Он, наверное, не понимает по-французски.
ПЛЕМЯННИК. Ерунда. Давай, дружок, выскажись! Этот господин - знаменитый философ.
ЖАНДАРМ. Ну и что, если философ. Вперед, да пошевеливайся.
Племянник теребит африканца за рукав. Тот стряхивает его руку и, не произнося ни слова, устремляет на него свой взгляд. Племянник начинает дрожать. Затем он неуверенно отступает шаг за шагом, пока не наталкивается на мебель и не падает. Ашоа отворачивается и, сопровождаемый Жандармами, исчезает в аудитории.
ПЛЕМЯННИК. Проклятая горилла!
ФИЛОСОФ (помогая ему встать). Он же ничего вам не сделал.
ПЛЕМЯННИК. Этот малый умеет нагнать страху. Как он смотрит, своими налитыми кровью глазами...
ФИЛОСОФ. А жаль. Я бы с удовольствием побеседовал с ним.
ПЛЕМЯННИК. Эти господа в зале не вытянут из него ни слова. Он молчит из упрямства или из коварства. Да будет вам известно - все они людоеды.
ФИЛОСОФ. Глупые россказни! Разве вы не читали, что пишет Бугенвиль6 о туземцах?
ПЛЕМЯННИК. Все это происходило в южных морях, а не в Африке.
ФИЛОСОФ. Как бы то ни было, нам бы следовало от дикарей многому поучиться.
ПЛЕМЯННИК (смеется). Что ж, раз вы так считаете... А знаете, что устроил этот негр в салоне герцогини? У всех на глазах он набросился на ее младшую дочь, которой нет и пятнадцати, задрал ей юбки и намеревался прямо тут же уложить на кушетку. Пришлось позвать трех дюжих лакеев, чтобы усмирить это чудовище.
ФИЛОСОФ. Нет ничего более естественного, чем подобное проявление чувств. Герцогиня была, несомненно, польщена. А я, кстати говоря, нахожу, что вы поступаете довольно рискованно, беря на себя роль блюстителя нравственности.
ПЛЕМЯННИК. И вы правы. Ах, порой я и сам мечтаю уехать, на какой-нибудь цветущий тропический остров. Возможно, там я стал бы важной персоной. Здесь же, в Париже, я никто.
ФИЛОСОФ. Справедливо. Я, например, никогда о вас не вспоминаю, если не вижу вас. Но сейчас, раз уж вы здесь... Что вы поделываете?
ПЛЕМЯННИК. То же, что поделываете вы и все другие. Кое-что хорошее, кое-что дурное, короче, ничего существенного. Порой я испытывал голод, и тогда я ел, или жажду, и тогда пил. А когда у меня отрастала борода, я брился.
ФИЛОСОФ. Словом, дела ваши идут хорошо.
ПЛЕМЯННИК. Напротив. Я весьма удручен.
ФИЛОСОФ. С чего бы это? Вы, кажется, даже поправились.
ПЛЕМЯННИК. Это все от забот. Мой богатый дядюшка все сохнет, а я толстею.
ФИЛОСОФ. Что, собственно, вы имеете против вашего дяди? Он вас наверняка не оставит в беде.
ПЛЕМЯННИК. Он? Да он ради меня пальцем не пошевелит. От этого его оберегает его философия, а она непреложна: думать только о себе. Весь остальной мир ему безразличен. Да, он счастливый человек. Тут уж ничего не поделаешь.
ФИЛОСОФ. Но, говорят, он очень болен.
ПЛЕМЯННИК. Ничего страшного. Всего лишь его кишечные колики, его беды с мочевым пузырем, его подагра.
ФИЛОСОФ. Прекратите!
ПЛЕМЯННИК. Из-за стоматита у него выпали зубы, а импотент он уже давно. Но ему все нипочем. Он живуч. Сколько раз мне казалось: все, долго он не протянет. Ничего подобного! Вновь и вновь ему удается выкарабкаться. И ни капельки стыда, - это в его-то годы!
ФИЛОСОФ. Вы, я вижу, тешите себя надеждой!
ПЛЕМЯННИК. Детей у него нет. Не могу себе представить, чтобы все свои миллионы он оставил монахиням.
ФИЛОСОФ. Вы преувеличиваете. Столько он наверняка не получил за свои труды.
ПЛЕМЯННИК. Ах, оставьте - его труды! Здесь пенсия, там синекура. С этого все началось. Но потом пришло время и для крупного дельца. Он же спекулянт, ростовщик. А сколько он заработал на одних только армейских поставках! Сто процентов! У него даже есть доля в вест-индской судовой компании, а что это означает, вам известно так же хорошо, как и мне.
ФИЛОСОФ. Вольтер - работорговец? Вы уверены?
ПЛЕМЯННИК. Двадцать пять процентов годовых.
ФИЛОСОФ. Никогда бы не подумал. Ужасно. Но не будем забывать, как часто он вступался за правое дело. Его борьба против суеверия, против господства клира, против иезуитов. Достойно восхищения! Вспомните только дело Каласа7.
ПЛЕМЯННИК. Еще бы. Cause celebre8. На подобные вещи у него безошибочный нюх.
ФИЛОСОФ. А неприятности, которые из-за всего этого обрушились на него?
ПЛЕМЯННИК. Без скандала он бы ничего не добился. Того, кто во Франции не владеет бойким пером, всегда будут считать тюфяком. Мы любим, чтобы нас пощекотали. Интерес вызывает лишь то, что запрещено. И он это умеет лучше любого другого. Что с вами?
ФИЛОСОФ. Вы говорите о вашем дяде, а подразумеваете меня?
ПЛЕМЯННИК. С чего вы взяли? У вас же нет денег. А вот он, - он может себе это позволить. Сидит себе в Швейцарии, где невозможно его арестовать. К тому же, когда риск становится слишком велик, он просто прячет когти. Вы ведь знаете, как он пресмыкался перед своим другом, королем Пруссии. Вольтер - страдалец за истину, не смешите меня!
ФИЛОСОФ. Хорошо, согласен: время от времени он оступается, и каждый раз, когда с ним подобное происходит, он оказывается в нравственной навозной куче. И тогда у меня возникает желание обтереть его губкой и хорошенько закутать, подобно музейному реставратору, который очищает драгоценную статую.
ПЛЕМЯННИК. Разве? Вы, должно быть, забыли, как сами набросились на него, за его спиной? Утверждали, что он завистник, интриган, что он мелочен, труслив и мстителен. Называли его разбойником с большой дороги.
ФИЛОСОФ. Я так говорил?
ПЛЕМЯННИК. Люди, подобные мне, должны всегда держать ушки на макушке. Я без сплетен не выживу.
ФИЛОСОФ. Ладно, допустим. Но тогда вам наверняка известно, как он поступил по отношению ко мне. Несколько лет тому назад - у меня как раз возникли новые сложности с цензурой, - моему дорогому коллеге вдруг приходит в голову, что я должен выставить свою кандидатуру в Академию. Именно я, в это стадо гусаков! Разумеется, он точно знал, что у меня нет ни малейшего шанса. Просто захотел подставить ножку. Он даже писал моим друзьям. Одно такое письмо я сохранил: "Позаботьтесь о том, чтобы он познакомился с какой-нибудь влиятельной дамой - чем глупее, тем лучше. Пусть его в понедельник ей представят, во вторник они вместе помолятся Господу Богу, а в среду он ляжет с ней в постель. Тогда я гарантирую вам, что его изберут". Кто его просил обо мне заботиться? Плевать мне на его поддержку.
