Слегка наклонив голову, я продолжал пристально осматривать каждого из сидящих за столом. Эти бараны продолжали сидеть, не шевелясь. Я нахмурился. Первой сообразила, что нужно делать Лизка, как особо важная персона, сидевшая на противоположном конце стола, прямо напротив хозяина этого шабаша. Подскочив так, что опрокинула стул, она присела передо мной в глубоком реверансе и произнесла глубоким голосом с легкой хрипотцой, от которого должно быть ни у одного мужика... хм... душа зашевелилась.
— Государь мой, Петр Алексеевич.
— Встань, Лиза, ну что же ты вскочила, негоже женщине из-за стола выпрыгивать перед мужчиной, — сделав несколько шагов в ее сторону, я поднял тетку, приобняв за плечи. Все-таки Елизавета весьма соблазнительна. А еще она знает это и умеет пользоваться. Если выживу, обязательно ее замуж выдам. Подхватив стул, я поставил его на место и помог ей сесть. Лишь затем обернулся к покрасневшему непонятно от чего, от злости, или смущения Долгорукому. — Алексей Григорьевич, неужто не получал ты мое письмо, в коем я обещался приехать, навестить тебя?
— Я думал, что ты, государь, Петр Алексеевич, как обычно, много пообещаешь, но обещания так и не сдержишь, — Долгорукий подскочил и принялся освобождать свое место за столом. Ах ты... я почувствовал, как начинаю закипать от ярости, но, проглотив рвущееся наружу ругательство, я прищурился и скрестил руки на груди, наблюдая, как начали суетиться слуги, подготавливая для меня место во главе стола. За моей спиной в столовую проскользнул Шереметьев и сел на свободное место рядом со своей сестрой. Вот его, получается, ожидали. Он повернулся к Наталии Борисовне и тут же принялся читать ей нотации прямо на ушко, для этого Петру пришлось немного наклониться. Ей это не слишком понравилось, потому что она сжала вилку и покраснела так, что кончики ушей заалели. Большинство присутствующих в комнате гостей были без париков, что меня изрядно повеселило. Но встречались и те, кто не принял эту новую моду. Снова наступила тишина. Но вот слуга поставил чистую посуду и наполнил бокал красным и тягучим вином, Долгорукий турнул этого... как его...графа Меллезимо и сел на его место. Тут же из-за стола вскочили две девушки и поменялись местами. В одной из них я узнал Екатерину Долгорукую, которая села напротив своего жениха, или их еще не обручили? и улыбнулась ему. Графенок прямо засветился весь. Даже завидно немного стало, такая любовь возвышенная... тьфу!
— Государь, знаком ли ты с моей второй дочерью Анной? — Долгорукий был просто самой любезностью, словно и не сказал мне гадость совсем недавно, и не повел себя по-свински, даже место для припозднившегося государя-императора не забронировав. Но все воспринимали происходящее как должное, и я решил пока следовать правилам этой игры, потому что очень сомневался, что такой опытный человек как князь Алексей Долгорукий не сделал то, что сделал нарочно, просто, чтобы посмотреть на мою реакцию и определиться с тем, как со мной вести себя в дальнейшем. Я перевел взгляд на севшую по правую руку от меня потупившуюся блондинку. Ага, так значит, меня точно не с Екатериной хотят окрутить. Неужели это были неверные сведения, или просто история уже немножко поменялась, и вместо одной княжны Долгорукой мне подсовывают другую?
— Нет, Алексей Григорьевич, по какой-то нелепой причине я был лишен счастья быть представленным княжне Анне. — Моего ерничества никто не заметил, все сидели с вилками и ложками наготове, ожидая, когда я дам сигнал к началу трапезы. Я поднял бокал. — Ну что же, за то, чтобы все друг друга ждали, хотя бы некоторое время, — мой взгляд встретился со взглядом Долгорукого. Я очень старательно жду, когда ты оступишься, князь. Я умею ждать, вот только у меня слишком мало времени. И да, у волчонка действительно начинают резаться клыки. Улыбнувшись краешками губ, я пригубил вино и поставил бокал на стол, взявшись за нож с вилкой. Тут же раздался облегченный коллективный вздох и застучали по тарелкам столовые приборы. Мы с князем поняли друг друга, я очень на это надеюсь.
— Государь, Петр Алексеевич, ты же примешь участие в сегодняшней охоте? — лишь на мгновение подняв взгляд, спросила Анна.
— А не поздновато для охоты? — я иронично приподнял бровь. — Алексей Григорьевич, мои поздравления твоему повару, этот тетерев просто волшебно приготовлен. — Вот чего-чего, а отравления я не опасался, меня действительно не ждали на этом празднике жизни. Может быть все еще обойдется?
— В самый раз на вечорке птицу погонять, — ответил Долгорукий.
— Почему бы и нет? — я продолжил поглощать тетерева, который мне так понравился. Съев ее пару кусков, я отложил столовые принадлежности и поднялся из-за стола. Вот сейчас встали все мужчины. Лучше поздно, чем никогда, так что ли? — Раз намечается вечерняя охота, то мне необходимо приготовиться. Как минимум охотничий костюм надеть.
И я вышел из столовой, оставив и гостей, и хозяев в недоумение с поднесенными ко рту вилками. Чего, мол, вообще приходил? Не понятно.
Ко мне тут же подскочил вырвавшийся на свободу дворецкий.
— Ах, государь, такое счастье лицезреть...
— Да-да, я просто уверен, что еще немного, и ты скончаешься от счастья. Но пока еще жив, проводи меня в мои покои. Мне же здесь какую-нибудь комнатенку выделили?
— Как можно сомневаться, государь, — и дворецкий побежал впереди меня, показывая дорогу. Судя по манере обращения, этот перец тоже в Варшаве много лет жил. Вместе с Иваном и Екатериной.
— Государь, подожди, — ко мне подбежал Иван Долгорукий, о котором я сейчас вспоминал. — Не сердись на отца, он просто уже не верил, что ты можешь на самом деле приехать.
— Ну что ты, Ваня, я не сержусь, — мне удалось выдавить из себя улыбку. — А по какому поводу здесь столько народа собралось?
— Так ведь твой день рождения аккурат через день.
— А, значит, праздновать собрались. Ну, это же здорово, — я шел за дворецким, рядом со мной шел Долгорукий, заложив руки за спину, чуть поодаль — Репнин с Юдиным. Иван только покосился на Юдина, но ничего не сказал. И правильно, нечего воздух зря сотрясать. Я же искоса посмотрел на Ваньку. Ну не похож он на прожженного интригана. Обычный раздолбай. Вот папаша его, да дядька — вот это да, змеи те еще, а этот... обычный мажор.
— И все? Просто здорово? — Иван покосился в мою сторону.
— Ну а что еще? Просто здорово, — я приостановился, заставляя тем самым остановиться и его. — Ты пошто графиню Шереметьеву обижаешь?
— Что? Кто тебе наговорил такого про меня? — Иван удивился, и это удивление было вполне искренним. — Она мне по сердцу: красивая, милая. Богатая невеста к тому же. Да и жениться мне пора. Отец уже всю плешь проел, что пора остепениться, глядишь, и ты, государь, на меня глядючи, решишь с беспутной жизнью покончить.
— А-а-а, — протянул я. — Значит, это так сейчас называется, ну-ну. И на ком он предлагает меня женить?
— Да ни на ком. Просто говорит, что иноземные девицы не доведут до добра. Что лучше будет, если ты русскую девушку выберешь. И в пример отца твоего приводит, Алексея Петровича.
— А что же он деда моего и бабку за пример не считает? — я только хмыкнул. — Ну, а ежели прав твой отец, что же ты поперек меня на одну из самых завидных невест глаз положил? А вдруг я захочу с Петром Шереметьевым через Наташку породниться?
Упс, как говорится. Иван слегка подзавис, а так как выпил он достаточно, чтобы соображалка работала с трудом, то и ответить мне сразу не сумел. И тут я понял, что он знает, кого Алексей Долгорукий мне в жены прочит. Знает, но промолчит, не предупредит. Все-таки фальшивой была эта дружба, когда свои интересы он всегда впереди моих выставлял. Теперь я уже не сомневался, Иван мог, не моргнув глазом, подписать фальшивое завещание, если оно гарантировало ему дальнейшее положение важнейшей особы. Грустно, но не смертельно, хотя, в глубине души я все же надеялся, что этот мальчик, в чьем теле я оказался, был нужен хотя бы еще одному человеку, а не только Петру Шереметьеву, который был рядом в то время, когда никто не знал, что этот мальчик будущий император, как друг. Нет, не получилось, ну, бывает. Хоть Петьку вовремя вернул, и то хлеб. Оставив Ивана раздумывать над вариантами правильного ответа, я поспешил за дворецким, который терпеливо ждал, пока я наговорюсь с хозяйским сыном.
