Они не хотели делиться, а он не готов был голодать...
Когда его подранили первый раз, было больно. Даже не слишком больно. Обидно.
Спрятавшись далеко в лесу, в густых колючих кустах, лимбрий всхлипывал, терпеливо выжидая, когда слабый еще, просыпающийся Потенциал залечит раны, оставленные железными шариками, распадающимися под шкурой жгучей смесью.
Позже он сам над собой ржал, вспоминая те глупые, детские слезы.
Потому - что потом было весело: пули уже не проникали в тело. Отскакивая от шкуры, летели в траву, в землю, в преследователей. Элиджару было весело! Тогда он чувствовал себя неуязвимым! Мир склонялся перед ним, позволяя ходить по себе всеми четырьмя лапами.
Как прекрасно было проснуться на рассвете и, окунувшись в теплую воду озера, покатавшись на траве, отправиться на поиски очередного развлечения!
Охота зачастую и была таким развлечением - хищник умел совместить приятное с приятным.
Шло время, дни сменяли ночи, а ночи дни. Он жил для себя, жил от себя и сам по себе. С каждым днем, с каждой минутой все глубже и плотнее врастая в звериную шкуру; все прочнее забывая о том, что может быть не только зверем...
Так, в полной беспечности и спокойствии, прошло около четырех лет.
А потом пришли Ловцы.
Нет, вот как раз Ловцов Элиджар не винил абсолютно! Сам виноват - угодил по неосторожности в западню. Зазевавшись, не заметил почти прозрачной сети, переливающейся на ярком свете дня мирриадами разноцветных капел Потенциала.
Специальная смесь, ей пропитывают ловушки, годящиеся для поимки магических зверей.
Сеть облепила тело зверя и, мягко звякнув, ударили под шкуру и мышцы невесомые, болезненные разряды, прошли к сердцу и в мозг. Мир, так радушно раскрывавший прежде свои объятия, превратился в крошечную темную точку и свернулся мутной каплей.
После была клетка, потом еще клетка, потом еще и еще. Специальный ошейник, усыпляющий Потенциал и парализующий разум. Оковы на лапах - четыре светящихся металлических кольца, перехваченные между собой длинными цепями.
Хороший уход и корм. Вот это было как раз, очень обоснованно: ни один дурак не станет выкладывать крупную сумму за зверя, выглядящего кое - как. Никакому богатею не нужны торчащие ребра, парша или болезни.
О второй, человеческой форме Элиджара Ловцам было известно сразу. Лимбрии Мейрда не все оборотни, наоборот, "сдвоенных" очень мало и поэтому Элиджар являлся особо ценным экземпляром.
Настолько ценным, что одного из Ловцов, посмевшего огреть огрызающегося зверя плетью, убили свои же, свернув шею прямо там же, возле клетки.
Потом был долгий нудный путь через море, в корабле, в клетке, сияющей парализующими нитями и вычищенной до блеска. Морская качка вымотала лимбрию кишки, он выл от бессилия и чуть не плакал от тошноты.
Поэтому зверь даже обрадовался, когда почувствовал и услышал близость и звуки суши.
Вот рынок - зверинец в Удаайпуре он плохо помнил. Возможно потому, что это место ошеломило его множеством звуков и смесью запахов.
Зверь попросту обалдел, а очнулся уже в клетке в зверинце, в загородном поместье своего нового хозяина.
Им оказался Политик. Министр. Один из тех законодателей, которые придумывают законы, на которые сами же и плюют...
Вторым хозяином лимбрия стал Судья, которому Политик проиграл лимбрия в карты.
Третьим стал Целитель. У него зверь пробыл совсем недолго. Через недолгое время зверь был отнят за долги и передан четвертому Господину. Судебному Исполнителю.
И вот здесь лимбрий не выдержал. Непонятно почему... То ли он вспомнил о том, что отнюдь не домашний, хотя еще немного, и он стал бы таким... То ли он просто сошел с ума...
Я не знаю, что с ним случилось. Честно, не знаю. Не дал Бог мне таких способностей - объяснять чужие поступки. Я и не стану. Просто расскажу...
Однажды зверь исчез, оставив после себя сбитый замок, вывороченные ворота и яркую травяную лужайку, залитую дневным Мейрдом и кровью.
Кровью, да. Путь к свободе часто бывает полит кровью.
А потом...
Была герцогиня. Вместе со своей дочерью, тупой, капризной, избалованной красоткой, мигом заприметившей красивого парня, нанявшегося в работники.
К тому времени Элиджар начал уже понемногу осваивать человеческое тело. Ранее ему не приходилось использовать эту форму так часто, теперь же пришлось.
Была маленькая, микроскопическая надежда на то, что Ловцы, которые видели лимбрия только зверем, человеком его не узнают. Ну, даже если и узнают... Спохватятся не сразу. А за это время он успеет убежать подальше.
Но бежать пришлось раньше. И быстрее.
Ромина, дочь герцогини, вцепилась в оборотня, как голодная собака в падаль. Элиджар не устоял против такого напора, просто потому что насмерть стоять и не собирался.
Все произошло быстро и грязно, прямо в пустом амбаре, на куче мешков из - под зерна.
Как раз там, где за пару дней до этого он грубо, очень грубо оприходовал мать Ромины. По ее же, между прочим, настоятельной просьбе.
Это было весело. Наблюдать, как родные по крови женщины готовы удушить друг друга из - за совсем не принадлежащей ни одной из них красивой игрушки.
Сначала ему было весело. Потом стало противно.
Как раз тогда, когда явилась сестра герцогини и без обиняков предложила парню содержание. Полное обеспечение.
Лимбрий хмыкнул, ответил:
- Ладно. Согласен.
И той же ночью рванул в лес.
Война, уже начинающаяся тогда, помогла оборотню исчезнуть и с Востока, и из памяти тех, кто знал его зверем, знал и человеком.
Больше человеком он и не был.
До Меридит.
...И вот теперь он рассказал все своей женщине. Своей паре, вырванной им у Мейрда, у Войны, у призраков. Доверчиво глядящей в блестящие, почти (почти, конфетка!) человеческие кофейные глаза с перерезавшими их серебрянными полосками.
Он рассказал ей все.
Все, кроме Ромины, герцогини и сестры герцогини.
Ну, может еще пары - тройки шлюх, встреченных им по дороге...
И это не было враньем или скрытничеством.
Просто Элиджару не хотелось топить Меридит в грязи. Принцесса была чистой, чистой для него. И незачем было окунать ее в дерьмо.
Это его дерьмо. Ему и разгребать.
Принцесса помолчала.
Потом, протянув руку, взяла с подноса булку и разломила надвое.
- Держи, - голос был тихим, девушка почти шептала - Почему ты не рассказал мне раньше? Потому что не верил, что я пойму? Зря, кот. Я, конечно, тупая и бесталанная, но я не зверь... И я тебя не брошу.
Он сгреб ее к себе вместе с покрывалом. Принцесса пахла ванилью, мятой и еще какой - то сладостью.
- Конечно не бросишь, конфетка! Ровно до тех пор, пока Наследник не снял штаны... Что, разве не так?
Меридит попробовала высвободиться:
- Пусти! Что тебе до его штанов, Элиджар? Ты больно много о них думаешь, я смотрю...
- Лежи спокойно! И я о них совсем не думаю, тем более они даже и не его! Тинессово наследство...
Так, за шутливой перепалкой, все сходящей и сходящей на нет, они и уснули; как дети - на середине полуфразы и полудвижения.
Элиджару снилась Меридит. Принцесса стояла на той самой поляне в лесу, где они первый раз встретились и, хохоча, указывала в сторону. Посмотрев по направлению ее руки, лимбрий заметил выпачканную гарью траву и почувствовал запах. Здесь явно только что прошли Ловцы...
Хорошо, что они прошли мимо. Ведь точно, мимо же?
А принцессе снился Элиджар. Оборотень стоял на какой - то горе и приветственно махал рукой.
- Смотри, конфетка! - крикнул он - Смотри, как я могу!
Элиджар бросился вниз, громко смеясь. Посмотрев туда, где он исчез, Меридит не увидела ничего, кроме густого тумана. Девушке хотелось последовать за ним, в туман, она даже рванулась вперед, но...
