноги и попросила:

– Лид, ты родителям пока не говори, хорошо. Я сама потом скажу.

– Только не говори, что ты ему тропинку назад оставляешь. Нет ведь? – свела она брови и ткнула меня в бок: —Лиз, ну чего ты молчишь, скажи, что это не так и я напрасно беспокоюсь?

– Ты напрасно беспокоишься. Идем спать, завтра тебя Никитка ни свет, ни заря подымет.

  Всю ночь сыпал снег. Я глубоко за полночь пялилась в окно, наблюдая как приземляются снежинки, в свете тусклой лампы под окном. Мне не спалось. Я прикрывала глаза и видела Ксюшу Савельеву, всякий раз ругая Лидку, что додумалась выяснять и, хуже того, показать мне. А всё её неуемное любопытство. Небось, этой самой Ксюше сейчас икалось, а девушка совершенно не причем. Она вполне могла оказаться дальней родственницей или коллегой по работе.

К утру снега было столько, что перед обедом мы слепили с ребятней внушительного снеговика. Немого грязноватого, в налипших кое-где сухих травинках, зато снабдили его носом-морковью и пуговицами вместо глаз. Славик принимал самое активное участие в создании, Никитка завил, что подарит ему, снеговику, свою лопатку. После создания шедевра Славик пробовал катать трехлетнего Никиту на санках, но из этой затеи ничего не вышло. Снег налипал к полозьям, а там, где мы его достаточно примяли скрипел на камнях. «Сегодня же, нужно приготовить зимнюю куртку Славика», – подумала я, глядя на них и решила собираться в дорогу.

Однако, уехали мы на деле ближе к вечеру, потому как, Лидка заявила, что они непременно должны довезти нас. Мама и отец настаивали тоже и не видели повода, срываться нам сразу после обеда. Соврать, что я спешу готовить ужин для мужа я не рискнула, пришлось ждать, когда выспится Ник. Ещё на улице Лидка шепнула мне – мама допытывалась. Завтрак, благодаря племяннику, у них состоялся раньше, чем у остальных, за ним она и приставала к сестре с расспросами: все ли у меня в порядке.

– Я стойко выдержала натиск, – сообщила она и предупредила: – Ты слишком-то не затягивай, я не железная.

А когда мы выезжали на объездную, подумала: «Может, Лидка права и я действительно оставляю себе тропинку?»

 Наверное, следовало позвонить ему, но я отправила сообщение. Вдруг он решит, что мой звонок лишь повод, надуманный предлог, чтобы набрать его? А это – унизительно.

«Славику срочно нужна теплая куртка», – набила я и нажала отправить. Строго по факту, без лишней мишуры.

«У него есть куртка, я привозил. Синяя, поищи в шкафу».

«Ребенок из неё вырос, рукава почти три четверти».

Если я что-нибудь понимаю в детях, то эта куртка и в прошлом сезоне была мальчишке только-только. Странно, что они вообще прихватили её с собой. И если не Игорь, то уж мать Славика наверняка могла об этом подумать. Сегодня мы обошлись теплым свитером, поддетым под осеннюю куртку.

«Я понял».

Удовлетворившись последним сообщением, я спрятала телефон в карман и стала собираться на работу.

Нинка ждала появление Федорова даже больше, чем я. Волновалась. Хотя, чего ей волноваться, возиться-то с ним впервые буду я. Она постоянно поглядывала на часы, висящие за её спиной, потом переводила взгляд в мою сторону и непременно подмигивала – не бзди, мол! За пятнадцать минут до его прихода, у нас случилось совместное «окно», Нинка привычно шлепнула два пакетика в чайные чашки и заявила:

– Крайний раз он мне две тысячи на чай оставил.

Видимо, намек на то, что если и я буду вести себя с ним полюбезнее, то и мне обломится. Две тысячи – это, конечно, лихо, даже для наших не бедных клиентов, но все-таки перебор, мы же не ресторан, в конце концов.

– Круто, – покивала я, но энтузиазма подружки не разделила.

Упомянутый Максим явился даже на пять минут раньше назначенного, я ещё толклась в подсобке, когда за мной пришла Паниковская. Открыла дверь и кивком головы вызвала. «Могла бы проводить, а потом бежать за мной», – подумала я, заметив пасущегося у стойки Федорова.

– Здравствуйте, Лиза, – задорно улыбнулся он.

– Здравствуйте, – отозвалась я вежливо и пригласила: – Идемте.

– Минуточку, я хотел бы кое-что уточнить, – остановил он меня. И я, и Альбина внимательно на него уставились, а он продолжил: – Подскажите, сколько по времени занимает процедура?

– От сорока минут до часа, – ответила я, Паниковская благодушно кивнула в такт.

– А если самая тщательная, выверенная и дорогая? Покажите-ка мне прайс, – щелкнул он двумя пальцами. Услужливая Альбина кинулась исполнять, Федоров прошелся глазами по строчкам и ткнул в самый дорогой френч: – Вот этот сколько по времени?

– Вам это, простите, зачем? – подавила я усмешку, ещё не понимая куда тот клонит. Причины он не объяснил, но настаивал. Секретности здесь никакой нет, а перепираться и вовсе не видела никакого смысла, могу и френч забабахать (желания клиента, в пределах прайса, для нас закон), поэтому я пояснила: – У вас должно быть два часа свободного времени.

– Отлично, заверните, – залихватски улыбнулся он и полез за деньгами. Сунул ничего не понимающей Альбине купюры, та только и смогла выдавить:

– У нас оплата после оказания услуг.

– Нет. Возьмите с меня сразу, чтобы никаких вопросов, значит.

«Странный он какой-то, какие у нас, интересно, могут быть к нему вопросы? – подумала я. – Ведет себя так, будто сбежал однажды не заплатив, и мы подозреваем его в коварстве». Паниковская деньги взяла, нерешительно правда, порывалась высказаться, но порыв так и остался порывом, словоблудие ей, похоже, изменило в эту минуту. Деньги, перекочевавшие к администратору, явились для Федорова сигналом.

– Елизавета, давайте, мы с вами кофе выпьем, – развернулся он ко мне. Я впала в ступор от неожиданности. Он понял мое замешательство и, указывая жестом в сторону двери, пояснил: – Тут неподалёку приличная кофейня, а у вас появилось два часа свободного времени. – Одним лицом он повернулся к Альбине, пленительно улыбнулся и поинтересовался: – Надеюсь, вы не против?