Все еще сердясь, старик выдернул из-за невидимого в лохматой черной шерсти ошейника довольно большой плотный обрывок то ли конверта, то ли какой-то упаковки. В тусклом свете неясно чернела короткая надпись. Не сговариваясь, три человека наклонились над бумажкой, повернув ее в сторону ближайшего фонаря, близоруко всмотрелись в неровные корявые буквы.

Под зарождающийся снова где-то в небе гул дрожащие линии сложились в отчаянный призыв:

"Скорую! Гвардейская,16, кв.3"

- Это мой адрес, - растерянно проговорил старик, - в двух кварталах отсюда.

На несколько секунд все трое ошеломленно застыли. Потом Олег сорвался с места и бросился к ближайшей телефонной будке.

* * *

Комната была очень старомодно и уютно обставленная, очень аккуратная и очень тесная. Из-за приоткрытой двери отчетливо доносились переговоры санитаров, старающихся осторожней развернуться с носилками в узкой прихожей.

Врач - крупный мужчина средних лет - защелкнул замки своего "дипломата" и поднял взгляд на растерянно стоящую перед ним троицу.

- Ну, кажется, все-таки не опоздали. Хотя все к тому шло. Если... когда выкарабкается, внушите ему, что лекарство надо принимать точно и регулярно.

- Так ведь, - начал было старик и осекся.

- Вы кто? - повернулся к нему врач. - Впрочем, вижу - брат. Вы?

Надя неуверенно переглянулась с мужем.

- Мы вообще-то посторонние. Записку нашли.

Врач снова обратил глаза к старику и досадливо поджал губы при виде его застывшего в ошеломленном оцепенении лица.

- Есть у него жена, дети?

- Не.. - к счастью совершенно невозможное "не знаю" оборвал вовремя попавшийся на глаза большой фотопортрет на стене. Будь мужчина на портрете один, старику могло бы почудиться, что он смотрит в зеркало, но и полная добродушная женщина рядом явно оказалась хорошо ему знакомой.

- Да... жена... разумно удумать, что она и тут поехала к дочери... не трудно к ней направить весть... когда, конечно... - он снова осекся и не кончил фразу.

Олег прочел в глазах врача зреющее намерение вызвать еще одну скорую несколько отличной специфики, и поспешил вмешаться:

- Видите ли, он мне уже объяснял, он только на днях сюда вернулся, много лет жил в Китае, отвык по-русски говорить. Слышите, акцент какой?

- Да, - старик бросил на Олега благодарный взгляд и отважно продолжил:

- Она не очень далеко. Если успеет к самолету будет здесь через три часа. Я ей телефоном...

- ПозвОните, - подхватил Олег.

- Позвоню.

- ПозвонИте, - буркнул врач. - И поскорее. Шестая больница знаете где?

Шум скорой растаял в ночном городе. Невесть откуда возникло громкое тиканье неслышных прежде часов. Мы здесь, как привидения в пустой квартире, - подумал Олег. - По крайней мере один из нас. Прибыл на выручку с какого-то не того света... Так, раньше был сон, теперь мистика, что будет следующее? Шизофрения? Где эти дурацкие часы? Он не мог бы ответить, чем его так раздражает ни в чем не повинное привычное тиканье, но безостановочно искал часы глазами, а увидав, что старик открыл дверь в прихожую и что-то ищет за ней, поймал себя на бессмысленной уверенности, что он тоже ищет именно часы.

- Вот, - проговорил старик, поднимая телефонную трубку, и послышался прерывистый стрекот диска.

- А если здесь у нее номер не тот? - спросила Надя почему-то шепотом.

- С чего бы, - пожал плечами Олег, - адрес же совпал. Что за неверие в любимые параллельные пространства?

Но просебя засомневался. Можно вот спохватиться и вернуться, чтобы принять лекарство, а можно и не спохватиться или решить не возвращаться. Значит, можно решить поехать к дочери, а можно - к сыну, или в Карловы Вары на курорт. Пробьется он там в конце концов через все эти коды,или нет?..

Ой, господи, что же он теперь может ей сказать? А главное - как?!

И Олег кинулся к старику и телефону.

В результате нескольких минут лихорадочной деятельности, состоявшей из перешептываний, суфлирования и невообразимых манипуляций с телефонной трубкой, Надя услышала вполне пригодный для места, времени и мира разговор. Причем длина пауз, растерянность и медлительность речи никому уже не позволили бы сомневаться, что говорит тяжелобольной.

- Клава, я тут подвел тебя немножко... да... нет... в общем, меня, наверное, положат в больницу... в шестую... знаешь, где это?... ничего, не волнуйся, обойдется, врач сказал... да, помнил, конечно помнил, только... вышел за газетой и думал, возвращаться или обойтись...да... конечно... если не тяжело...тебя Джой встретит в аэропорту... как кто?... ну да, Джек... конечно, Джек... да... извинись за меня перед Леной... да... жду.

Олег отобрал у старика трубку, которую тот машинально стремился повесить куда-то на стену, положил на рычаг, облегченно вздохнул и вытер лоб платком.

- Спасибо, - сказал старик.

- Н-да, - Олег покачал головой,- и вы подумайте, ведь узнала, ни секунды не сомневалась, при таком-то акценте!

- Не волнуйся, - убежденно отозвалась Надя. - Вот об этом не волнуйся. Узнает где угодно. Мало ли, что мир другой - а человек тот же. Жаль, ты себя со стороны не слышал, а я слышала и хорошо запомнила, с каким акцентом ты слова выговаривал, когда вы отмечали десять лет выпуска и задержались на третьи сутки! Узнала я тебя тогда или не узнала? Или то был не ты, а твой двойник от ящеров?

* * *

- Интересно, - начал Олег, пока старик запирал за ними двери, - вот когда она к нему приедет, что они станут думать о вашем звонке?

- Такими событиями питаются религии! - торжественно провозгласила Надя.

- В таком случае, сударыня, религии питаются очень скудно, - возразил старик. - Должен полагать, что мне придется объяснить им этот звонок - я не утвержден, что попаду домой так же легко, как попал сюда. Но идемте поторопимся.Я буду очень огорчен, юные люди, если вы из-за меня... или почти меня пропустите самолет.

- Господи... - только и пробормотал Олег.

На этот раз пес не бросился к старику так самозабвенно, как раньше. Он просто пробежал полплощади навстречу, виляя хвостом, как доброму другу, а потом рассеянно затрусил назад к своему посту против дверей вокзала. Здесь стало тише, троллейбусная остановка опустела, аэропорт молчал, автомобили иссякли, и небольшую площадь с елями и фонарями залила серебристой взвесью луна.

- Смотрите! - Надя схватила Олега за локоть.

Экзотическая женщина попрежнему сидела на скамье, но уже не одна. Олегов беловолосый устроился рядом с ней. Оба наклонились над овальной коробочкой с кнопками, напомнившей Олегу мыльницу, с лица женщины исчезла паническая растерянность. Взглядом до невероятности широко расставленных глаз то и дело спрашивая совета у беловолосого, она нажимала одну кнопку за другой, то получая в ответ сухой треск, то мелодичный звук, то вздрагивая от фонтанчиков аквамариновых искр. Сквозь всю диковинность лица беловолосого просачивалась при этом такая деловитая серьезность и заинтересованность, что их странное занятие ничем не напоминало игру. Оба не смотрели по сторонам, и на них никто не смотрел.

Олег жестом пригласил старика устраиваться на их прежней скамье, словно у себя дома на диване.

- Утром попытаюсь поговорить с администрацией аэропорта, - пообещал он. - Вдруг они в самом деле какой-то новый радар испытывают? Должно же быть какое-то объяснение всей этой фантасмагории.

Старик не отрываясь глядел на женщину с беловолосым.

Этого зрелища хватило надолго. Скромно стушевалась луна, не в пример фонарям, ненужно настойчивым в брезжущем рассвете. Изменчивое волшебство ночи растворялось в знобящей определенности утра, и серебро обратилось в серость, предваряющую день - а две нездешние фигуры наперекор всему продолжали свое занятие и обретали дневную конкретность вместе со всем вокруг. И Надя, и Олег, и старик, уже полусонные, смотрели на них как завороженные, чувствуя, что уже надо бы и вмешаться, но не решаясь это сделать. Снова объявились машины и троллейбусы, пробуждалась обыденная жизнь, и вплетенное в нее небывалое вот-вот должно было потребовать к себе делового отношения, раз уж оно в нее вошло.